Миллион в кармане
Шрифт:
– Эта сказка подробно изложена в манускрипте?
Профессор долго молчал.
– В некоторой степени, – наконец ответил он. – Следуя из Крыма в Испанию, где-то в районе Трансильвании или Валахии, [3] а может быть, на территории современных украинских Карпат, графиня подверглась разбойному нападению и была убита. Чудом выживший слуга позже рассказал графскому летописцу о подробностях последних минут жизни графини.
– Если я правильно понял, манускрипт находится сейчас при вас, здесь?
3
Трансильвания –
Профессор взглянул на меня так, словно я его оскорбил.
– Что вы! Зачем мне везти сюда, на курорт, исторические документы? В Киеве у меня есть достаточно надежных мест, где их можно спрятать.
Он замолчал. У меня уже не было ни вопросов, ни желания продолжать разговор. Мне надо было поспать хотя бы три часа перед тем, как пойти в милицию.
Я брел по коридору, уже освещенному солнцем, к себе в кабинет и думал о том, что мне все еще никак не удается связать обыск в номере профессора с трагедией, случившейся вчера под водой. Я лишь интуитивно чувствовал, что это – ветви одного дерева, но интуиция никогда не была для меня аргументом, и я всегда относился к ней с осторожностью, как к капризной женщине, у которой семь пятниц на неделе.
Глава 15
Стук в дверь. Семь ноль-ноль. Все, как всегда.
– Входи!
Я ожидал увидеть Сашку и потому в первое мгновение не узнал Риту. Девочка держала в руках поднос, накрытый салфеткой. Она стояла на пороге, не смея зайти в кабинет. Это была не ее обязанность – приносить мне в кабинет завтрак, и она не знала, можно ли ей войти или же достаточно подать поднос с порога.
– А почему ты? – спросил я и только сейчас заметил, что глаза девочки красные и полны слез.
– Не садите его в милицию, – сглатывая, произнесла Рита.
– Что? – не понял я.
– Не надо на него заявлять, – повторила она.
Поднос в ее руках накренился, из-под салфетки показался носик чайника. Я едва успел подхватить поднос, иначе мой завтрак оказался бы на полу.
– Зайди! – сказал я, ногой захлопывая за спиной Риты дверь. – Сядь!
Она была самым слабым звеном – во всяком случае, так мне показалось. Но то, что звеном – в этом я не сомневался. Рита просила то же, что и Марина, только не настойчиво, словно против своей воли выполняла чью-то просьбу. Это было не просто подозрительно. Это было уже смешно! Все, кто окружал меня в гостинице, участвовали в каком-то заговоре, в какой-то дьявольской игре, а я до сих пор не мог постичь ее правил.
Девочка продолжала стоять. Она испугалась того, что я предложил ей сесть – это предполагало долгий и серьезный разговор. Я накинул на плечи белую рубашку, чтобы не стеснять ее, вплотную подошел к Рите и взял ее за плечи.
– Кто велел тебе просить меня об этом?
Она промолчала. Я, не контролируя себя, крепче сжал ее руки и, кажется, сделал ей больно.
– Почему
– Отпустите меня, – взмолилась она.
– Почему ты боишься милиции? Чего ты боишься?
– Я ничего не боюсь! – всхлипнула Рита. – Сашка ни в чем не виноват!
– Что он делал в номере профессора?
– Не знаю. Не отдавайте его в милицию, пожалуйста, оставьте его в покое!
– Да замолчи ты! – прикрикнул я, отпуская Риту. – Никто не собирается отдавать его в милицию. Я только хочу знать, какого черта он делал в номере профессора?
– Не знаю, не знаю, – бормотала Рита, пятясь к двери.
Я едва сдержался, чтобы не наговорить ей грубости. «Самое слабое звено» оказалось таким же крепким, как и все остальные, и я ничего не смог сделать, чтобы вклиниться, ухватиться за конец цепи и начать ее раскручивать.
Скинув салфетку с подноса, я с ненавистью глянул на два вареных яйца, нарезанный ломтиками сыр и кофейный сервиз. Девочка развернулась и побежала по лестнице вниз, словно опасалась, как бы я не начал в ее присутствии швырять посуду на пол.
Расчесываясь на ходу, я спустился в кафе. Сашка, сидящий у стойки, вскочил при моем появлении, а Рита, ссутулившись и часто перебирая ногами, словно пародируя старушку, нырнула в посудомоечную. Несколько томительных мгновений я и официант смотрели друг другу в глаза. Ему было несложно выдержать мой взгляд – он прятал себя за стеклами черных очков.
– Кирилл Андреевич, – сказал Сашка негромко. – Я бы хотел… Я должен вам сказать…
Он оглянулся, сделав быстрое движение головой, словно водитель на скорости глянул в боковое зеркало. По дворику, растягивая резиновый эспандер, энергично прохаживался Курахов и, кажется, изо всех сил прислушивался к нам.
– Говори, я слушаю, – поторопил я, чувствуя, что мое дело вот-вот тронется с мертвой точки.
– Не сейчас, – еще тише произнес Сашка, каменея, будто короткие взгляды профессора секли его плетью. – Никто не должен знать… Потом…
Глава 16
Я тупо смотрел на пустынный берег и узкую полоску коричневых водорослей, на которые накатывали тихие волны, мгновенно впитываясь в них, как в губку. Санитар, стоящий позади капитана, закурил какую-то зверскую сигарету, испускающую ядовито-зловонный дым.
– Место не перепутали? – спросил капитан, отходя подальше от санитара.
– Нет, – ответил я и, чтобы милиционер не сомневался в моем ответе, поднялся по тропе на край обрыва, откуда хорошо просматривался весь заповедный берег. – Здесь она лежала! – крикнул я сверху. – Ошибка исключена!
Когда я спустился, санитар сидел в тени валуна, а капитан с задумчивым видом ходил по водорослям, глядя под ноги. Водоросли пружинили под ним, словно скрученная в рулон рыболовецкая сеть, из-под ботинок взлетали тучи дрозофилок.
– Когда они утонули? – спросил капитан, когда я подошел к нему.
Протокол нашего разговора никто не вел, но, тем не менее, я не стал отвечать на некорректный вопрос.
– Не знаю, утонули ли они вообще. Я этого не видел и не могу утверждать.
Милиционер усмехнулся: