Миллионка.Хайшенвей ??? Haishenwai.Книга третья
Шрифт:
МИЛЛИОНКА
Авантюрная повесть
Эта история произошла в конце февраля, на Миллионке. Было начало нового, двадцатого века, Нового года (по китайскому календарю), нового дня. Для героев моей истории этот китайский новый год стал переломным. Но сейчас раннее утро, каждый из действующих лиц занят своим делом и не знает, что его ждет впереди. Итак, время пошло. А время на Миллионке - это деньги. Деньги, которые просто так никто не даст, и за которые убивают. На Миллионке это просто, взмах ножа или удавка на шею и.…
Часть1. ВЛАДИВОСТОК. МИЛЛИОНКА. СИ.
Глава 1. Си.
Я украла платье у мадам Харуко, и если городовой повернет сейчас направо, то я окажусь в участке, и концерт в театре Тао Меняно начнется без меня. Сегодня предпоследний день китайского Нового года. Почти две недели на улицах Миллионки царит безудержное веселье. Несмотря на мороз, китайские гимнасты, фокусники, дрессировщики выступают прямо на улице. Со всех сторон звучит музыка. В воздух летят хлопушки. А запах! Этот запах ни с чем не спутаешь. Пахнет Китаем. Китаем, в котором я никогда не была. Я
Это было вчера. А сегодня я украла это платье. Я подумала, что все сошло благополучно, и скоро я буду петь в этом платье на сцене. Но я ошиблась. Меня видели и теперь ищут. Вероятно, вечером на концерте, я петь не буду! Впрочем, кроме хозяина театра, этого, конечно, никто не заметит. Этот концерт должен был стать моим первым концертом.
Городовой повернул налево. Я еще долго слышала звук его свистка. Но вот звук растаял вдали, а я все сидела, боясь поднять голову из своего укрытия. Моя шубка на рыбьем меху совсем не грела, и, чтобы не замерзнуть, я начала потихоньку двигаться, попутно выискивая щель, в которую можно было бы юркнуть.
Как хорошо, что я живу во Владивостоке, как хорошо, что Миллионка - это район, где я родилась и выросла. Район, где я знаю все входы и выходы. Сейчас, когда еще не наступила настоящая весна, Миллионка особенно красива. Вчера выпал снег и прикрыл все, что жители Миллионки любят выбрасывать из окон. Как только растает снег, станут, видны остатки пищи, потроха забитых животных. …Но сегодня предпоследний день нового китайского года, выпал снег, а мне надо бежать. Бежать через проходные дворы, спускаться в подземные лазы, подниматься на чердачные галереи. Бежать, но куда? Единственное, хорошее во всей этой дерьмовой жизни, что я метиска, и я своя для китайцев, японцев и, конечно, корейцев. Если плохо знаешь этот район, далеко не убежишь. Фанзы, хибары, лачуги, времянки стоят вплотную друг к другу, подпирая соседние строения и пытаясь чуть возвыситься над соседями. Нет, вы не подумайте, я отлично понимаю языки, и японский, и китайский, и корейский. Если не знаешь языка, то не сможешь даже позвать на помощь. Тебя не услышат. У нас на Миллионке не действуют общепринятые законы и очень жестко соблюдаются свои собственные. Того, кто не соблюдает их, ожидает суровая кара, вплоть до смерти. Впрочем, тут запросто можно получить нож в бок или пулю просто так, если кто-то кому-то не понравился. Здесь не принято церемониться, а поэтому едва не ежедневно в кварталах Миллионки обнаруживают по десятку, а то и гораздо более трупов, нередко, зверски изуродованных, с отрезанными частями тела. Некоторые люди вообще исчезают в трущобах навсегда. Вот хорошая мысль! Трущобы! Мне надо бежать к трущобам. Но я никогда не была внутри. Говорят, там так страшно. Енеко, да и Сяй Линь говорили мне, что подземные недра этой части города изрыты всевозможными ходами-лабиринтами, где можно надежно схорониться от всякого преследования или же уйти тайными ходами за город и даже якобы в Китай... О чем это я? Вспомнила. О людях, которых меня окружают с детства и языках, языках, которые я хорошо понимаю… Понимать то понимаю, а вот разговаривать…Когда я была маленькой, хунхузы увели мою маму. Моя мама…Нет, не могу я пока говорить о маме. Мне было тогда 3 года. И я перестала разговаривать. Через год речь вернулась ко мне, но вместе с заиканием. Заикалась я до 5 лет, пока за дело не взялась бабушка Май. Она немножко колдунья и научила меня разговаривать по-новому. Когда я чувствовала, что застряла на каком-то слоге и не могу его выговорить, я начинала петь. Я выросла. Все вокруг привыкли к моей манере разговора и не находят в ней ничего необычного. У меня много подруг. Правда, дружбу с ними я скрываю от моего отца. В детстве он колотил меня, когда заставал за беседой с моими луноликими подружками, а сейчас, когда бить меня вроде уже поздно, он ограничивается напоминанием о том, что я русская, хотя скорее это похоже не на напоминание, а на зудеж. «Ты русская, русская, русская!» Ну, хорошо. Я русская. То есть, конечно, мама у меня кореянка, но отец-то русский. Мне ужасно надоели эти напоминания, но я не спорю. Русская, так русская, но чем плохо быть японкой, кореянкой или китаянкой? Тем более что мы живем все вместе, рядом, на этой самой так презираемой моим отцом Миллионке. Мой отец, «человек не без образования», как он сам себя называет, волею судьбы заброшенный двадцать лет назад сюда, на Дальний восток, всеми фибрами души ненавидит Миллионку и саму эту землю, вместе c ее жителями, трущобами, опиекурильнями. Отец хороший человек, но есть у него маленький (по его меркам) недостаток. Мой отец игрок. Сколько раз я переминалась около фанзы, где он застревал за игрой. Шел дождь, снег, палило солнце, а я все стояла. Я боялась туда входить. Но час шел за часом, и я вынуждена была браться за ручку двери. Если она была. Или поднимать тряпку, загораживающую вход в фанзу и исполняющую роль двери. Подходя к такому заведению, я уже чувствовала издалека его зло. Дышать становилось тяжело, запах отбросов и нечистот валил с ног. И все это добро лежало прямо перед порогом фанзы, в которой находился притон. И вот решившись, я заходила вовнутрь. Оказывается, то, что уловил мой нос на улице, было только цветочками, ягодки поджидали меня внутри. И эти ягодки были столь ядовиты, что я вынуждена была зажать нос и постараться не дышать. Зашедшему с улицы человеку обычно вначале было ничего не видно. Низкие потолки, грязь и полумрак, создавали впечатление, что ты попал в подвал. И лишь проведя несколько минут внутри, человек начинал что-то различать. Игроки сидели парами. Любопытные китайцы, охочие до зрелищ, затаив дыхание, ждали начала игры. Комнатка была очень маленькая и вскоре от вони, запаха немытых человеческих тел и недостатка кислорода начинала кружиться голова. Игрокам было все нипочем, они за пределами этого мира. Игра затягивала их все глубже и глубже. Этому способствовала и китайская водка, с коротким названием Сули, которую с завидным постоянством подносили игрокам. Порции водки малы, они были налиты в крошечные стопки, вероятно из страха, что игроки, по всегдашнему русскому обычаю, напьются и начнут буянить. Брань на разных языках летала из угла в угол, не задевая никого, пока не появлялись проигравшие люди. Вот здесь все и начиналось. Иногда, только мое монотонное пение останавливало готовую начаться кровавую заварушку. Но чаще не останавливало. Мой папа сцеплялся с другими игроками. Сначала это были слова, а потом…Все, надо думать о чем-то хорошем. Думать, о чем-то хорошем. О папе. Мой папа, мой любимый папа…игрок. Это одна из причин, по которой он оказался здесь, во Владивостоке. И конкретно, на Миллионке. Там, в Северной столице, отец проиграл родовое имение, находившееся в нескольких километрах от Петербурга, дом на Васильевском острове, а также он проиграл. … В общем, много чего проиграл! Так много, что еще остался должен и вынужден был бежать от своих кредиторов. Он бежал так долго, что очнулся только во Владивостоке и понял, что его забег окончен. Дальше бежать было некуда.
Дальше была только заграница, Китай! Кое-какие сбережения отец с собой прихватил, но они быстро растаяли, так как отец привык жить на широкую ногу и не собирался себе ни в чем отказывать. Когда деньги кончились, из меблированных комнат его быстренько попросили.
И он ночевал вначале, благо было лето, прямо на песке, у моря, а потом познакомился с моей будущей мамой. Моя добрая и сердобольная мама…Ну ладно, о маме поговорим попозже, сейчас надо бежать дальше, пока городовой не вернулся.
Вон, дядюшка Ку машет мне, что путь полностью свободен. Не знаю, помогал бы мне дядюшка Ку, да и другие знакомые и малознакомые люди, если бы мое лицо было больше похоже на папино, а не на мамино? Наверное, помогал бы, но вряд ли так же, охотно. Нет, если присмотреться, то в моем лице много славянского, но вот скулы и разрез глаз… Но зато я на голову выше любой моей азиатской подружки, да и фигура у меня….
Рядом с моими подружками-одногодками я чувствую себя ужасно толстой, хотя папа говорит, что я не толстая, а дородная. Папа радуется, что ростом и фигурой я пошла в бабушку, папину покойную маму. Он говорит, что если не смотреть на мое лицо, то мы с бабушкой ну просто двойники. Ну, слава богу! Хоть в этом я отцу угодила. Сам-то отец росточком не вышел. Я уже сейчас выше его, даже не на одну, а на полторы головы, но это совсем не раздражает его. Наоборот, он гордится мной! Хотя в том, что я такая рослая, моей-то заслуги и нет. Несмотря на гордость отца, я от своего роста получаю пока только неприятности. В церковно-приходской школе, в которую я перестала ходить только в прошлом году, все шишки всегда перепадали мне, хотя нас училось в этой школе аж пятьдесят человек. Часто батюшка Феофан делал так: смотрит в упор на какую-нибудь китайскую или корейскую девочку, а вызывает…меня! А я, как назло, урок по закону божьему не успела выучить.
Ну, не бум-бум! Какое там домашнее задание! Допоздна ныряла! Гребешков, устриц ловила! Есть-то, хочется!
А от папы с его аристократическими замашками мало чего дождешься. Так в ожидании и умрешь с голоду! До 12 лет меня воспитывала бабушка Май, мама моей мамы. Когда я жила у бабушки, то хоть раз, но наедалась досыта. В остальное время моей едой было то, что я ловила в море или воровала. А когда бабушка умерла, и я вернулась жить к папаше-аристократу, то тут уж мне пришлось полностью взять на себя не только свое, но и отцово пропитание. Ну да ладно! Не будем вспоминать сегодня о грустном! Сегодня великий день! Бабушка Май меня бы поняла, а вот отец не поймет. А я и говорить ему не буду! А то, как заведется на пол дня о том, что подобает и что не подобает отпрыску аристократического рода! Сегодня я первый раз буду петь одна, перед публикой! До этого я пела только в церковном хоре. Правда, иногда солировала. При звуках моего голоса лицо батюшки Феофана смягчалось, но это никак не влияло на мои отметки. Пение пением, а закон божий надо учить! Несмотря на мою внешнюю бесшабашность, внутри я очень робкая! Славянская половина толкает меня на приключения, а корейская - всего боится. Поэтому, я просто побоялась идти на прослушивание куда-то за пределы Миллионки.
Смешно, я боюсь центра города, а богатые, да и полиция боятся нашего района, как огня.
Здесь запросто может сгинуть человек, и концов его никто и никогда не отыщет, ведь, как говорят мои друзья, под Миллионкой целый подземный город с тайными ходами и лабиринтами на многие километры.
Надо идти в ту хибару, которая осталась мне от бабушки Май.
Домой с платьем не пойдешь, начнутся поучения о чести и достоинстве. Расспросы. Примеры из прошлого. Хороший у меня отец, но смешной! По- моему, он думает, что еда на нашем столе появляется по волшебству, из воздуха. Решено, домой не пойду. Надеюсь, дом бабушки не завалится мне на голову, пока я буду мерить платье! Дом бабушки - это легкое деревянное строение с громадными щелями в стенах, беспорядочно залепленными глиной или землей, с крышею, прикрытою хворостом, сильно придавленной слоем земли. Пол внутри земляной, окон нет, двери отсутствуют — вместо них полог из циновки. Печи нет, есть лежанка из камней, у основания которой разводится костер. Жилища русских, то есть там, где живу я сейчас, ненамного отличаются от китайских, но в них, как правило, есть железные печки.
Если посмотреть на дом бабушки со стороны, да и на другие дома, стоящие по соседству на Миллионке, то от всяческих, самых невероятных форм и расцветок просто рябит в глазах. На всю улицу всего несколько каменных домов.
Я уже совсем было хотела нырнуть под своды бабушкиного домика, но меня остановило восклицание
– Не заходи туда, Си!
Си — это я. Вообще то, меня зовут Анастасия, Настя, но моим друзьям тяжело выговаривать это имя и поэтому они сократили его до двух букв. Моя японская подружка Енеко увидев, что я обратила на нее внимание, поманила меня к себе пальчиком. В руках у Енеко была сумка со школьными учебниками, а в глазах стыла тревога.