Миллионщик
Шрифт:
– Вот это спасибо, Александр Палыч, порадовал ты нас! Все лучше, чем в какую-то Арапию, прости господи, ехать! Да и чугунку туда тянут, вот в газетах пишут об этом чуть не каждый день.
Сказал, что надо все же дождаться царского указа. Предложил купцам забрать деньги, которыми они финансировали экспедицию, на что они категорически отказались. Потом отобедали, хорошо посидели, хоть и без спиртного, обсудили московские дела. Купцы похвалили мои фабрики, которые на новом месте встали, прибыльное дело, говорят, затеял, с тем и разошлись.
23 сентября 1892 г., Поездка в Купавну и на новые заводы
В Купавне народ собрался послушать меня к обеду, спрашивали про Павлова и красильщиков Матвея
До этого осмотрел старый завод, сукновальное производство полностью закрылось и переоборудовано под выпуск ТНТ. Оказывается, три недели назад случилось несчастье – от выброса кислоты из прохудившегося реактора на этом производстве сильно пострадал старший мастер и начальник всего производства ТНТ Василий Егоров, тот, что был еще у Панпушко, и тоже, как и он, погиб в моей реальности. Так вот, видимо, от судьбы не уйдешь – здесь тоже погибли и Панпушко и Егоров, разве что чуть позже и при других обстоятельствах. Если Егоров погиб в реале от взрыва мелинита, то здесь – от того, что на нем не было противогаза и был расстегнут защитный плащ – начальник производства приехал с инспекцией и стоял у котла, выговаривая подчиненным, а в противогазе это как-то несподручно – вот и снял его. Человек, который стоял рядом, был в полной экипировке и почти не пострадал – сожгло только одно ухо и то наполовину. А Егорову досталось сильно и его не довезли даже до больницы – умер от болевого шока. Выходит, что суждено, то и произойдет, может быть, с небольшим отклонением по времени, но от судьбы не уйти. Узнал, что дом семье Егорова оставили и выделили пятьсот рублей вспомоществования.
Дал приказание купить сто штук белого шелка и покрасить их в пурпурный цвет, благо остались мастера, знающие, как это делать, и лаборанты, умеющие синтезировать краситель. После этого я и управляющий заводами Николай Карлович поехали на новое производство. По дороге обсудили бегство Вознесенского – выяснилось, что у него в контракте, действительно, есть строка о том, что во время работы и в течение пяти лет после увольнения, он не имеет права выезда за границу и контакта с иностранными компаниями без санкции и разрешения руководства. Управляющий ему такого разрешения не давал, я тоже.
На новом месте сначала прошлись по действующим цехам, я остался доволен – просторные корпуса, не то, что в Купавне, где, куда ни ступи – везде опасная зона. В корпусе по производству лекарств нас встретил Мефодий Парамонов, один из тех, кого я набирал первыми. Он повзрослел, стал солиднее, отпустил бородку и наел брюшко. Но отвечал на вопросы бодро, чувствовалось, что «в теме». В лекарственном производстве самые жесткие условия по давлению и температуре в реакторах, поэтому спросил Парамонова, почему произошел прорыв горячей кислоты на производстве ТНТ в Купавне, куда, на свою погибель, поехал несчастный Василий Егоров. Ответ был прост: реактор выработал ресурс и требовал замены, кроме того, оказался неисправным манометр – он занижал истинное давление.
– А здесь ничего подобного произойти не может?
– Нет, здесь новые реакторы из хорошей толстой нержавеющей стали. Но контроль нужен, поэтому и проводятся инспекции, проверки и периодический вывод реакторов из производственного цикла на профилактику.
Потом зашел разговор про Воскресенского, Парамонов сказал, что Петр последние полгода был недоволен тем, что лабораторного корпуса, обещанного ему, нет, и он не может реализовать свои идеи. Спросил Николая Карловича, почему на новом производстве нет лаборатории, оказывается, он думал, что старой, которая располагалась в Купавне в трех комнатах, будет достаточно. Парамонов заявил, что поувольнялось много лаборантов и в Купавне теперь в лаборатории разве что десяток-полтора сотрудников, а то и меньше. Попросил Мефодия подобрать толковых
85
Линия равна 2,54 мм (одна десятая дюйма).
Посмотрели на новое строительство, на мой взгляд, рабочих на стройке маловато, хотя стройматериалов много, лежат вокруг штабелями и, видимо, потихоньку растаскиваются, так как забора вокруг вообще нет. Уточнил насчет охраны стройки и материалов – есть два сторожа, которые дежурят по очереди. Наконец, проехали в поселок. Конечно, это не Купавна, где все давно обжито и ухожено. Бараки для рабочих построены на скорую руку, длинный коридор, едва освещаемый масляной лампой, забит всякой рухлядью, судя по всему, вывезенной из деревни, – какие-то сундуки, мешки, лопаты, старая кровать, прислоненная к стене, даже хомут висит. Заглянул в отхожее место – мамочки мать, вот именно что мать: стены в дерьме, которое уже пирамидой из очка торчит.
– Николай Карлович! Давно ли вы были в бараках для рабочих?
И получил в ответ, что ему, видите ли, недосуг.
Потом пошли к домикам специалистов, в основном это были дома на две семьи, разделенные посередине стеной, с отдельными входами и палисадничками. Отдельные дома с участками земли побольше, где уже и садовые деревья были высажены, закреплены за Егоровым, Парамоновым и Воскресенским, и еще один дом – помощника управляющего, который поехал договариваться по поводу металла на реакторы. Зашли к Егоровым, нас встретила вдова мастера, в трауре, державшая на руках четвертого ребенка. Я выразил соболезнования, сказал, что дом этот остается за ней, так же как и медицинское обслуживание и бесплатное образование детей, если покажут хорошие знания, вплоть до университета. Пенсию ежегодную велел назначить в 400 рублей в год (столько титулярный советник получает) и передал от себя тысячу в качестве помощи. Вдова было кинулась мне руку целовать, но я сказал, пусть детей растит хорошими и умными, а пропасть им не дадим.
Потом пошли говорить с народом, которых собралось несколько сотен. Опять вкратце повторил то же, что и в Купавне. Здесь было много нового народу, бывшие крестьяне соседних деревень, так что их мало волновала судьба каких-то красильщиков, зато сразу раздались крики: почему нет амбулатории и школы, в церковь ходить далеко, в лавке тухлые продукты по завышенным ценам, еще какие-то жалобы. Я сказал, что пусть выберут трех человек грамотных, составят список вопросов и жалоб и подадут управляющему – он и будет говорить с выбранными.
Поскольку уже темнело, возвратились в Купавну, я позвонил домой и остался у ночевать у управляющего. Наутро пошли в контору, я забрал все патенты, которые были оформлены за время моего отсутствия, и контракты ключевых работников. Еще раз спросил управляющего, не разрешал ли он выезд Воскресенскому и попросил письменно это засвидетельствовать (сказал, что хочу подать на Петра в суд за нарушение условий контракта). Потом поехали в лабораторию, где застал лишь шестерых человек (остальные, включая неизвестного мне начальника, якобы на производстве и проверяют поступившее сырьё). У двоих оказалось университетское образование, им и поставил задачу – подобрать загуститель для чернил.