Миллстоун и старые загадки новых территорий
Шрифт:
— А ты со своим караваном ходила по этому шоссе? — спросил Джон.
— Нет, — ответила Дайана.
— Торговали в Толхо?
— Нет, почти нет, — покачала головой девушка, — ты же там был и знаешь. Купить там хороший виски сложно. Они там живут за счёт того, что сами гонят свою бормотуху. Они её даже сами продают. Вернее, меняют. Они не очень любят принимать какие угодно деньги, кроме серебра.
— Это я заметил. Да и свои монеты у них серебряные. Но не могут же они совсем не торговать.
— Я говорила про виски. Моя цена для них большая — нос воротят. Мне тоже от них ничего не было нужно, так что я не настаивала. Мимоходом в основном. Да и парни мои морщились при виде них.
— Я теперь понимаю, чем тамошний вождь обеспечил себе неприкосновенность, — улыбнулся Джон.
— Да нет. Грабить их пытались часто, только уходили не солоно хлебавши. Они как будто заранее всё знают. Не успеешь подойти, а тебя уже ждут.
— Вот как даже.
— Говорят, у них вождь — провидец, но я сама не знаю, не видела его даже.
Миллстоун задумался над тем, что тот толхо, который назвался Иитху, не просто какой-то жрец, а и есть тот самый вождь, который благодаря своим ритуалам всё же обеспечивает безопасное существование своим подопечным.
— Значит, ты торговала с теми, кто за Толхо.
— Я мало кого там знаю. Так, по мелочи, если кто-то что-то купит. Как мне говорили, там на каждом углу стоят оборванцы и ждут барахольщиков. Вот всякий хлам они любят, ну и у меня брали что-нибудь, если я проходила мимо. Обычно их даже несколько, но говорить худо-бедно умеет только один.
— И как же тебе удавалось с ними сторговаться?
— А у них серебро всегда, своих монет нет. Особо состоятельные даже золотом расплачиваются. Очень выгодно.
— Это тебе не заевшиеся селяне в мешковатых одеждах, — усмехнулся Джон.
— Да, — подтвердила Дайана, — эти не толхо. Те если видят большой караван — морщатся, а эти радуются, прямо, как дети. Так что жаль будет, если ваши их просто пощёлкают.
— У нас, знаешь, тоже не мясники — разберутся, — сказал Джон.
— Надеюсь.
— Ну так, значит, с золотом всё было хорошо, — после недолгого молчания он возобновил разговор.
— Да. Главное было убедиться в том, что они покупают именно то, что хотят. А то он примет за нужный товар, купит, а потом выяснится, что не то. Они очень обижаются, и в следующий раз с тобой не торгуют.
— И какие же бывают ошибки?
— Ну, они иногда принимают виски за настойку из республики. Она там очень в цене. Знатоки отличают по запаху, но некоторые не могут даже этого. Дети какие-нибудь, например.
— Ай-ай-ай, — спаивала детей.
— А там неважно. Даже если ты ребёнку не продашь, с тобой потом взрослые говорить не будут. У них там свои законы. Так что, если не хочешь попасть в немилость, то лучше делать всё так, как они считают правильным.
— Понимаю. Торговля есть торговля.
— Да. С ножом, конечно, не побегут, потому что наёмников испугаются, но обиду затаят.
— Но раз они так встречают всех торговцев, значит, толхо с ними не дружат.
— Нет. Ты что, — она уверенно покачала головой, — для них все, кто не поддерживает их верование, что-то вроде недостойных. Они терпят, конечно, даже пытаются доброту изобразить, но на деле всё не так. Разве что, тоже не очень боевые, а то бы войной на них пошли.
— Тихо-тихо, — сказал Джон, успев ухватить руль, перед тем, как тот чуть было не выскочил из рук Шейлы.
— Может, остановимся ненадолго? Я устала.
— Хорошо. Осторожненько сруливай в сторону, видишь, там есть, где встать.
На этой дороге можно было останавливаться хоть по центру, поскольку тут отсутствовали транспортные средства, которым они могли бы помешать, но Джон заранее приучал Шейлу к правильному поведению. Против передышки не возражал никто. Наёмники из охраны, ехавшие в кузове пикапа Дугласа вместе с несколькими ящиками виски, спрыгнули вниз и потянулись, а потом закурили.
— Если хочешь, потом поведу я, — сказал он, протягивая Шейле открытую пачку с сигаретами.
— Нет, — уверенно ответила мисс Лейн, — мне нравится. Только устаю. И как ты ехал от Раты до Флаенгтона?
— Привыкнешь. Потом замечать не будешь, — улыбнулся Миллстоун.
Она просто улыбнулась в ответ. Джон затянулся дымом и посмотрел в сторону пустыни. Не успело ему что-то показаться в песке, гонимом ветром, как рядом возник Дуглас, вскинувший винтовку, чтобы посмотреть в прицел.
— Что там? — спросил Джон.
— Дерево, — ответил Дуглас, — странное.
Миллстоун и сам видел, что силуэт достаточно большой, учитывая расстояние.
— Дашь посмотреть? — попросил он.
— Держи.
Дуглас дал ему винтовку, и Джон сам приставил глаз к прицелу. Дерево было не очень высоким, имело узловатый ствол, который не устремлялся вверх, а напротив, чем дальше уходил от корней, тем более горизонтальное положение имел. В разные стороны отходили корявые ветки. Когда-то их роль была проста — принимая такую форму, они легко подставляли листья свету, но теперь они были голы — дерево засохло. Вокруг он увидел рои каких-то насекомых, достаточно крупных, и в первый момент подумал о том, что где-то поблизости должно быть тело, но не увидел его.
— Ты знаешь, что это? — спросил он у Дайаны.
— Да. Это дерево пустынников. Наими — эти мухи — их защитники.
— Они опасны для человека? — спросил Джон, вернувшись к изучению странного дерева.
— Да. Хоть мы и привыкли называть их мухами, они больше похожи на пчёл.
— Очередные мутанты, которым удалось выжить, — усмехнулся Джон, — про опасность можно было не спрашивать.
— Чем они их привлекают к дереву? — спросила Шейла.
— Может быть, там улей, но его развели пустынники, это точно, — ответила Дайана.