Миллстоун и старые загадки новых территорий
Шрифт:
— А с севером всё?
— Так будет лучше для всех, — Лейн, до этого выхаживавший и не смотревший на Миллстоуна и Шейлу, повернулся к ним и мягко улыбнулся, — ваша легенда здесь пошатнулась, лучше вам пока отсюда исчезнуть. Да и не так уж здесь плохо.
— Ясно.
— Идите. Можете ехать хоть сейчас.
— Спасибо, — сказал Джон.
Лейн примирительно протянул руку. Джон пожал её и, надев шляпу, направился на выход. Он не видел, как старик закрыл глаза и коротко покивал своей дочери. Она, в отличие от Миллстоуна уже привыкла принимать его решения без лишних вопросов.
— Помнишь, я учил тебя водить? — спросил Миллстоун, когда они, закончив все формальности, сели в машину и направились на выход.
— Помню.
— Сможешь?
— Не знаю.
— Плохо, моя дорогая, очень плохо, — он остановил пикап и вышел из него, уступая место водителя Шейле, — нам может понадобиться каждый.
Она неуверенно взялась за руль и поставила ноги на педали. Затем, хоть и медленно и робко, но правильно выполнила последовательность действий, необходимую для того, чтобы тронуться с места. Машина даже не заглохла, и хоть и с рывками, но двинулась вперёд. Да, эти ускорения и замедления будут решающей добавкой к неровностям дороги, но Миллстоуну уж больно хотелось откупорить виски из заначки. Да и Шейле, действительно, стоило улучшать свой навык. Пустая дорога, на которой они мало кого встретят, отлично к этому располагала, особенно при условии того, что им было некуда спешить.
НЕКУДА ДЕВАТЬСЯ
Фотовспышка осветила бледное лицо, перечёркнутое тонкой полоской крови. Пуля вошла ровно над левой бровью, прошла голову по диагонали и вышла с правой стороны немного выше затылка. Вся высокая спинка кресла, на котором сидел этот человек, была забрызгана кровью и мозгами, запачкавшими также плечи его белоснежной рубашки.
Затягиваясь сигаретой, Миллстоун вытянул вперёд руку с оттопыренным указательным пальцем, пытаясь представить, из какого положения стрелял убийца. Учитывая, что пуля была пущена сверху вниз, жертва сидела, а он стоял, причём, достаточно близко.
— Я вообще не понял, как он смог пройти сюда, — сбоку доносился чуть ли не плачущий голос единственного свидетеля происшествия, — он двигался, как тень.
— Как тень, — заключил Миллстоун, опустив руку, а потом взявшись ею за сигарету.
— Да. И выглядел он так же. Чёрный весь, в маске.
Мистер Уотерс был немолодым мужчиной с лысиной, по бокам окаймлённой кудрявыми седыми волосами. Он был одним из торговцев, решивших реализоваться в новых условиях. Он торговал автомобилями, запасными частями к ним и прочими сопряжёнными товарами. Он был очень худым, двигался как-то вяло и неуверенно. На нём была точно такая же белая рубашка, как на трупе, и чёрные брюки.
Убитый — его деловой партнёр мистер Стоун. По словам Уотерса, убийца ворвался к ним в комнату, когда они пили коньяк и дружески беседовали. Он молча сделал один выстрел, а потом убежал. Учитывая отсутствие видимой выгоды, оставалось только предположить, что убийство заказное, ну или у убийцы был более глубинный мотив. В Роквиле уже работало несколько полицейских групп из федерации, члены одной из которых сейчас находились здесь. Долговязый фотограф, снимавший труп и место происшествия, и сутуловатый эксперт, который сейчас занимался снятием отпечатков пальцев, хотя и так было понятно, кому они принадлежат.
— И он не сказал ни единого слова? — спросил Джон, подойдя к трупу и склонившись над головой.
— Нет. Вообще ничего.
— Зачем тогда потребовалось подходить? — развёл руками Миллстоун.
— Что, простите? — спросил Уотерс.
Джон в этот момент встретился глазами с экспертом Хеллисом, который поверх очков тоже посмотрел на свидетеля.
— Вы сказали, что убийца вбежал внутрь, остановился в двух шагах от Стоуна и выстрелил.
— Так и было.
— Я могу представить подобное, если он хотел что-то сказать, и не хотел кричать от двери, а если он не рассчитывал на последнее слово, что помешало ему пустить пулю прямо от двери?
— Я не знаю, — Уотерс растерялся, но достаточно быстро пришёл в себя.
— И ещё одно — как вы думаете, почему он не убил вас?
— Вы меня об этом спрашиваете? — он растопырил пальцы и упёр их себе в грудь, как показалось Джону, слишком уж театрально.
— Подумал, может быть, вы знаете. Просто, вы же делали одно дело. Если бы у вас были враги на почве бизнеса, они были бы общими, а если бы кто-то конкретно угрожал мистеру Стоуну, вы бы об этом знали. Разве нет?
— Он мог скрыть от меня. У него были некоторые связи, о которых он никогда не говорил. И у меня были такие. Мы никогда не лезли в то, что один хотел скрыть от другого, и нормально работали.
— И он ничего вам не рассказывал?
— Нет, — резко потряс головой Уотерс.
Миллстоун сейчас пребывал в состоянии диссонанса. Он вёл вполне полицейскую работу, но не мог представиться полицейским. Ему приходилось контролировать себя, чтобы по привычке не выдать себя чем-нибудь.
Легенду и на этот раз обеспечила Дайана. Уотерс был её давним знакомым. Раз кто-то убил одного крупного торговца, значит, под угрозой и все другие — чем не повод направить своего начальника охраны, чтобы он разобрался в происходящем?
Также диссонанс заключался в том, что Миллстоун с радостью бы молча повесил на этого человека убийство, поскольку все улики, пусть и косвенно, указывали на него, но не мог представить его стреляющим. Утешало только то, что Стоун явно темнил. Он имеет, что ещё рассказать, но по каким-то причинам не делает этого.
На деревянной лестнице в коридоре послышались шаги. Загасив окурок в пепельнице, стоявшей на столике рядом с диваном, на котором сидел свидетель, Миллстоун перевёл своё внимание на дверь. Шаги тем временем переместились в прихожую. Это был Дуглас в сопровождении одного из полицейских.
— Нашли пистолет, — сказал он.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересованно сказал Джон, подходя.
Оружие было у полицейского. Тот уже успел убрать его в специальный пакет, хотя Джон подозревал, что отпечатков пальцев там нет.
— Ух ты какой. Где был?
— Под лестницей валялся.
Пистолет был очень красивым. И дело было не в отточенности форм и идеальном состоянии. На нём была сделана узорчатая гравировка, изображавшая растение с длинными тонкими листиками. На ручках оно обвивало череп, красиво вписанный в узоры, а потом устремлялось вверх.