Милорадович
Шрифт:
Описание это вызвало гневную отповедь светлейшего князя Италийского, графа Александра Аркадьевича Суворова-Рымникского: «Ни полк, ни командир полка, ни офицеры ни в чем не виноваты, нигде не опоздали!.. Едва ли прошло более пяти минут после вызова, как лошади были оседланы, хотя офицеры и находились во дворце!.. В словах Башуцкого заключается злая клевета! Кавалергардский полк прискакал, да, очень быстро, но не мог явиться вместе с нами — да с нами и не был. Что кавалергарды, свято исполняя долг свой, торопились на призыв царя — это видно, ибо они прискакали без кирас; мы же были, как следует кирасирам, в кирасах» [2081] .
2081
Рымникский А. А., князь Суворов-Италийский.Лейб-гвардии Конный полк 14-го декабря 1825 года//Русская старина. 1881. т. 30. № 1. с. 205.
Заметим, что при Аустерлице оба эти полка дрались без кирас, в ту пору отмененных. Конечно, внук полководца про то знал, но он, причастный к делам Северного общества, оправдывался всю жизнь. Ведь тогда, увидев арестованного Суворова, Николай I воскликнул: «Не верю! Уйди прочь!» — и эстандарт-юнкер был освобожден и отправлен на Кавказ. Не в ссылку, но в командировку, с производством в офицеры, ибо иначе в народе бы заговорили: «И Суворов против царя!» Через два года гвардии поручик был флигель-адъютантом и владимирским кавалером, до конца своих дней он служил верно и преданно, хотя и не всегда толково. Князь оказался последним военным генерал-губернатором Петербурга, сам «посодействовав» тому, что должность была упразднена. Впрочем, это уже во всех смыслах совершенно другая история… А на Сенатской площади оборвалась «цепочка» Суворовы — Милорадовичи, тянувшаяся с 1762 года.
«Посмотрев в окно на улицу (Почтамтскую), вижу скачущего, по направлению к Исаакиевской площади, верхом на коне графа Милорадовича, в полном блестящем параде, обвешанного всеми его бесчисленными орденами; и могло ли тут прийти в голову, что вижу его в последний раз?» [2082]
«Мы двинулись вперед и тотчас врезались в толпу, которую видели уже с противоположной стороны площади. Раздвигая людей лошадью и криком, чтоб посторонились, граф медленно подвигался по тесной, с трудом очищавшейся дорожке. Так добрались мы до толпы бунтовщиков, перед которой в 10—12 шагах граф остановился. Я стал с правой стороны его лошади, народ отшатывался, отступая за его лошадь, и, столпясь тесно кругом, оставил место спереди свободным» [2083] .
2082
Воспоминания К.С. Сербиновича. с. 257.
2083
Башуцкий А.П.Из воспоминаний… с. 264.
«Около половины 2-го пополудни выехал из-за Конногвардейского манежа на Сенатскую площадь верхом на гнедой лошади граф Михаил Андреевич Милорадович… один, в мундире, при шарфе, в белых панталонах, в ботфортах, с андреевской через плечо лентой… Солдаты, оглашая до того воздух бессмысленными криками, издали завидев Милорадовича, умолкли; мало того, держа ружья у ноги, они без всякой команды, по одному уважению к заслуженному воину, сделали на караул! Тишина между ними воцарилась, как бы на смотру; нижние чины, глядя в глаза Милорадовичу, ожидали его слова с полной, по-видимому, к нему доверенностью. Короче, если бы в это время кто-то из посторонних, не зная ничего о предыдущем, нечаянно явился на площади, то никак не поверил бы, что все эти люди восстали против правительства. Граф, воспользовавшись таким нравственным над ними влиянием, помолчал с минуту, потом, положив правую руку на эфес своей шпаги, тоном военачальника, голосом твердым, с некоторой расстановкой громко произнес к солдатам: "Ручаюсь этой шпагой, которую получил за спасение Бухареста, цесаревич жив, здоров — он в Варшаве — я сам получил от него письмо. Он добровольно отрекся от престола". Солдаты, ни малейшим знаком не возражая Милорадовичу, сохраняя прежнюю тишину и очевидно оробев, начали озираться вовнутрь каре, как бы ожидая от своих руководителей подтверждения сказанных к ним слов» [2084] .
2084
Бутенев А.Л.Рассказ очевидца о 14 декабря 1825 г. // Декабристы в воспоминаниях современников. М., 1988. с. 213.
«С общего совета Оболенский со стрелками выступил вперед на небольшое расстояние от колонны Московского полка; в это время он увидел Милорадовича, верхом подъезжавшего с другой стороны к колонне. Оболенский тотчас стянул своих стрелков, схватил солдатское ружье и кричал Милорадовичу, умоляя его не подъезжать к солдатам, но Милорадович был в нескольких шагах от них и начал уже приготовленную на всякий случай речь!» [2085]
«Граф, как известно, говорил с солдатами превосходно. Я не могу передать ни интонации и выразительности его голоса, ни оживления глаз, ни движений духа, ни жеста и повременных остановок, а в этом именно главная сила и деятельность. Но вот его слова:
2085
Якушкин И.Д.Мемуары. Статьи. Документы. с. 243.
"Солдаты! Солдаты!.. Кто из вас был со мной под Кульмом, Лютценом, Бауценом, Фер-Шампенуазом, Бриеном (было насчитано 40—50 имен)?.. Кто из вас был со мной, говорите?!.. Кто из вас хоть слышал об этих сражениях и обо мне? Говорите, скажите! Никто? Никто не был, никто не слышал?!"
Он торжественно снял шляпу, медленно осенил себя крестным знамением, приподнялся гордо на стременах и, озирая толпу на все стороны, с прекрасным движением руки вверх произнес величественно и громогласно:
— Слава Богу! Здесь нет ни одного русского солдата! Долгое молчание» [2086] .
2086
Башуцкий А.П.Из воспоминаний… с. 264—265.
«Он подскакал к группе бунтовщиков, стоявших у Сената. Он стал убеждать солдат возвратиться к долгу и чести, и те, привыкнув к нему издавна, повиновались команде: "Налево кругом! Марш во дворец! С повинной!"» [2087]
«Один из членов тайного общества, князь Оболенский, видя, что такая речь может подействовать, выйдя из каре, убеждал графа отъехать прочь, иначе угрожал опасностью» [2088] .
«— Офицеры! из вас уже, верно, был кто-нибудь со мной! Офицеры! Вы все это знаете?.. Никто?
2087
Записки Рафаила Михайловича Зотова. с. 45.
2088
Штейнгель В.И.Указ. соч. с. 156.
Он повторил то же, еще торжественнее:
— Бог мой! Благодарю тебя!.. Здесь нет ни одного русского офицера!.. Если б тут был хоть один офицер, хоть один солдат, то вы знали бы, кто Милорадович!
Он вынул шпагу и, держа ее за конец клинка эфесом к шайке, продолжал с возрастающим одушевлением:
— Вы знали бы все, что эту шпагу подарил мне цесаревич великий князь Константин Павлович, вы знали бы все, что на этой шпаге написано!.. Читайте за мной (он будто указывал буквы глазами и медленно громко произносил): "Дру-гу мо-е-му Мило-ра-до-ви-чу"… Другу! А?., слышите ли? другу!.. Вы знали бы все, что Милорадович не может быть изменником своему другу и брату своего царя! Не может! Вы знали бы это, как знает о том весь свет!
Молчание святое, мертвое. Он медленно вложил в ножны шпагу.
— Да! Знает весь свет, но вы о том не знаете… Почему?.. Потому что нет тут ни одного офицера, ни одного солдата! Нет, тут мальчишки, буяны, разбойники, мерзавцы, осрамившие русский мундир, военную честь, название солдата!.. Вы — пятно России! вы — преступники перед царем, перед отечеством, перед светом, перед Богом! Что вы затеяли? Что вы сделали?
Возраставшего оживления его слов, возвышения его голоса, огня движений, жестов передать невозможно. Они лились, как электрический ток. Подняв высоко руки, он уже не говорил, а гремел, владычествовал, повелевал толпой. Люди стояли вытянувшись, держа ружья под приклад, глядя ему робко в глаза. Он продолжал, усиливая свое на них действие:
— О жизни и говорить нечего, но там… там, слышите ли? у Бога!.. Чтоб найти после смерти помилование, вы должны сейчас идти, бежать к царю, упасть к его ногам!! Слышите ли? Все за мною!., за мной!
Он взмахнул руками.
Это движение было невыразимо, бесподобно! Толпа солдат шатнулась, она непременно побежала бы за ним, можно было поклясться в том. Звонкий, одновременный темп отданной ему воинской почести и громовое: "Ура, Милорадович!" — огласило воздух» [2089] .
2089
Башуцкий А.П.Из воспоминаний… с. 265.