Милорадович
Шрифт:
Младший сын императора Павла I великий князь Михаил [214] так оценит этот русский демократизм: «Где солдат, поступивший из моих крепостных людей, может через год сделаться мне равным и иметь сам крепостных людей?» [215]
Однако система рекрутского набора в условиях крепостного права имела и еще один очень существенный недостаток.
«Так как рекрута берут у помещика навсегда и таким образом обстоятельство это уменьшает его доход, то можно ясно представить себе, что помещик отдает самого худшего. Если среди его крестьян или слуг есть неисправимый вор, то он отсылает его; за неимением вора он отдает пьяницу или лентяя; наконец, если среди его крепостных находятся одни лишь честные люди, то он выбирает самого слабосильного… Когда полковой командир получает человека маленького роста, некрасивого и слабосильного, то он может надеяться, что это честный человек; но если он получает красивого, высокого и сильного человека, то это наверное негодяй» [216] .
214
Михаил Павлович, великий князь(1798—1848) — генерал-фельдцейхмейстер.
215
Корф М.А.Записки. М., 2003. с. 591.
216
Ланжерон А.Ф.Указ. соч. с. 148.
Такое не очень приятное открытие. У нас-то все пишется, что рекрутов определяли «в очередь», путем жребия. Но ведь даже Суворов не отдавал своих крестьян в солдаты, а покупал рекрутов на стороне. Кто ж поверит, что для службы продавали лучших? Хорошо известны и помещичьи угрозы: чуть что — «забрить лоб», «отдать под красную шапку»… Недаром же в русских народных сказках солдаты, как правило, оказываются большими прохиндеями — такой не то что «суп из топора» сварит, но и черта объегорит!
«Стать под Государевы знамена вменяют в наказание провинившемуся гражданину, тогда как он должен быть представитель славы своего Отечества. Давно уже в армиях замечена взаимная нелюбовь солдата к офицеру, а последнего к своим властям; одна война пробуждает в русском солдате народный дух; тут истинное славолюбие руководствует каждым, общий труд и свист свинца равняет всех, заставляя забыть притеснения» [217] .
217
Письмо А.И. Якубовича… с. 78.
«По этому составу и по выбору этих рекрут, которые без малейшего исключения или негодяи, или приходящие в отчаяние от сдачи в набор, можно заключить, что русские солдаты должны быть самыми худшими солдатами в мире, а между тем они могут быть наилучшие» [218] .
Это признавали все современники.
«Русская пехота — это стена, — писал генерал-поручик барон Вильгельм Васильевич Шульц [219] . — Быть может, на земле нет нации более способной к войне, чем русская… Русские солдаты по темпераменту суровы, по предрассудку — храбры, по привычке — послушны, а совокупность этих качеств каждой личности составляет основание каждого воина» [220] .
218
Ланжерон А.Ф.Указ. соч. с. 149.
219
Шульц-фон-Ашераден Вильгельм Васильевич, барон(1740— 1792) — участник многих войн, выборгский обер-комендант в 1791— 1792 годах.
220
Бородкин М.Указ. соч. с. 19.
Оказавшийся во время осады Очакова в рядах потемкинской армии известный европейский кондотьер принц де Линь [221] , утверждал, что русский солдат — «…это образец исполнительности, выносливости и послушания. Я еще не встретил ни одного пьяного солдата, не видел ни одного вольнодумца, не слышал ни о ссорах между солдатами, ни о небрежении к службе. К сожалению, никто с солдатами не занимается, никто о них не заботится» [222] .
221
Линь Шарль Жозеф, де, принц(1735—1814) — бельгиец, служил в различных европейских армиях, фельдмаршал с 1808 года, военный писатель.
222
Там же. с. 18.
В последней оценке, думается, есть некоторый перегиб. Хотя в войсках не было воспитательных органов, зато о новичках заботились старослужащие солдаты — «дядьки», земляки; их до седьмого пота обучали и муштровали унтера; в многочисленных походах солдаты постоянно общались с офицерами и генералами, делившими с ними трудности и опасности.
Система взысканий была жестокая и самая примитивная, соответствующая суровому духу времени и грубым нравам тогдашнего общества.
«Наказанием для русских солдат служат побои. Но от них они не делаются ни менее храбрыми, ни менее верными» [223] .
223
Ланжерон А.Ф.Указ. соч. с. 154.
Между прочим, если в прусской армии считалось, что солдат должен больше бояться палки своего капрала, чем пули врага, то в русской армии наказание нужно было заслужить. Хотя это было и несложно, но все-таки…
«Палки и побои; побои и палки были одним ultima ratio,одними двигателями всего упрощенного по сему военного механизма. Палками встречали несчастного рекрута при вступлении на службу, палками напутствовали при ее продолжении и с палками его передавали в ожидавшее его ведомство после отставки. Побои — число их, и род палок входили в неотъемлемое право какого бы то ни было начальника, и в каком он чине ни был. Солдат был собственностью, принадлежностью каждого! Били его и ефрейтор, и унтер-офицер, и фельдфебель, и прапорщик и так далее до высочайшего. Не было ему суда, и всякая жалоба вменялась ему в вину, и он наказывался, как бунтовщик!» [225]
225
Поджио А.В.Записки, письма. Иркутск, 1989. с. 75.
Такие вот нравы господствовали в армии крепостнической России. И все-таки, даже в подобных условиях тот далеко не лучший человеческий материал, что собирался в рекрутских наборах, превращался в «чудо-богатырей», удивлявших мир своими подвигами. Как это происходило, мы расскажем далее — ведь впереди война. Приближался 1799 год…
Глава третья.
АЛЬПИЙСКИЙ ПОХОД
«1799 год принадлежит к числу тех достопамятных эпох отечественной истории, которыми Россия вправе гордиться. Это год славный и для русского оружия, и для русской дипломатии. Император Павел I стал во главе грозного союза, ополчившегося против Французской республики. Судьба целой Европы, можно сказать, решалась в кабинете российского монарха» [226] , — написал полковник Милютин (1816— 1912)— будущий граф, военный министр и последний по времени производства генерал-фельдмаршал.
226
Милютин Д.А.Указ. соч. с. V.
Европа уже давно воевала против республиканской Франции. В начале 1792 года Австрия и Пруссия пожелали отобрать у своей охваченной революционной смутой соседки несколько провинций. Их поддерживали Англия и роялисты, находившиеся на территории Франции и вне оной. Однако, как скажет поэт Кондратий Рылеев: «Народ тиран-ствами ужасен разъяренный!» [227] — и потому к концу следующего года оккупированная территория была освобождена, а вскоре революционный пожар вообще вырвался за пределы Франции — на земли Бельгии, Голландии и далее…
227
Рылеев К.Ф.К временщику // Поэты-декабристы. М., 1949. с. 12.
«Республика, несмотря на малочисленность своих сил, в сравнении с восставшим против нее грозным союзом, не только не избегала войны, но как будто сама вызывала всю Европу на бой; она искала войны, как средства, которым надеялась, может быть, поправить внутреннее свое расстройство. Директория Французская мечтала даже о новых завоеваниях и предположила действовать везде наступательно» [228] .
«Еще в государствование Екатерины II, Суворов желал идти против французов, но императрица медлила явною войной… "Матушка! — писал он к государыне по вступлении в Варшаву. — Вели идти против французов"» [229] . Как известно, столица Польши покорилась «чудо-богатырям» 25 октября 1795 года.
228
Милютин Д.А.Указ. соч. с. 177.
229
Бантыш-Каменский Д.Н.Указ. соч. с. 142.
«Настал и 1798 год. Мы стали уже забывать о походе к сумасбродным французам, куда отец русских воинов Александр Васильевич Суворов нас бывало приготавливал; не знали и где он жил, не ведали, жив ли он, здоров ли? Но каждый вечер мы, собираясь в сборной избе за получением приказаний, вспоминали его и творили Господу Богу о нем молитву» [230] .
«Первоначальная политика Павла I, стремившаяся исключительно к мирным целям, в два года времени преобразилась в совершенно противоположную» [231] .
230
Поход в Италию в 1799 году. Рассказ старика суворовского ратника // Москвитянин. 1844. № 1. с. 125.
231
Петрушевский А.Генералиссимус князь Суворов. СПб., 1884. т. 3. с. 6.