Милосердие
Шрифт:
— Как бы тебе за такие мысли не снесли крышу, — перебил его Северус. — Что произошло?
— Он узнал, что Поттер был в Меноре и что его упустили. Ему это, мягко говоря, не понравилось…
Когда Хозяин был в хорошем расположении духа некоторые отделывались парочкой круциатусов, но если ему что-то не нравилось, страдали все.
Снейп взглянул на дверь, когда стройный ряд стонов заглушил женский визг, и уточнил:
— Уже известно кто его вытащил?
Рабастан нервно взглянул на Северуса, закрывая сознание всевозможными барьерами и ответил:
— Нет. И очень надеюсь, что и не станет известно. Хозяин
Снейп на это лишь кивнул и отвернулся, сжав в руке палочку. Он наполнил своё сознание поддельными образами и шагнул ближе к комнате, где его ждала «гостеприимная» встреча с Тёмным Лордом. Примерно предполагая что его там ждёт, он лишь надеялся что не умрёт. Умирать ему ещё рано.
Рабастан смотрел, как Снейп мнётся, словно перед сдачей ЖАБА, стоя у двери, которую ежедневно отмывали домовики от крови и других телесных жидкостей. Некогда красивая дверь из красного дуба, отделанная серебряной лепниной, изображавшей герб рода Малфоев, сейчас была чёрной и гладкой. Словно самой магии дома было неугодно происходящее здесь. Так случилось и с бальной залой, в которой молодого, привлекательного Рабастана, чьи чёрные волосы спускались волной до самых плеч, когда-то познакомили с невероятной красоты чистокровной девочкой.
Пока Снейп не прикрыл за собой двери Рабастан видел, как ту самую черноволосую девочку, ставшую сумасшедшей женщиной — приспешницей Тёмного Лорда, распяли на обеденном столе животом вниз и снабжали членами два пожирателя. Они продолжали долбить на всю длину с опаской посматривая на хозяина, который не изменив выражения лица, направил на них палочку и произнёс своё коронное «Круцио». Пока недо-любовники бились в агонии, к Беллатрисе подоспели новобранцы, вторгаясь в уже давно разгорячённую щель. В этот раз всё было несколько дольше, и когда женщина была уже на грани оргазма, круцио пронзило её тело заставляя визжать от боли, тогда как любовники, от сжатия внутренних мышц с восторгом снова и снова кончали. Примерно тоже самое происходило в нескольких местах по всему залу: на полу, на кушетке или у стены.
Дверь закрылась, отгораживая от Рабастана оргию боли, и он вернулся к своему первоначальному занятию. Он отказался участвовать в этой вакханалии — за что был награждён тройным круцио, но всё же отпущен. Он остался сидеть здесь в ожидании своего молодого коллеги — Винсента Крембла. И продолжал сидеть на этом диване ещё много часов, не обращая внимания на взгляды входящих и выходящих пожирателей, когда наконец естественные позывы заставили задуматься о том, чтобы пойти к себе в комнату. Но помимо этого он думал о том — и уже довольно давно думал — как же так вышло, что Тёмный Лорд стал бессмертным, как говорил он сам, но при этом данное утверждение не посмел никто подтвердить или опровергнуть.
Наконец поднявшись, он сначала заглянул в зал смерти, но увидев свою жену на полу в бессознательном состоянии быстро закрыл двери. Он не хотел этого видеть. Он больше не хотел так жить. Отвернувшись от двери он, наконец, нос к носу столкнулся с Винсентом Кремблом, которого ждал несколько часов. Тот смотрел на Рабастана с таким доверием, что ему самому стало не по себе, ведь он не мог пустить человека знавшего о его предательстве к Тёмному Лорду. Умереть он хотел в своей постели над какой-нибудь крошкой, а не в зубах Нагайны.
— Рабастан.
— Ничего, — на удивление добродушно произнёс он. — Тебе повезло. Круцио ты сегодня не получишь.
— Фух, — выдохнул с улыбкой Крембл, и тут же шлёпнул себя по лбу: — Слушай! Ты не поверишь, что учудил Поттер в Хогвартсе!
— Пойдём, ты мне расскажешь, — потянул Рабастан юнца в сторону своих комнат.
— Ну так вот….
Спустя пятнадцать минут, вытирая кровь со своего магического кинжала и сжигая простой лист бумаги, который совсем недавно был аврором-предателем, Рабастан знал как действовать дальше, и знал, кто может помочь сделать его жизнь приемлемой.
* *
Когда Гарри аппарировал вместе с Люпином в деревню Хогсмид, было уже далеко за полдень. Он вдохнул знакомые ароматы жимолости, полыни, карамели и свежего хлеба, который они с друзьями ели прямо у порога Булочной мистера Рутти, и непроизвольно улыбнулся.
Оглядевшись вокруг он увидел всё те же черепичные крыши симпатичных домиков, которые сейчас были окрашены в бледно коралловый цвет закатного солнца. Окна приветливо мигали желтоватым светом свечей и занавесками в цветочек. Магазин Сладкое Королевство возвышался на пригорке, заявляя о себе на всю округу и приманивая сладкоежек и любителей повеселиться.
Гарри и Люпин двинулись в сторону замка. Избранный не замечал направленных на него взглядов жителей деревни, где-то испуганных, а где-то неприязненных. Он был слишком занят своими мыслями и осматривался по сторонам впитывая в себя всё волшебство знакомых мест и вспоминая сколько всего приключилось с ним и его друзьями здесь.
Гарри обратил внимание, что сторожка лесника так и стоит с затемнёнными окнами, а значит Хагрид ещё не вернулся с задания Дамблдора. О содержании этого задания Гарри думать не хотелось. От его взгляда не укрылось, как молча идущий рядом с ним Люпин дёрнулся, когда они проходили мимо нерушимой Гремучей Ивы, под которой по-прежнему располагался тайный ход к Визжащей Хижине.
В нескольких футах впереди Гарри наконец увидел знакомые двери в Хогвартс. Это наполнило его душу такой радостью и надеждой, что он невольно прибавил шагу и подумал, что совсем скоро увидит друзей. Теперь он корил себя за то, что не поговорил с Гермионой сразу, но всю эту неделю в госпитале он почти ничего не соображал, постоянно находясь в состоянии стресса от воспоминаний о пытках и страшной иллюзии о любимой.
На подходе к Хогвартсу он с улыбкой попрощался с Люпином, чем несказанно того удивил. Весь вчерашний вечер и половину сегодняшнего дня Гарри был молчалив и задумчив, и Люпин не ожидал увидеть на его лице хоть какое-то выражение, не то что улыбку.
Перед Гарри сами собой открылись двустворчатые двери, и он вошёл внутрь. В холле было пусто и его стремительные шаги эхом отскакивали от стен замка. Но так было недолго, стоило ему пройти один коридор и у лестницы ведущей в сторону Большого зала его путь преградили два слизеринца.
Теодор Нотт — высокий брюнет с тёмными как два опала глазами и Блейз Забини не уступающий в росте другу, награжденный смуглой кожей и экзотической красотой.
Но всё это не волновало Поттера, он видел только то, что их мантии были с ненавистными зелёными нашивками.