Милослава: (не)сложный выбор
Шрифт:
— Заманить мага и женить его на местной красотке? — лукаво улыбнулся Макс. — Дабы не сбежал никуда?
— Истину говорите, — усмехнулась я. — Сразу видно — рачительный из вас хозяин выйдет!
— Найти свободного мага сложно, — немного подумав, признался Оберлинг. — Они все при делах.
— Догадываюсь, — согласилась я. — Значит, надо своих растить. Или увечных брать. Дом построить, скотину дать. А знаете, что? Женщину надо. Женщин на государственную службу не привлекают, считают, что их дело — детей растить. А есть женщины, которые хотят сами себе хозяйками быть.
— Как ты?
— Нет, — вздохнула
— В таком случае, как муж, приказываю: ложись спать. Поутру к шахтам выдвигаемся, надо сил набраться.
В раннем зимнем утре нет ничего привлекательного, кроме горячего травяного чая и блинов, разумеется. А вот снег, хоть немного освещаемый светом растущего месяца, и темнеющие вдали горы никакой радости утром не доставляют.
Тем не менее, мы выдвигаемся в путь.
Снег кажется плотным, твердым, но это обман. Птица или кошка пройдет, а человек утонет. Даже в волчьем обличье Оберлинг вязнет в сугробах. Выходит, он бы один не справился. Мы берем большие сани, определяем направление — сначала к лесу, вдоль него на север. И привычно, почти без усилий мы с Кирьяном создаем снежный вихрь.
До шахт при хорошей погоде несколько часов быстрой езды на лыжах. Вихрем мы добрались к рассвету. Вот только шахт было совершенно не видно. Сошедшая с гор лавина погребла их под собой.
Оберлинг выругался с отчаянием в голосе, а мы с Кирьяном переглянулись и принялись расчищать снег. Возможно, кто-то еще жив.
— Вы всё равно были огневиком, — бросила я бледному супругу. — Мало чем могли бы помочь. Кирьян, твою мать! Дуй ровнее! Я поднимаю пургу, ты дуешь, ну!
— Моя жена сильней меня, — убито заявил Оберлинг, а потом замахал руками. — Правее сместите, еще правее!
— Лучше б я в Степи пожары тушила, — пробормотала я, но тут же устыдилась своих слов.
— Устрою, — пробормотал мне в шею супруг. — Будет тебе и степь, и пожары.
Он больно сжал мои запястья, чуть смещая фронт крошечной снежной бури, созданной водным и воздушным магами. Я чувствовала, что он разозлился на мои слова, и это неудивительно. Но и извиняться не собиралась — не до этого. И так тяжко.
Постепенно показался навес из толстых бревен, вбитых, казалось в самое гору: сначала затемнела полоса, потом уже были видны горбатые спины леденелых стволов. Оберлинг не выдержал, бросился в открывшемуся входу, принялся разгребать снег руками, дергать за заледеневшую дверь. Чтобы открыть ее, потребовалось совместное усилие двух взрослых мужчин. Они ворвались внутрь, толкаясь плечами, я решила подождать снаружи. Мало ли что там, в глубине. Не уверена, что хочу это видеть.
Спустя несколько минут наружу вытащили первое тело: это был крупный лохматый волк. Бока его слегка вздымались: он был жив. Вскоре рядом с ним оказалось еще трое волков, одна рысь и два едва живых человека. Последним мужчины с трудом выволокли крупного медведя — Гленна. Все дышали.
Видимо, оборотни переживали обвал в звериной ипостаси — так теплее. Смескам пришлось хуже — они кутались в теплую одежду и одеяла. Огонь не разводили — боялись угореть. По мнению мужчин, спустя сутки было бы уже поздно. Мы успели вовремя.
Если бы рудокопы могли как-то дать понять, что они в беде! «Зеркало» ли, камень-связник, воздушное «ухо»… Но увы, огневикам заклинания связи недоступны, да и тот же воздушник вряд ли бы пробился через толщу снега.
— Именно поэтому эти земли испокон веков принадлежали Браенгам, — вторил моим мыслям Максимилиан. — Здесь больше всего нужны сильные водники и воздушники.
Я ничего ему не ответила — да и чем я могу поддержать человека, полностью лишенного магии? Хотя, уверена, и огневикам здесь нашлась бы работа. В Галлии всегда была непростая ситуация с магами. Это в Славии каждый второй с даром, порой малым, но всё лучше, чем ничего. А оборотни — это оборотни. У них магов всегда не хватало. Неудивительно, что постепенно именно маги стали лордами — по праву сильнейшего. И сильнейшими они оставались, а если вдруг дар в роду хирел — быстро находились желающие занять их место. Ранее были войны, стачки между соседями. Нынешний король галлийский дрязги между соседями не любил, а за смертоубийства среди магов карал нещадно. Слишком ценны маги для королевства, чтобы ими разбрасываться.
Да, Галлия более богата, нежели Славия. Здесь много рудников, есть металлоперерабатывающие фабрики, есть оружейники. Но поставь полк тяжелых всадников супротив десятка магов — кто победит? Оттого и распространены здесь договорные браки: невест стараются брать с даром, женихи не богатые в цене, а сильные.
— Браенги всегда были одним из самых сильных родов, — задумчиво сказал Кирьян, усаживаясь на сани. — Оттого и интриг против них было немало. Но кровь их принадлежит королевскому роду — все древние роды связаны такой клятвой. Мы не можем не служить, не любить своего сюзерена. И это сгубило Себастьяна. Он был предан не тому принцу. Погляди, он был верен до смерти — как пес своему хозяину. Я не понимал, пока жизнь не столкнула меня с Эстебаном. Я Браенг — он Галлинг. Я служу — он правит. Это магия, честное слово. Я не могу ему не служить, это сильнее меня.
— Оберлингам легче, — заметил Максимилиан. — Мы не столь древний род, нас не связывали клятвой. Оберлинги не стояли в кругу двенадцати. Смотрите, Гленн очнулся!
Действительно, Гленн уже сидел на снегу в человеческом обличье и мотал головой, явно не понимая, где он находится.
— Что за круг двенадцати? — спросила я у мужчин.
— Давным давно, несколько сотен лет назад, после череды сражений двенадцать вождей заключили союз. Они объединили свои кланы и подчинили себе землю, которую назвали Галлией. Королем единогласно выбрали самого мудрого — Теодора Галлинга. Остальные одиннадцать принесли ему клятву на крови — служить верно и во всем поддерживать. А у Браенга была сестра, которую Теодор полюбил. И они в ту же ночь поклялись в вечной любви.
Лицо Кирьяна вдруг стало злым, он плюнул на землю.
— С тех пор нет покоя ни Галлингам, ни Браенгам. Любят они друг друга, и порой совсем не той любовью, которую приветствуют храмовники. Эстебану, кстати, ты очень приглянулась. Я бы на твоем месте держался от двора подальше. Наш крон-принц прекрасный человек и красивый мужчина. К счастью, он еще и ярый блюститель морали. Но всё равно — не стоит рисковать.
Вспомнив дневник принца Доминиана, я кивнула. Тот тоже не мог устоять против Браенга.