Милые чудовища
Шрифт:
Обретя дар речи, Клементина промолвила:
— Эй, Люсинда Ларкин, хочешь мороженого? Сейчас я тебе принесу. А ты оставайся тут, со своей мамулей.
Сперва она направилась в ванную. Посмотрелась в зеркало. До нее и тут доносился голос Дэнси, та все о чем-то трещала и трещала. Клементина пошла на кухню и открыла дверцу холодильника. Заглянула туда, удивляясь, зачем Дэнси так много грейпфрутов и почему кроме них там почти ничего нет. Потом подошла к раковине, наклонила голову и плеснула себе воды на затылок и шею. Потом в лицо. Когда она вернулась, Дэнси все еще разговаривала
— У нас больше не осталось мороженого?
— Да, — сказала Клементина. — Все кончилось. Извини.
— Можно, я посплю сегодня у тебя? — спросила Люсинда Ларкин.
— Только не сегодня, — ответила Клементина. — Может, завтра?
Дэнси еще разговаривала.
— Кстати, Кэйбл, у меня как раз сейчас в гостях Клементина. Помогает мне упаковывать оставшееся от Джона барахло. Мы с ней как раз о тебе разговаривали. — Положив трубку на стол, она сообщила Клементине: — Он женился. Свадьба была неделю назад. Он теперь будет жить в замке. Прямо как в диснеевских мультиках. Хочешь с ним поговорить?
— Передай ему мои поздравления, — сказала Клементина.
— Клементина просила тебя поздравить, — сказала Дэнси в трубку. Он говорит: спасибо, Клементина. Вот, включу-ка я громкую связь.
Из динамика послышался голос Кэйбла:
— …потому что все как тут. Я имею в виду, как дома. Все всё друг о друге знают. Тут есть замок, где живет Ленута, ее сестры и все семейство, и есть деревушка, и больше ничего. Даже дорогу в прямом смысле дорогой не назовешь. Кругом леса и горы. Поэтому Ленуте и ее сестрам было сложно знакомиться с парнями. К тому же, местные жители очень суеверны. А дальние путешествия Ленуте и сестрам заказаны…
— Это почему же? — поинтересовалась Дэнси.
— Две ее сестры еще совсем малышки. Девять и одиннадцать лет. Они не ходят в школу, Ленута сама их учит, на дому. И потом, вся работа по отслеживанию популяции волков лежит на их семье. Они очень много делают для охраны природы.
— Приедешь домой на Рождество? — спросила Дэнси.
— Не могу, — сказал Кэйбл. — Понимаешь, Ленута плохо владеет английским. Она много трудностей и бед пережила. А ты ведь знаешь нашу маму — хочу ей дать побольше времени, чтоб остыла. Наверняка весть о нашей свадьбе ее взбесит. К тому же, я сбежал из страны, не выплатив залог. Не очень-то умно мне прямо сейчас объявляться…
— Привет, Кэйбл, — выдавила Клементина и с трудом сглотнула.
— О, Клементина! Как дела в школе?
— Заканчиваю ее на следующей неделе, — ответила Клементина. — Люсинда Ларкин очень по тебе скучает. Плачет все время…
— Передай Люсинде Ларкин, что я недостоин ее слез, — сказал Кэйбл. — Дэнси, я обязательно еще позвоню, а сейчас мне пора. Я сейчас внизу, в городке, говорю из бара, а последний автобус наверх, в гору, скоро отходит. В замке нет телефона. А чтобы добраться до Интернета, мне нужно ехать аж до Рымнику-Вылчи. Тут прямо как в Средневековье. И мне это нравится. Я послал маме сообщение на мобильный. Скажи ей, что я постараюсь как можно быстрее прислать адрес, куда она сможет отправить остатки моей одежды и прочие вещи. Передай родне, что насчет свадебных подарков они могут не беспокоиться. У Ленуты полно фамильного серебра, постельного белья с монограммами и всего такого.
— Погоди, не отключайся! — воскликнула Дэнси. — Кэйбл?
— Похоже, он повесил трубку, — сказала Клементина. Ей хотелось выть по-собачьи.
Дэнси спихнула кучу мужниной одежды с кровати, уселась и подпрыгнула.
— Все это так чудно, а? Ну, что я развожусь, а он как раз в это время уезжает и женится. На девушке, с которой едва знаком. И хочет, чтобы я сообщила об этом маме с папой. Терпеть не могу таких просьб. Иди сюда, малышка. Обнимите меня, ну хоть кто-нибудь! — Дэнси смеялась, но когда Клементина заглянула ей в глаза, то заметила, что она тоже плачет. — Безумие какое-то, правда?
Клементина присела рядышком и положила голову Дэнси на колени. Она ничего не могла с собой поделать. Она ревела. И Дэнси рыдала еще пуще.
Люсинда Ларкин поглядела на них так, будто они обе спятили. Потом подошла к Клементине и стукнула ее по носу пультом от телевизора. Она была еще не в том возрасте, когда люди становятся способны на сопереживание.
Двадцать минут спустя Ли останавливает машину в самой высокой точке «Мирного королевства». Вид здесь не сказать чтобы живописный. Кругом одни деревья да деревья.
— Почему мы стоим? — спрашивает Зигани. — В чем дело?
— Заткнись, Зигани! — велит ей Парси. — Ты все испытание провалишь.
Бад соскакивает с сиденья и открывает пассажирскую дверцу, и Никки первой ступает на тропу. Во время обсуждений и подготовки Ли описывала подругам место, где она собиралась остановиться: старая каменная стена — историческая достопримечательность и дерево, в которое ударила молния. Тут они оставят Зигани и Парси.
Морин, Бад и Ли ведут сестер Кульхат, у которых завязаны глаза, поэтому их процессия добирается до места гораздо позже, чем Никки.
— Аккуратнее там, — командует Ли. — Тропа уходит вниз. Переставляйте ноги осторожнее. Хорошо, молодцы.
Парси продолжает хихикать.
— Вы должны позвонить нашей маме, — требует Зигани. — Я серьезно, Ли. Если мы не объявимся дома к пяти, она с ума сойдет. Хотя бы скажите ей, где мы, ладно?
— Не волнуйся, — отвечает Ли. — Все будет отлично. Мы уже почти на месте. Вы почти справились.
— Добром это не кончится, — упрямится Зигани. — Разрешите мне позвонить маме. Пусть она приедет и заберет Парси, а? Бад, послушай, если мы не вернемся домой и не примем таблетки, будет плохо. Помнишь, Парси говорила, что у нас есть одно условие? Это что-то вроде эпилепсии.
Снимите с меня повязку. Мне нужно с вами поговорить! — Ее пальцы с невероятной силой вцепляются в предплечье Ли, но та молчит. Она уверена, что от такой железной хватки на коже останутся синяки.
— Ничего подобного! — вопит Парси. — Нет у нас никакой эпилепсии. Это совсем другое.
— Заткнись, Парси, — говорит Зигани. — Мы должны им все рассказать.
— Сама заткнись! — возражает Парси. — Проболтаешься, и мама точно тебя уроет.