Милый мой волшебник

Гребёнкин Александр Тарасович

Даша с удивлением заметила, что, несмотря на непогоду, художник появился на берегу. Он выпил чего-то на площадке бара, который нависал над серым пляжем. На площадке стояли столики под зонтиками. Ветер рвал крыши канареечных зонтиков, шатал пластмассовые столы и стулья, унес он и панаму художника. Художник догнал ее, подобрал и, вооружившись своим обычным инструментом, пошел на косу, о которую разбивались пенистые шаровидные валы. Видимо он решил рисовать шторм, несмотря на то, что ветер рвал из его рук бумагу...

Даша с удовольствием каталась на волнах, иногда поглядывая на одинокую фигуру на косе. Она приблизилась

к бурунам, и вдруг высокий вал подхватил ее и ударил о берег. Сознание Даши помутилось, ее тело безвольно обвисло, его уносила волна.

Тут художник бесстрашно прыгнул в воду...

Очнулась Даша на песке, усыпанном галькой. Перед нею было серо-стальное небо и небритое лицо с тревожными глазами.

– Вам лучше? Как вы себя чувствуете? Может вызвать доктора? – настойчиво спрашивал художник.

Даша покачала головой, приподнимаясь, садясь на песке. Купальный костюм тесно охватывал ее тело. Голова кружилась, во рту было гадко.

Художника звали Игнатием.

Он помог ей добраться до пляжа, найти ее вещи и дойти до пансионата.

– Больше так далеко не заплывайте, - сказал Игнатий на пороге корпуса и улыбнулся. – В такую погоду опасно плавать!

– Я плаваю хорошо, это была просто случайность, - угрюмо сказала Даша, улыбнувшись уголками рта. – Вы виноваты, это я на вас засмотрелась...

И добавила:

– Огромное вам спасибо.

– За что?
– смутился Игнатий.

– Ну как? Можно сказать, вы мне жизнь спасли.

Он, махнув рукой, повернулся, чтобы уходить, а потом, будто набравшись смелости, попросил:

– А можно к вам завтра зайти, Даша?

Она кивнула, окидывая взглядом его худощавую, но крепкую фигуру в парусиновой светлой куртке.

На следующий день у Даши начался жар, и врач велела ей лежать и принимать лекарства.

Днем ее навестил Игнатий. Он появился – высокий, смущенный слегка, с букетом ирисов и длинным пакетом, который тут же развернул. На листе бумаги стояла Даша на фоне моря. С необыкновенным волнением она приняла рисунок в дар и улыбнулась. Угнетённое состояние последних дней и болезнь унеслись прочь.

Вечером она уже нашла в себе силы пройтись с Игнатием по тисовой аллее. Издалека нарядно светилось винно-красное море. Они шли, говорили о море, о картинах и о Ван-Гоге и не могли остановиться... Даше казалось, что она знает Игнатия всю жизнь!

Часть 2. Осень и снова весна

Глава одиннадцатая. Призраки осени

Златоглавая осень парадом прошлась по скверам и бульварам города. Ее приход был ожидаемым, но свершился чудесно быстро – буквально в одну ночь.

Эту ночь Элени и Корнелий провели вдвоем. Ночь была, как хрустальный дворец – тонкой и хрупкой, нежной, словно бриллиант в ладони девушки.

Во сне они были одним существом, и лишь когда утром потушили фонарь, горевший мягким лунным светом, Элени поняла, что что-то произошло в мире, сдвинулось, изменилось... Она подошла к окну. И застыла – нагая девушка у окна, в которое бил желто-багряный свет.

Элени всегда казалось, что осенний день наступает после ночного посещения города сказочным волшебником. В цилиндре и во фраке он летит над городом, взмахивает

чудесной палочкой, и окружающий мир приобретает совершенно новые теплые тона.

Элени и Корнелий в этот день намеренно решили прогуляться пешком, чтобы полюбоваться осенними улицами. Они шли, но говорили немного. Корнелий лишь время от времени кивал, в который раз радуясь собственному духовному преображению, удивляясь тому, как раньше он не замечал всех тонкостей окружающего мира.

Чудесная кисть окрасила город в пеструю гамму, из которой преобладали багряно-коричневые и лимонно-желтые цвета. В сердце Элени возникло ощущение наступившего долгожданного чуда. Да, это начинался царственный выход королевы осени во всей красе, звучал вальс торжественного листопада.

Они завернули в блистающий золотом парк, любуясь преображенным миром. Пунцово-алые, коричневые и зелёно-жёлтые листья плавно кружились в торжественной тишине, чуть зависая, мягко садясь на праздничный шафранный ковер.

И побродив среди деревьев в красивейших осенних уборах, пошуршав опавшей листвой, Элени, как будто, начала различать звуки тихой грустной осенней мелодии. Под нее парк засыпал, только иногда, под шаловливым ветерком начинала звенеть одной нотой тоненькая струнка паутинки, да грустно кричали улетающие вдаль птицы.

Им было приятно ощущать этот свежий ветерок, играющий осеннюю сонату на ветках и листьях деревьев, и чувствовать неповторимый йодистый и пряный аромат опавшей листвы, запах земли и горьковатого дыма костров.

Ветерок принес легкое дыхание влаги и подтянул по глубокому бело-синему небу косматые темные тучи.

По листве начали стучать робкие холодные капли. Капельки падали на ладонь Элени и становились похожими на жемчужины. И под терпкий вкус осеннего дождя, легкий запах опавшей листвы, дыма и тумана, Корнелий повел Элени в уютные стены кафетерия. За дымящейся чашкой ароматного напитка они любовались сонным дождиком, который мелко и глухо сыпался на ковер листвы из низких туч, оставляя свои серебряные слезы на стекле окна. Дождик стучал по крыше и пел в водосточной трубе. В теплых лужах вздрагивали отяжелевшие от дождя листья.

Корнелий вспоминал пролетевшие, словно ослепительный метеор, дни. Он был рад, что так удачно помог своему другу Нестору обрести любовь. Его магия помогла, и Корнелий уверился в своих необыкновенных способностях. Определенным достижением для него стал и так называемый «чудесный парфюм», который при разбрызгивании обволакивал молодую девушку невидимым слоем, оседавшим в виде мельчайших капелек, и на время закрывавший доступ к её прекрасной ауре, приглушавший исходящее от неё сияние и делавший его тусклым для чужого взора. Это была своеобразная защита от похотливых приставаний на улице. Такой парфюм заказал для своей красавицы - невесты один богатый жених, из числа современных бизнесменов. Выполнение этого заказа обеспечило Корнелия средствами на достаточно долгий срок. Конечно, он задавал себе сакраментальный вопрос: а имеет ли он право? Вторгаться в чужие жизни, судьбы, оказывать влияние, что-то менять. Успокаивало одно: он творил добро! Ничто не заставило бы его сделать что-то кому-то во зло...Теперь Корнелий часто напряженно думал о том, как помочь самой Элени стать матерью. И хотел посвятить этому всего себя, ибо ближе Элени у него никого не было!