Мимо денег
Шрифт:
Он позвонил в Петрово-Дальнее, в загородное поместье. По «мобилу», который висел у цыганки в ухе, к его удивлению, никто не ответил. Перезвонил управляющему Сидору Ванькову, который после появления Галины Андреевны остался не у дел, но Трихополов не выгнал его на улицу из уважения к старым заслугам. Да и привязан был к туповатому мужику, бывшему инструктору ЦК КПСС, ибо тот воплощал в себе все лучшие черты словно возродившегося из пепла россиянского слуги-раба, воспетого классиками, этакого Савельича и Герасима в одном лице, но на новом историческом витке. Романтическая фигура, вызывавшая у Трихополова ностальгические чувства по утраченной старине. Служил Сидор не за деньги
— Где цыганка, Сидор? — спросил с раздражением. — Опять на шабаш улетела?
Из невразумительного мекания и охания тугодумного служаки кое-как выудил, что Галина Андреевна собрала вещички (якобы загрузила целую «газель») и с раннего утра отбыла в неизвестном направлении. Для хозяина оставила письмецо, которое велела Сидору вручить не иначе как из рук в руки.
— Спятил, старый пердун?
— Никак нет, ваше высокоблагородие, — жалобно проблеял Сидор. — На коленях молил: дождись кормильца, свет Галина. Не послухалась. Какой я ей указ?.. Пнула тапкой в яички — и укатила. Ажно синим пламенем взвилась.
Трихополов несколько минут сидел, уставясь в стену, потом чертыхнулся и начал собираться за город. Отменил все встречи, назначенные на день, а также связался с Мамедовым и распорядился Галину Андреевну тоже пустить в розыск. С юмором подумал: скоро все от тебя разбегутся, Микки-джан, а это скверный знак.
Засомневался: не взять ли нимфетку с собой, и очень хотелось, но передумал. Мало ли что. Пусть лучше посидит взаперти. На экране забугорный мультик развернулся на полную катушку: неугомонный зайчишка теперь нацелился на совокупление со слонихой-мамой. Кэтлин от смеха вывалилась из кресла на коврик и, увидя Трихополова, захлопала от радости в ладоши:
— Папочка! Папочка! Ну приколище! Ой, умру!
Трихополов безжалостно вырубил волшебный ящик. Ошеломленная Кэтлин плаксиво затянула:
— Па-апочка! Ну пожалуйста! Еще чуть-чуть. Неужели тебе не интересно? Такой драйв!
— Интересно, — сказал Микки. — Но всему свое время. Мне надо уехать, останешься одна.
— Как это одна?
— Обыкновенно. Побудешь одна денек-другой. Жратвы полно. Будь поаккуратней, ничего не подожги.
У девочки глаза округлились от испуга.
— Папочка, ты что?! Не останусь, нет. А если меня украдут?
— Кто украдет? На улице охрана. Двери на запоре.
Вдруг завыла в голос, слезы брызнули ручьями.
— Не останусь! Не останусь! Не останусь… Отправь к Волчку обратно. Он лучше тебя, лучше, лучше!.. Он всюду брал с собой… У-у-у, противный папка!
Нагнувшись, Трихополов отвесил ей легкую затрещину.
— Возьми себя в руки, Кэт. Тебе же не десять лет.
Нимфетка прекратила рев, потерла ушибленное ухо, заметила глубокомысленно:
— Папочка больше не любит свою сосочку. Ну и пусть. Есть и другие папочки.
Что-то безумно привлекательное было в этом полузверьке, полуженщине, в этой незадачливой пылинке вселенной, и Трихополов искренне ее утешил:
— Папочка любит, не сомневайся, но истерики устраивать неприлично. Надо слушаться папочку.
— Ага, а вдруг придет серый дядька?
— Никто не придет. Зато папочка привезет подарок.
— Неправда. Папочка не вернется.
Она произнесла это с какой-то ледяной, взрослой убежденностью, от чего у Микки непривычно сжалось сердце. Он молча повернулся и вышел…
Через полтора часа приехал на виллу. В дом вошел мрачнее тучи, челядь рассыпалась по углам, никто не попался на глаза, кроме верного Сидора, но тому деваться некуда. В прихожей повалился на колени, взмолился:
— Не суди строго, барин! Не мог удержать, не мог. Она вона каку власть забрала, кто я ей?!
Взглянул в подслеповатые глазки трясущегося старика, подумал: убить дурака, да легче не станет. Коротко бросил:
— Давай записку.
Сидор подполз, протянул конверт с золотым тиснением, фирменный конверт «Токсинора» — ах ты сучка, любую мелочь использует, чтобы уколоть! Не удержался, пнул партийца коленом в грудь, тот обвалился на спину. Дурашливо замахал ручонками.
— Бей, барин, бей! Вины с себя не сымаю.
Поднялся в кабинет, тут тоже придраться не к чему: камин растоплен, пылает, на каминной полке графин с его любимым вишневым ликером, повсюду свежие цветы — грустные астры, голубоватые, пышные георгины. Расположился в кресле напротив огня, достал из конверта листок, исписанный бисерным, стремительным почерком. Говорят, по почерку можно определить характер, и это верно. Он держал в руках послание из ада. Некоторые буквицы в начале фраз зловеще дымились. Прежде чем читать, наполнил рюмку… «Досточтимый сэр, какая же ты все-таки сволочь! Я и раньше в этом не сомневалась, но вчера убедилась окончательно. Дело не в том, что ты клюнул на юную тварь, как старый щурек на новенькую блесну, а в том, что даже не удосужился позвонить…» — Трихополов оторвался от письма, отпил ликера, покатал вишневую горечь во рту, проглотил. Надо же, как быстро пронюхала! Но как? Откуда утечка?
Поставил рюмку и уже спокойно одолел послание, благо небольшое. «…Не подумай, Илюша, что во мне говорит бабья ревность, уязвленное самолюбие или что-то подобное. Нам ли с тобой обращать внимание на такую ерунду, как измена, предательство, малодушие и прочие милые слабости обыкновенных людишек, следующих лишь побуждениям животных инстинктов. Немногим избранным удается познать истинный ход событий и встать вровень с Творцом, созидающим как материю, так и дух. Каюсь, я полагала, что ты, Илюша, принадлежишь к этим избранным, поэтому заключила с тобой союз, но ты не оправдал моих ожиданий. По земным понятиям ты многого добился, но это не твоя заслуга: на поле боя, где полегли сражающиеся рати, а это и есть то место, где мы находимся, на этом поле самая благополучная фигура — удачливый, преуспевающий мародер. Илюша, ты не выдержал испытания на высшую духовную прочность и потому сходишь с дистанции вслепую, как это происходит со всеми теми, кого называют чернью, быдлом, народом. Дальше нам не по пути. Прости за словечко „сволочь“, вырвавшееся в раздражении. Конечно, ты никакая не сволочь, обыкновенная двуногая козявка, возомнившая себя победителем. Твоя фортуна вспыхнула на миг бессмысленным зеленым огнем и скоро бесследно угаснет. Адьё, дорогой! В близком будущем тебя с восторгом примут одноклеточные сородичи, над кем ты привык посмеиваться свысока. Наверное, ты не поймешь этих строк, но погляди внимательно в глаза новой подружке — и увидишь зеркальное отражение своего краха. Презирающая тебя, урожденная фон Бахен, таборная цыганка Жемчужная Галка».
Трихополов налил еще рюмку и, скривившись, выпил не смакуя. Он не огорчился, прочитав маразматическое письмо, да и не поверил, что его написала Галина Андреевна. Здесь какая-то мистификация, но и в этом ему не хотелось разбираться. Он вдруг почувствовал чудовищную усталость, как после изнурительной физической работы. Всю энергию жизни высосал открывшийся в затылке невидимый клапан. Возможно, так чувствует себя галерный раб, час за часом и день за днем под палящим солнцем погружающий весло в бесконечную водную гладь.