Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ

Альбац Евгения Марковна

Так вот, на том совещании Крючков поручил подготовить еще одну, но уже более подробную аналитическую записку на предмет введения в стране чрезвычайного положения. Работу, — объяснил Председатель КГБ, — следует вести конспиративно. А посему Грачев, Егоров и Жижин отправились писать документ на оперативную дачу Второго Главного Управления (контрразведка), расположенную неподалеку от деревни Машкино, по дороге на Ленинград.

Написали. И предупредили Крючкова, как говорил в ходе послепутчевого расследования полковник Егоров, что введение чрезвычайного положения может вызвать негативную реакцию среди некоторой части населения, поскольку — процитирую один из аргументов — «значительная часть советских людей еще не испытала на себе трудности в снабжении продуктами и товарами

первой необходимости в такой степени, чтобы поддержать жесткие меры рационирования и принудительного восстановления хозяйственных связей». ^{15}

Судя по последующим событиям, Крючкова и его коллег подобное резюме ничуть не обеспокоило.

15 августа начальник 12 отдела КГБ СССР Е. И. Калгин и начальник Управления правительственной связи А. Г. Беда получили устное указание Крючкова постоянно контролировать все переговоры абонентов правительственной связи. Первый заместитель Крючкова генерал Г. Е. Агеев провел специальный инструктаж по организации «слухового контроля». А совершенно уже измученные писаниной Егоров и Жижин, получив соответствующую надиктовку от Председателя КГБ, сели составлять «развернутую программу наиболее насущных мер чрезвычайного характера». 16Эта программа потом и легла в основу Постановления № 1 ГКЧП СССР, обнародованного по всем радиостанциям Советского Союза в 6 часов утра 19 августа. Но не будем торопить события.

В субботу, 17 августа, Председатель КГБ СССР собрал своих заместителей и начальников управлений: рассказал о готовящемся введении чрезвычайного положения в стране. ^{17}Возражений не услышал. Коллеги оправдали его ожидания — поддержали.

17 августа в состояние повышенной боевой готовности были приведены спецназ 7 управления КГБ — «А-7» и спецназы ПГУ — группа «Каскад» и отдельный учебный полк (иногда его называют «группа Б»), находящийся в ведении управления «С» (нелегалы) разведки: с подмосковных баз их перебросили в Москву и поселили в клубе имени Дзержинского. Группа «А-7» должна была арестовать Ельцина.

Вечером, на объекте «А, Б, Ц», в беседке, отослав охрану и официантов, собрались заговорщики: Премьер-министр Валентин Павлов, заместитель Председателя Совета обороны Олег Бакланов, член Политбюро ЦК КПСС Олег Шенин, руководитель аппарата Президента СССР, один из самых влиятельных людей в окружении Горбачева (десять лет его помощник!), Валерий Болдин, министр обороны СССР Дмитрий Язов, его заместители — Варенников и Ачалов, ну и, естественно, Крючков со свитой — Грушко и Егоровым. ^{18}

Поговорили. Павлов рассказал, что с уборкой урожая плохо, что реально нависла угроза зимнего голода, что, если 20 августа подпишут Союзный договор, наступит полный обвал, республики разбегутся… Короче, объявлять «чрезвычайку» надо немедленно. Язов его поддержал: пора наводить порядок и дисциплину. Крючков предложил: следует ехать в Крым, к Горбачеву, и попытаться посоветовать ему передать на 1 месяц власть в стране Комитету по чрезвычайному положению, а затем сказал, что когда положение стабилизируется, Горбачев мог бы свои президентские занятия и продолжить. ^{19}Под контролем ГКЧП или нет — этого Крючков не конкретизировал. Собравшиеся товарищи Председателя КГБ не поддержали, решили прежде отправить посланцев в Крым: уговорить Горбачева либо подписать указ о введении чрезвычайного положения, либо передать свои полномочия вице-президенту Янаеву.

18 августа в Форос, на дачу к Горбачеву, вылетела делегация от ГКЧП. В группу, еще там, в беседке, выбрали Бакланова, главнокомандующего сухопутными войсками генерала армии Валентина Варенникова, начальника Службы охраны КГБ СССР генерал-лейтенанта Юрия Плеханова (кроме самого Горбачева только Плеханов мог дать разрешение пропустить на территорию дачи посторонних), Шенина и Болдина. [95] Кстати, кандидатуру Болдина предложил Язов, объяснив соратникам, что появление Болдина произведет на Горбачева сильное воздействие.

Знаток человеческих душ и литературы, Язов в качестве аргумента продекламировал слова Юлия Цезаря — «…И ты, дитя Брут, с ними»… ^{20}

95

Все арестованы и привлечены к уголовной ответственности.

В 17 часов 50 минут 18 августа начальник Управления правительственной связи генерал-лейтенант Александр Беда дал указание отключить все телефоны Горбачева, в том числе стратегическую и космическую связь. Конкретно приказ звучал так: «Каналы связи Москвы, Киева, Севастополя, Симферополя на Ялту и Форос перевести на ручное обслуживание». «Ручное» — это значит только через телефонисток. ^{21}Потом, уже 19 августа, другим приказом будет отключена вся спецсвязь у Ельцина и премьера России Ивана Силаева. Полк Севастопольского управления КГБ блокировал дачу Горбачева с суши, группа пограничньк сторожевых кораблей, переданных в прямое подчинение Плеханова и его заместителя Генералова [96] , — блокировала с моря… ^{22}Впрочем, Президент был и под пристальным вниманием своей охраны, которая то ли защищала его (от кого?), то ли держала под домашним арестом. Личный охранник Горбачева генерал Владимир Медведев — «дядя Володя» — как ласково называли его коллеги — своего Президента оставил: улетел в Москву…

96

Арестован и привлечен к уголовной ответственности.

В этот же день 15 управление КГБ («бункерное») было приведено в состояние повышенной боевой готовности: его подземные офисы, спальные комнаты, филиалы ТАСС и т. д. обеспечены автономным водоснабжением, питанием, воздухом. ^{23}

В Управлении по защите советского конституционного строя были созданы оперативные группы, в обязанности коих вменены были аресты и интернирование тех, кто, как написано было в шифровке, «способны поднять людей». ^{24}Эта же задача была поставлена и перед Московским управлением КГБ: ордера на арест, в которые оставалось лишь вписать фамилию, были отпечатаны заранее в количестве 300 000 экземпляров. ^{25}Их подписал командующий Московским военным округом после введения чрезвычайного положения — комендант Москвы генерал-полковник Николай Калинин. ^{26}Кроме того, столичные чекисты должны были взять под охрану вместе с армией важнейшие объекты — Госбанк, Гознак, Гохран, телевидение, объекты телефонной и телеграфной связи. ^{27}

В телеграмме за № 14555 начальник Московского КГБ генерал Прилуков распорядился создать оперативный штаб, «усилить работу по противодействию диверсионно-подрывной деятельности противника в отношении объектов промышленности, транспорта и связи, предприятий жизнеобеспечения населения, предупреждению чрезвычайных происшествий, саботажа, вредительства, антиобщественных проявлений». Его же приказом нештатные оперативно-следственные группы повышенной боевой готовности «Волна» были переведены на усиленный вариант работы «до особого распоряжения центра». Тысячи чекистов сидели по домам, ежеминутно ожидая по телефону сигнала экстренного сбора «Пламя». ^{28}

Столичные комитетчики потом будут трудиться на улицах, площадях, среди защитников «Белого дома». Впрочем, существенную помощь в том окажут и офицеры Главного разведывательного управления Министерства обороны СССР, и сотрудники Дипломатической академии Генерального штаба: 19 августа они получат команду — переодевшись в гражданскую одежду, собирать информацию о «бунтарях» и «зачинщиках» на митингах и баррикадах. ^{29}ГРУ к тому же будет отдан приказ пресечь работу независимых радиостанций.