Министерство особых происшествий

Баллантайн Пип

Веллингтону было необходимо побыть одному. После того как он залпом выпьет свое проверенное средство, ему пред­стоит многое прочитать, но так, чтобы ему не мешали.

Глава 10,

где мисс Браун расплачивается за свою чрезмерную мягкость, а архивариус отваживается оставить свою территорию

Элиза сама точно не знала, как нашла в себе достаточно сил, чтобы на следующее утро попасть в министерство. Тем не ме­нее, руководствуясь каким-то остаточным инстинктом, она про­снулась и даже двигалась, хотя все ее тело отчаянно протесто­вало против этого,

в особенности при запахе еды. С трудом приоткрыв свинцовые веки, она умудрилась одеться и выйти на улицу, все же отказавшись от завтрака, предложенного горнич­ной. Сама она думала, что поесть было бы неплохо, но желудок ее не хотел об этом даже слышать. Звук колес экипажа, катив­шего мимо по булыжной мостовой, тысячей блестящих ножей впивался в ее горящую голову. Летнее солнце неумолимо свети­ло ей прямо в лицо, даже когда она тщетно пыталась прикрыть отчаянно болевшие глаза. Этим утром она чувствовала себя от­вратительно, и все в Лондоне, казалось, старалось добить ее.

Элиза вспомнила свое прошлое задание, когда ее протащи­ли вслед за повозкой по улицам Праги. Она прекрасно помни­ла, как она чувствовала себя на следующий день после этого. Но сегодня утром все было намного хуже. Болело буквально все, каждое движение доставляло страдание, а еще впереди ее ожидал нагоняй от Веллингтона — потому что, да, она опо­здала на несколько часов. И теперь ей предстояло узнать, на­сколько архивариусу свойственны жалость и сострадание.

Элиза пересекла улицу и вошла в «Агентство древностей Миггинса». По пути, в фойе и даже в лифте ей не встретилось ни единого агента. И это было только к лучшему для всех. Для Кэмпбелла его обычные шуточки сегодня уж точно просто так не закончились бы.

Элиза без остановки двинулась в архив, находя много поло­жительного в своем новом назначении. Там будет темно и спо­койно. Убежище Веллингтона теперь укроет и ее. Она тяже­ло вздохнула и открыла железную дверь.

От пронзительного скрипа петель колени ее подогнулись сами собой.

Она миновала уже два пролета лестницы, когда услышала бодрое и язвительное приветствие Веллингтона:

—Доброе утро, мисс Браун!

Элиза вздрогнула. Ощущение было такое, будто Квазимо­до медленно откручивает ей голову. Несколько секунд ушло на то, чтобы навести резкость и сфокусировать глаза на Вел­лингтоне, сидевшем за своим столом, — человек вообще не имеет права выглядеть таким бодрым и свежим, тем более в тот момент, когда сама она чувствует себя настолько жутко. Она тяжело рухнула на свой стул, не осмеливаясь ответить ему, прежде чем примет сидячее положение.

—Должен отметить, выглядите вы неважно. — Если он хотел сказать этим «я же вас предупреждал», то подано это было с бессовестной жизнерадостностью. — Тем не менее просто замечательно, что вам все же удалось добраться до места вашей работы с опозданием в каких-то жалких не­сколько часов.

Ей было очень трудно сконцентрироваться на его словах, когда комната вокруг нее так шаталась. Но хуже всего то, что она была сбита с толку. Никому еще никогда не удавалось пе­репить ее — ни одному человеку. Если бы это произошло до­ма, в Новой Зеландии, над ней еще долго подшучивали бы по этому поводу; а теперь все эти подколки и подтрунивания бу­дут исходить от Веллингтона.

Когда Элиза наконец сфокусировала на нем свой взгляд, то вдруг поняла, что он не собирается воспользоваться такой чуд­ной возможностью. Вместо этого он смотрел на нее с таким выражение лица, которое можно было бы истолковать

как... ожидание? Сидя на своем стуле абсолютно прямо, Веллинг­тон Букс ждал, что она ему скажет.

Мобилизовав все свои скудные ресурсы, Элиза попыталась осмотреться и сообразить, с чем это связано. Сбоку на столе лежала большая коробка, а вся остальная его поверхность бы­ла завалена бумагами и папками. Затем, присмотревшись не­много повнимательнее, она все же заметила нечто странное.

— Велли, на вас сегодня та же одежда, что была вчера. — Как будто был кто-то еще, над кем она могла подшутить на­счет пирушки с «приятельницей» вчера вечером.

Он улыбнулся.

— Нуда, мне нужно было кое-что сделать тут, так что, про­водив вас домой, я пришел прямо сюда.

—Ага, — сказала она, слегка кивнув головой, после чего ее глаза полезли на лоб. — Ох, значит вы отвели меня домой... прямо... в...

Даже в полумраке архива было видно, как Веллингтон по­краснел.

—Да, агент Браун, я... — начал он, стараясь поточнее подобрать подходящее слово, — я сопроводил вас в вашу спальню.

— Ах... — Теперь пришла очередь Элизы краснеть. — Ну тогда... подумать только! Я действительно сказала, что хотела узнать вас получше. — Она наморщила лоб, после чего ей уда­лось навести достаточную резкость в глазах, чтобы прочесть наклейку на боку коробки. — И вы пробыли здесь всю ночь? Изучая дело Гарри?

Господи, от звука собственного голоса ее голова загудела, словно колокол. Она обеими руками схватилась за нее, чтобы та не развалилась на кусочки и не нарушила порядок, царив­ший в архиве.

Веллингтон поднялся, жутко заскрежетав ножками стула по каменному полу, и локтем опрокинул чашку из-под чая.

— После вчерашнего вечера я посчитал своим долгом в от­ношении агента Торна заглянуть в это дело. Похоже, он сумел раскопать весьма интригующие зацепки, которые заслужива­ют внимания, но поскольку в настоящий момент министерство находится в несколько стесненном...

Элиза замахала на него рукой, как на какое-то летающее насекомое, надоедливо жужжащее перед носом.

—Давайте к делу! — Она пыталась не кричать, потому что громкие звуки обостряли головную боль, но Веллингтон ужас­но раздражал ее своим присутствием, причем как раз в тот мо­мент, когда ей так хотелось лечь.

— Через пятнадцать минут за нами приедет кэб.

— Что, простите? — Элиза зажмурила глаза, чувствуя, как в голове пульсирует мучительная боль. — Ради всего свято­го, Велли, вы что, не видите — ради того, чтобы избавиться от этого жуткого похмелья, я готова проглотить шашку свое­го любимого динамита?

— Тогда выпейте вот это, мисс Браун.

Он подвинул к ней кружку какой-то теплой жидкости. За­пах, исходивший от нее, стал последней каплей. К счастью, все, что можно было из себя извергнуть, она уже извергла се­годня утром, но, понюхав напиток, она добрую минуту не мог­ла перевести дыхание. Это явно был не чай.

— Умоляю вас, неужели вам доставляет удовольствие смо­треть на мои страдания?

— Ну, может быть, немножко. — Веллингтон улыбнул­ся. — Выпейте, потому что, я думаю, после этого вам станет лучше.

— Лучше мне станет только от пули в висок, — простона­ла она. — Что это?

— Снадобье древних майя, которое они готовили из нату­ральных бобов какао и применяли от общего похмелья. — Го­ворил он очень быстро, его слова немного путались у нее в го­лове, и Элиза с трудом понимала его сквозь туман своего болезненного состояния.