Министр любви [сборник рассказов]
Шрифт:
— Пусть он скачет, этот козел, — ворчала Лия, — у меня полные сумки продуктов!
Вскоре на горной тропинке показались Катя с Пумой. Они тащили лодку.
— Чтоб она сгорела, — сказала Лия, — бросьте лодку! Бросьте ее к чертовой матери!
Я побежал наверх помочь им. Гора была выжжена лесным пожаром. Справа стояла обгорелая вилла с колоннами. Потолком служило небо, среди камней росла дикая трава. На почерневшей баллюстраде сидел ворон.
— Это хозяйка виллы, —
— Бредни таксиста, — сказала Катя.
— Кар — рр… — прокаркал ворон.
— Спускайтесь, — неслось снизу, — что вы там торчите?! Уже двенадцатый час. Мне еще надо готовить котлеты!
Навьюченные, мы двинулись на поиски виллы «Рояль».
Солнце стояло в зените, искрилось море, пели цикады, шастали электрички — виллы не было.
Мы устали, сели на поваленное дерево, и Лия начала делать нам бутерброды. У нее всегда были силы.
Мы сидели на пинии, на фоне моря, в летнем пении птиц и ели булочки с сыром, колбасой, курицей.
— Не забудьте про яйца, — повторяла Лия, — у меня двенадцать яиц!
Затем Лия начала разливать напитки — кофе, чай, молоко, айс — ти — она знала, где что лежит и доставала, не глядя.
— Если ты ищещь сигареты, — сказала она, — в левом тапочке, в рюкзаке. Зажигалка в чайнике…
Так мы сидели, как Святое семейство на пути в Египет. Пума уснул, и Лия взяла его на руки — она его никому не доверяла.
Мы шатались и шатались, но никто не знал виллы по имени «Рояль».
Наконец мы встретили старика с удочкой.
— Вот она, — сказал он, — вы прямо над ней. Видите крышу?
Крышу мы видели, но подойти не могли — вилла стояла внизу, и никакая дорожка к ней не вела.
— Прыгать я не буду! — предупредила Лия.
— Зачем прыгать? — спросил рыболов. — В ста метрах туннель. Спускайтесь — и прямо доберетесь.
Мы пошли туннелем. Он был темный, гулкий, сверху капало.
Наконец мы вышли, прямо на гальку, к морю, и глазам нашим предстала вилла.
Это была лачуга, хижина из досок, с соломенной крышей, под которой было выведено «Вилла РОЯЛЬ».
Она была без оконных рам и стекол, и ее раскачивало, как шхуну в море.
— Это дача? — спросила Лия. — Это баржа! Я на барже жить не буду!
Я не переношу качки. У папы моего было три баржи, но я никогда не поднималась на борт ни одной из них! Даже когда их вытаскивали на берег.
— Подожди, — сказал я, — возможно, внутри хорошо, уютно, как в кают — компании…
Мы хотели войти, но ключа под порогом не оказалось. Мы искали его на крыше, в траве, меж досок — всюду было пусто.
— Хозяйка мне трижды писала, что ключ под порогом, — повторял я.
— Зачем барже ключ? — наконец спросила Лия, — у папы было три баржи и ни одного ключа! Входите через окно, крышу, дверь! — она нажала на ручку, — вот, она открыта!
Мы вошли. На «вилле» было четыре комнаты — коморки. В каждой стояла циновка. В салоне — стол, три стула. Всюду лежали бумажки.
«— Не садиться!» — было написано на стульях. «- Не облокачиваться!» — на столе. На стиральной машине красовалось: «- Белье не стирать!» На циновках ничего не было, но когда мы легли — они провалились.
Я включил лампу — она тут же перегорела. «- Свет не включать!» — успел я прочесть под выключателем.
— Майн Гот, — сказала Лия, — у нас в Мозыре корова жила в лучшем хлеву. И мы с нее не брали ни копейки… Двенадцать тысяч!..
Снизу донеслись какие-то возгласы и крики. Пума в патио обнаружил шланг и поливал из него посетителей ресторана «Вернись в Сорренто», который находился прямо под виллой.
— Arr^etez! — кричали посетители, — vous ^etes fous ou quoi?!
Пума продолжал. Мы бросились к нему, вырвали шланг и попытались выключить воду. Кран крутился легко, но вода не выключалась.
В свете луны мы прочитали: «- Воду не отключать!»
А что с ней было делать? Мы не знали, куда направить шланг.
Он вырывался и продолжал поливать окружающих — уже в другой части ресторана, для некурящих.
— Pas possible! — вопили некурящие.
Вскоре прибежал хозяин — в белой сорочке, красном широком поясе, с него стекала вода.
— Мсье — дам, — произнес он, — только не включать телевизор!
Взрывается!
Затем он повернулся к шлангу.
— Та geule! — сказал он, и шланг заткнулся.
— Tenez! — хозяин протянул нам два счета — один за подмоченный «poisson», второй — за закрытие крана.
— Меня зовут Витторио, — представился он и скрылся в ресторане.
Оттуда вновь запел Марио Ланца.
«— Вернись, я все прощу!» — пел он.
Музыка играла всю ночь — Ланца, Карузо, неаполитанские песни.
Уснуть не мог никто. Окна зияли. Лия все ждала, что полетят камни или кто-то залезет.
К пяти мы уснули…
И тут появились пляжники. Они шли в «Вернись в Сорренто», который утром работал как платный пляж.
Доносились смех, возгласы, разговоры, наконец, на Лию упала банановая кожура. Она долго изучала ее.
— У Пумы нет бананов, — наконец произнесла она, — я пошла в магазин.
— В такую рань? — спросил я.
— А что ребенок будет кушать? Вы спите, спите…