Миноносец. ГРУ Петра Великого
Шрифт:
– Катюша, ты не простудишься? – Наскучив ожиданием, Петр обращает внимание на жену. Занятно видеть царя в семейном окружении. Ее Величество милостиво улыбается:
– Станет холодно, у вашей печки погреюсь.
Очаровательное дитя бесцеремонно встревает в разговор старших, перебивая мать:
– А правду нянюшка говорит, что в эту телегу бесов запрягают?
– Лизанька, что за глупости ты повторяешь за необразованной бабой?! Машину преосвященный Феофан святой водой окропил, какие в ней после этого могут быть бесы?!
Не зря, ох не зря упросил
– Ваше Высочество, когда на кипящем чайнике крышка подпрыгивает, ее тоже бесы толкают? Это всего-навсего пар! Вот и здесь так же. Мудрецы за морем придумали, как силу пара заложить в оглобли. Придет время, запрягать будем чайники, а верхом ездить на кофейниках!
– Нельзя верхом на кофейниках!
– Почему, принцесса?
– Жопу обожгешь!
Истуканом застывший за спинкой стула учитель дернулся – однако царственная чета весело расхохоталась. Я – вслед за ними.
– И правда, принцесса! О жопе-то я и не подумал…
Маленькая хитрованка, увидев, что взрослые не сердятся, моментально перешла в наступление, развивая успех:
– Батюшка, я тоже хочу покататься!
Петр глядит на меня несвойственным взглядом – с долей растерянности. Я, в свою очередь, на клапан: кажись, пар набрался – начинает подтравливать… Страшно, конечно, вдруг котел разорвет? А где наша не пропадала!
– Если государь Петр Алексеевич позволит…
Шелковую подушку со стула – на облучок, могучие царские руки усаживают девочку со мною рядом. Осторожно пускаю пар. Дрожа от усилия, вся в белых клубах, повозка трогается с места и постепенно разгоняется до скорости неторопливого пешехода. Дочка невоспитанно визжит от радости, мамаша на стульях привстает беспокойно, отец идет рядом в готовности спасать свое детище. Идиллия!
– Гляди, царевна: чтобы поворачивать, тут сделан румпель, как на лодке. Клади ладошку сюда.
Дальше мы рулим вместе и завершаем круг, чуть не съехав в кусты с посыпанной песком дорожки.
– Еще хочу!
В прелестных голубых глазах наливаются слезы, только скажи «хватит» – брызнут дождем.
– Лизавета Петровна, гляди, сестрица тоже хочет кататься!
Забытая всеми старшая царевна, закусив губу, страдает над книжкой. В душе младшенькой природная доброта мгновенно побеждает капризы. Стрелой слетев с облучка, хватает за руку любимую сестру и тащит к повозке. Государыня хмурится, но кивает. Еще один круг возле фонтана.
– Еще!
– Не получится: пар вышел и дрова кончились. В другой раз!
Уловив согласие во взгляде Петра, делаю жест мнущимся у галереи ученикам Артиллерийской школы: машину резво откатывают на руках к хозяйственным постройкам, где ей предстоит остывать перед возвращением в мастерские. Переглянувшись с
– Зело изрядная диковина! К какому делу ты ее прочишь?
Как всегда, с первого выстрела – в точку.
– Ни к какому, государь. Просто игрушка. Побочное дитя изысканий по сверлению пушек.
– Игрушка, говоришь?! Помнится мне, Лейпольд обратное утверждал перед отъездом. Дескать, великой пользы от сей инвенции чает. Машина, что я ему позволил в Саксонию увезти, – одинаковая с этой?
– Такая же, только без привода к колесам. Огненную повозку сделать – моя мысль. При откачивании воды из шахт, возможно, прок и будет – хотя, должен честно сказать, по надежности система Ньюкомена лучше нашей с Лейпольдом. Нам гораздо чаще приходится кожаную манжету поршня менять. Пар слишком горячий. А преимущество над Ньюкоменом – правильность вращательного движения, меньший вес и размеры. Француз Папен лет двадцать или тридцать назад предлагал суда вместо весел паром двигать…
– За чем же дело стало? В чем препона?
– Как всегда, в деньгах. Если мое творение сравнивать с Божьим – я проигрываю Господу в коммерческом соперничестве безнадежно. Машина сия посильней человека – но слабее лошади. Весит же сорок пудов. А денег стоит… Можно купить табун в пятьсот коней!
– Давай с людьми сравнивать: коней на весла не посадишь!
– Как изволите, Ваше Величество. Рассчитал я, что даже при наибольшем удешевлении механическая сила от сей машины будет многократно дороже равного количества силы человеческой и уж тем более – силы скотской.
– Что же, английские углекопы себе в убыток паровые насосы ставят?
– Нет, просто у них условия особые. Топливо – угольные отходы, ровно ничего не стоящие. Насос работает круглые сутки, как живые твари не могут. И громоздкий размер – не беда. А конский корм в Англии дорог, не говоря о работниках.
– Ну, коли так… – Царь усмехнулся с редким для него благодушием. – Пусть будет игрушка. Приделай к сей телеге деревянную лошадь, да чтоб ногами на ходу перебирала. Чаю, мир со шведами не за горами. Когда будем праздновать – на ней и поедешь.
– А форейтором посажу деревянного шведа! Можно с короля статую сделать: попрошу Растрелли, он не откажет.
Все рассмеялись, представляя конный монумент неприятельского монарха в победной процессии. Брюс, самый серьезный, отрицательно качнул головой:
– Неприлично. Лучше Нептуна или Марса.
– Можно и Нептуна. Тогда конь должен быть морской, с русалочьим хвостом.
В праздной болтовне выливалось облегчение от тревоги: Петр мог бы и разгневаться за напрасную трату казенных денег. Накануне я высчитал, что способен возместить расходы по огненной машине из своего кармана – но тогда придется отказаться от строительства дома в Петербурге. До сих пор обителью мне служила контора железоторговой компании, представляющая по своему устройству несколько соединенных вместе грубых изб. Ввиду известных планов на будущее, со спартанским образом жизни надо было заканчивать.