Минские страсти

Шелль Яков

Женщина закончила разговор, они обнялись со знакомым и она пошла вперед, стуча по асфальту высокими каблуками. Дед потащился за ней, поглядывая по сторонам, и делая скучный и немощный вид. Он был крепок сейчас как никогда, подтянут и силен. Он был похож на гончую, взявшую след.

Вскоре женщина подошла к красному кирпичному зданию, открыла тяжелою дверь и скрылась за ней. Дед подошел к металлической вывеске и прочел «Агентство Белтранс».

Но дед все еще не мог удовлетвориться результатами слежки. Работает ли она здесь, или зашла по делам, купить

билеты, или навестить подругу?

Дед подумал, и решительно потянул ручку двери на себя. В вестибюле было прохладно. В операционном зале было много народа, но женщины с золотыми сережками не было видно. Впрочем, до начало работы оставались еще 2 минуты. И когда окошки всех касс открылись, дед прошел мимо них и за стойкой кассы № 9 увидел ту самую женщину!

Все! Теперь можно было ехать в свою поликлинику и просить выписать лекарства от тахикардии. Замучил пульс! Сердце так и бьется! Впрочем, не до сердца и тахикардии, когда во дворе такая напряженная международная обстановка!

У министра

Дедушка Матвей Карпович снова сел в троллейбус и поехал в обратную сторону. Он проехал не только поликлинику, но и свой дом_ и поднял голову только тогда, когда он въехал в Центральный район города. Это был особенный район! В этом районе жили только чиновники в своих отдельно стоящих виллах и особняках. Мигранты из России, Эстонии и Польши рано утром мыли улицы перед домами чиновников, прежде чем они выйдут из дома, кое-где сыпали песок, если на улице был гололед; рассыпали цветы, если было лето; либо расставляли лотки с яблоками и грушами, если была осень; или предлагали валенки и тулупы, если стояла лютая зима.

Район был славен своим главой, его звали Олесь Упыревич.

Он был совсем новый. Жители, еще не видя его, но зная о его назначении к ним в район, уже говорили между собой, что он первый красавец и душечка. На самом деле, при его первом появлении на улице, новый глава района оказался маленьким, худощавым и с длинным носом. Он был, скорее, больше похож на Буратино, чем на Аллена Делона, но все жители, особенно дамы и девчата, продолжали держать его за красавца – мужчину.

И душечкой он тоже не был, как вскоре выяснилось, а был справедливым и грозным, он не прекращал руководить ни днем, ни ночью, а отсыпался на ходу, как лошадь, передвигаясь между министерствами и ведомствами. Никто не мог себя чувствовать правым, или даже разумным, эти качества принадлежали всецело главе района.

Когда объявили остановку «Проспект Машерова», дед вышел. На площади возвышалось красивое здание МВД республики, красотой и величием не уступавшее Версалю или дворцу Сан – Суси. Дед подошел в постовому и сказал просто:

– Мне к Георгию Матвеевичу.

– Подождите минутка, Матвей Карпович, сейчас доложу!

Он снял трубку и позвонил. Затем кивнул деду и сказал приветливо:

– Проходите, Матвей Карпович, министр Вас ждет.

Из лифта вышел полковник, подошел к деду и вежливо предложил следовать за ним. Они поднялись на лифте на третий этаж, прошли светлым коридором, устланным красным ковром и, не останавливаясь, вошли с начала в просторную приемную, а затем, полковник отворил дверь и сказал:

– К вам посетитель, товарищ генерал!

Министр поднялся из-за большого полированного стола, обошел его и подошел к деду.

– Здравствуйте, дорогой Матвей Карпович! Дела привели Вас ко мне, или зашли на огонек?

– Здравия желаю, товарищ генерал! – ответил дед важно и как-то неуверенно повел носом.

– Присядьте, Матвей Карпович, я думаю, не откажетесь выпить немного за здоровье!

Дед кивнул. Он не отказывался.

Министр – батюшка налил две рюмки коньяка из полной непочатой бутылки «Минский крепкий» 5 звездочек и поставил бутылку на столик.

Дедушка выпил обе рюмки подряд, крякнул, вытер усы и важно сказал:

– Тут такое дело, Жора… Очень странное и загадочное. Но я кое-что раскопал.

После этих слов он как бы незаметно посмотрел на бутылку и восхищенно цокнул языком, одновременно прислушиваясь, как благородное тепло расходится по телу.

Министр налил еще одну рюмку, дед выпил ее и продолжил уже заметно веселее.

– Гуляю я, значит, по парку Челюскинцев, бегаю себе спокойно от старости, дышу свежим воздухом, слушаю птичек, и вдруг вижу на садовой скамейке – труп!

И дед во всех подробностях рассказал первую часть своего расследования.

Но министр, хотя и знал эту часть из сообщений городского отдела полиции, тем не менее очень внимательно слушал очевидца.

– Так Вы говорите, Матвей Карпович, пузырек с духами был у ножки скамейки? – уточнил он.

– Это один из самых интересных моментов! – подтвердил дед. – Флакончик не валялся где-то в кустах, а был именно поставлен к скамейке, чтобы не опрокинулся.

– Это очень интересно! – сказал министр и пометил что-то в своем блокноте на столе.

– Но сережка просто валялась в траве, в отличие от флакончика… – продолжил взбодрившийся от хорошего коньяка дед.

– Какая сережка? – встрепенулся министр.

– Ах, да, я же еще не все рассказал, Жора!

И дед продолжил рассказ про сережку, как он ее нашел, как накрыл кленовым листом, и как она потом исчезла, когда он вернулся после вызова милиции.

Министр весь обратился в слух и даже включил диктофон, чтобы ничего не пропало из ровного, спокойного, но важного рассказа деда-очевидца.

«Налью ему еще одну рюмку, но потом, как бы не сбить дедушку с реальности» – подумал он. Дед снова посмотрел на бутылку, облизнул пересохшие губы, но ничего не сказал, и продолжил:

– Эту пропавшую сережку я сегодня обнаружил!

После этих слов дед замолчал, сделал выразительную, прямо-таки театральную паузу, хотя в театре никогда не играл, наслаждаясь изумление внука своего бывшего фронтового друга. Эх, был бы он тоже здесь сейчас за одним столом, от этой жалкой бутылки давно бы ничего не осталось!