Минус ангел
Шрифт:
Раэль закрыла оба глаза – из уголка одного, огибая щеку, сбежала слеза. Да, они наконец-то рассчитались с этими сволочами. Остался последний из них – Габриэль, но ему будет нанесен удар намного хуже. Тщеславный архангел никогда больше не сядет по правую руку от Голоса, его карьера разрушена навсегда: он размазан, словно манная каша по тарелке. Месть отчаянных домохозяек… смешно, но это так. А ведь когда-то у них с Локки была счастливая и спокойная семейная жизнь, чистенькие беленькие домики под соломенными крышами, окруженные заботливо высаженными масличными деревьями. Любящие мужья и прекрасные дети – на которых, правда, не так уж легко было сшить повседневную одежду и довольно трудно накормить. Они жили своим каждодневным деревенским бытием, хлопотали по хозяйству, работали на огороде, разводили кур. Кто мог тогда подумать, что их маленькое счастье вдруг закончится из-за чьей-то зависти?
Но оно закончилось. Все отобрали, сожгли, разорвали – мужей они больше так и не видели, а духи мертвых детей скитаются по Земле, обреченные быть неприкаянными НАВСЕГДА. Они даже не успели оплакать их тела – так же, как и сгоревший пепел родных домов, где так любовно развешивали каждое полотенце, клали на особые полочки посуду, выращивали кактусы на балкончиках. Почти одновременно с резней случилось сильное наводнение, в волнах которого погибли многие – в том числе и Раэль, и Локки. Уже в транзитном зале выяснится, что они, как наиболее благочестивые среди всех подруг ангелов, отправятся в Рай – где сами сделаются крылатыми существами. Так и случилось. Они недаром выбрали местом работы в Небесной Канцелярии отряд райского спецназа – ангелов возмездия. Им нужно было научиться профессионально убивать… чтобы отомстить. Они еще толком не знали, как осуществят свою месть, но оставлять случившееся без ответа тоже не собирались. На тренировочной базе Локки и Раэль встретили двух таких же, как они, сестер по несчастью – «отчаянных домохозяек» из разрушенной ангельской колонии на Земле, решивших превратиться в машины для убийств. Именно тогда они поклялись, что отомстят, и сделали особые татуировки, скрепившие тайной их союз. Годы секретной работы прошли быстро – они не мучались угрызениями совести: их не жалели, так почему они должны кого-то жалеть? Сгоревшие города и тысячи трупов вехами отмечали их скорбный путь. Раэль и Лаэли настолько привыкли к новой роли, что, пожалуй, даже разочаровались, когда Небесная Канцелярия провозгласила новую политику, отменив карательные операции. Блестящий меч ангела, занесенный над шеей грешника, вошел в их память навсегда. А вот Локки и Калипсо с облегчением вернулись к спокойному существованию, занявшись офисными делами и разведением фикусов.
Но с годами месть не исчезла из их сердец. Все это время они ждали, хотя и не знали, сколько времени им еще придется провести в этом бесцельном ожидании. Когда в библиотеке Небесной Канцелярии, сразу после появления там старичка Енофа, на двухчасовой презентации в открытом доступе оказались свитки апокрифа – в самом первом его варианте, это стало настоящим откровением. До запоздавшей редакторской правки Габриэля им открылись имена ВСЕЙ семерки предателей – до этого они знали в лицо лишь четверых мерзавцев. Они не сомневались, что сами убийцы их никогда не опознают: для этих ангелов сотни пострадавших женщин были безликой биологической массой, гарниром к основному блюду – их мужьям и сыновьям. А разве кто-то вспомнит внешность стандартного таракана, которого всего неделю назад мимоходом раздавил на кухне? Вот и их тоже – раздавили и забыли. Пламя жажды отмщения сжигало их почерневшие от боли души, но они с горечью понимали – пока сделать ничего не получится. Надо ждать, пока не представится благоприятный случай. А он должен представиться. Когда-нибудь эти твари начнут выезжать на Землю – расправиться с ними там тоже будет трудно, но все-таки легче, нежели в Раю. Они не отчаивались, потому что знали – час «икс» обязательно придет. И пышущие самодовольством убийцы их детей, с которыми они сталкиваются почти каждый день по работе и любезно здороваются, захлебнутся кровью, когда будет нанесен внезапный, жестокий удар…
– Раэль… – произнесла Локки слабым голосом и закашлялась.
– Что? – дернулась Раэль, пробуждаясь от воспоминаний. – Тебе холодно?
– Нет, – с трудом ответила Локки. – Какой к свиньям холодно, у меня температура выше сорока. Очнись от своих кинобоевиков, дура.
– Извини, – поспешно подскочила к ней Раэль. – Тебе что-то нужно, солнце?
– Точно, – прохрипела Локки, красное, горячее лицо которой заливала испарина. – Сделай так, как я прошу… ОТРЕЖЬ МНЕ КРЫЛЬЯ.
Раэль на секунду показалось, будто подруга бредит.
– Что?!
– Что слышала, – бурный кашель на секунду заглушил слова. – Я хочу умереть человеком, а не ангелом. Отрежь их… пока я жива.
– Нет! – закричала Раэль. – Ты не умрешь, Локки! Ты не умрешь!!!
– Умру, – спокойно пообещала Локки. – И давай не спорь: у меня нет времени, чтобы тебя переубеждать. Просто сделай так, как я прошу. Ради Голоса, не надо так орать – здесь стенки фанерные, соседи услышат.
– Ты попадешь в Ад, – зарыдала Раэль, вырывая из головы клок волос.
– Вот и отлично, – хрипела Локки. – Осточертел мне твой Рай за пять тысяч лет. Не хочу там больше быть… не хочу никого видеть… свое дело я сделала, остальное мне по барабану… ну я тебя умоляю… ПОЖАЛУЙСТА.
С зареванным, опухшим лицом Раэль вернулась с кухни, держа в обеих руках табельный меч ангела возмездия. По привычке она везде возила его с собой, но в большей степени отточенное оружие употреблялось для шинковки салатов: пистолет при убийстве куда удобнее. Она без всякого усилия перевернула легкое тело Локки на живот, высвободила влажные, смявшиеся крылья. Почти невесомое нажатие меча – и левое крыло хрустнуло, как капустная кочерыжка, обдав ее лицо мелкими росинками крови: из лопатки торчал некрасивый красный огрызок. Еще одно четкое, профессиональное движение лезвием – на подушке осталось лежать второе крыло, беспомощно трепеща, как бы пытаясь вернуться к хозяйке.
– Интересно, – дергалась в кашле Локки, уткнувшись лицом в подушку, – почему так считается: если ангелу отрубить крылья, то он станет человеком?
– Ну, надо же как-то, – пожала плечами Раэль, вытирая сгустки крови, забрызгавшие лоб. – Иначе какие б еще варианты пришлось выдумать?
Вместо ответа Локки неожиданно перевернулась обратно на спину. Секунда – и она упруго вскочила на ноги. С неженской силой дернув оторопевшую Раэль за руку, Локки вырвала у нее меч. Рывком подняв его над собой, она со свистом рассекла клинком воздух. Глаза умирающей, устремленные в угол комнаты, наполнились страшной яростью. Насмерть перепуганная необычной переменой в поведении подруги, Раэль упала на четвереньки, и вовремя – над головой ее пронеслось серебряное лезвие. Перекатившись по полу в сторону от Локки, Раэль бросила взгляд в угол.
Там никого не было.
Изо рта Локки, откуда брызгала слюна вперемешку с кровью и слюной, неслись площадные ругательства, слова древнего языка, на котором они разговаривали в колонии ангелов, перемежались с русским матом. Удар меча – и дверца шкафа треснула надвое, одна половинка провалилась внутрь, другая – отлетела к окну. Зеркало разбилось, осыпав обеих подруг осколками. Занеся руку с мечом за спину, развернувшись с полуоборота и по-звериному рыча, Локки развалила серебряным лезвием стол. Хрипя, она с исступлением рубила его остатки – в стороны одна за другой полетели щепки от ножек. Меч еще несколько раз рассек воздух. С опозданием Раэль поняла, что Локки с кем-то ожесточенно сражается… но с тем, кого видит ТОЛЬКО она. Заходясь зловещим смехом, отражая выпады невидимого для Раэль врага, она вихрем металась по комнате, круша мебель в капусту. С потолка с грохотом и звоном свалилась поврежденная люстра, лопнул экран телевизора, развалился на части компьютер. Жилище наполнилось запахом дыма и свежесрезанного дерева. Размахнувшись, как кавалерист, Локки с ужасающим воплем рубанула прямо перед собой мечом, который глубоко вошел в половицу – и неожиданно остановилась. Пару секунд она стояла прямо, держась за рукоять. Глаза ее закатились, с губ капала кровавая пена – и вдруг руки, крепко державшие меч, бессильно разжались. «Она умерла», – вонзилась отчаянная мысль в мозг Раэли, заставив ее захлебнуться слезами. Как бы в подтверждение этой мысли тело Локки, обмякшее, словно тряпичная кукла, нелепо взмахнув руками, упало рядом с ней. Голова девушки с размаху ударилась об пол, раздался треск шейных позвонков, ее глаза оставались открытыми. «Ей уже не больно», – подумала Раэль. Протянув руку, она ласково погладила мертвую подругу по раскинувшимся по полу светлым волосам. Она гладила ее долго, пока тело сохраняло тепло. С трудом поднявшись на одеревеневшие ноги, Раэль стащила с изуродованной, разрубленной кровати голубое одеяло и накрыла им труп.
Подойдя к стальному сейфу возле стены, Раэль открыла его дверцу нажатием потайной кнопки сбоку. Внутри, завернутый в бумагу, лежал пистолет со свежей масляной смазкой и тремя обоймами к нему. Отвинтив от оружия глушитель, она достала второй «Хеклер и Кох» – и провела с ним точно такую же манипуляцию. Зарядив оба пистолета, Раэль надела плащ со специальными карманами в рукавах рядом с локтями, куда заботливо пристегнула обоих «Хеклеров». Оказавшись возле двери, она последний раз взглянул на недвижимое тело, накрытое одеялом. Порылась в кармане, и выбросила прочь голубую пластиковую карточку.
Она еще не знала, куда ей идти. Но уже точно знала, что будет делать.
Глава сороковая
Знатная персона
(воскресенье, 21 час 40 минут)
Из угла, освещаемого лампами-«сосисками», доносилось нестройное, но мощное хоровое пение. Три человека сидели в обнимку на узкой цинковой кровати и, не обращая внимания на крутивших пальцами у виска обитателей бетонного коридора, дружно выводили: