Минус ангел
Шрифт:
Однако не следует думать только о плохом и портить себе отпускное настроение – ведь сегодняшний день преподнес и исключительно приятные сюрпризы. Иногда приятно убеждаться, что ты – последняя надежда сгенерированных тобой же биологических существ, пусть они и вспоминают тебя лишь в критических ситуациях. Сегодня утром в разное время на пляже три человека чуть не утонули, а он послал им сильный энергетический импульс, и они выплыли. Странно, что такое случилось – ведь море очень спокойное, полный штиль, шторма нет. Наверное, просто плавать не слишком хорошо умели. Слышал сам, как один из них хрипел на песке, выплевывая из легких воду: «Голос спас меня – сначала сильно тянуло вниз, а потом изнутри как будто что-то подтолкнуло». Надо Габриэлю это рассказать. Вот она, настоящая реклама – вовсе не безвкусные, выхолощенные ролики по телевизору, а реальное сотворение добрых дел. Проблема лишь в том, что в каждом месте, где случается беда, ты при всем желании оказаться не сможешь, чтобы ее предотвратить. К сожалению. Когда он создавал простецкий карандашный дизайн Адама и Евы (для этого сначала пришлось создать сам карандаш), то совершенно не планировал, что эти два человека расплодятся до шести миллиардов европейцев, китайцев, индусов и негров. Всем одновременно добра не сделаешь, иначе пришлось бы метаться по планете молнией. Пожалуй, стоит изменить график отпуска, задержавшись здесь на один день. Вдруг еще кому-то понадобится помощь.
Небо окончательно сделалось темно-багровым – начали зажигаться китайские бумажные фонарики у бассейна, окрашивая лениво колыхающуюся воду искрящимся цветом. Неожиданно Голос ощутил сбоку внимательный, испытующий женский взгляд, буквально обжигавший его откровенным желанием и любопытством. Шатенка в смелом купальнике, не так давно восторгавшаяся закатом, смотрела прямо на него, улыбалась и как бы невзначай покусывала пухлую нижнюю губу. Голосу стало не по себе – он слишком хорошо знал, что это означает со стороны женщины. Надо было принять облик поскромнее, зря он выбрал такое же обличье, как в Ерушалаиме, – лень было фантазировать. Ведь его основное, плакатное «лицо» – ничем не приметный, благообразный старичок в хитоне с длинной седой бородой и посохом. Но такому образу тяжело соответствовать – все время опирайся на посох, держись за спину, охай, жалуйся на здоровье и молодежь. Надо как можно быстрее скрыться в номере, иначе потом какая-нибудь сволочь накропает вторую часть «Скота да Винчи», и доказывай после, что никакой интрижки не было. Между ним и спасительным пространством гостиничной комнаты – всего метр балкона, резкий шаг в сторону, и… Но придется улыбнуться в ответ – иначе будет невежливо.
Голос улыбнулся, и сейчас же пожалел об этом.
– Тоже скучаете? – спросила шатенка на плохом, но понятном английском. – И я тут одна. Отпуск называется – и поговорить толком не с кем. Собираюсь на дискотеку у бассейна, оттянусь немножко. Если хотите, пойдем вместе.
– Не говорить английский, – с жутким акцентом сказал Голос, и в полсекунды, одарив шатенку еще одной радужной улыбкой, ретировался в номер. Краем глаза он успел заметить, как ее симпатичное лицо, отражавшее любопытство с томной негой, сделалось злым и разочарованным.
Худощавый блондин в неизменных плавках от Лагерфельда опустил армейский бинокль. Что ж, теперь надо проверить, куда он направится – ужин еще не начался: возможно, в бассейн или коктейль-бар. Сегодня наблюдаемый объект выглядел хмурым и недовольным, однако предпринятые наблюдателем усилия все вернули на круги своя. Хорошо начальству, которое с умным видом дает ценные указания: «задержи его, но как, я не знаю». И вот сиди – думай, изобретай, выкручивайся. Отлично, что сообразил – полдня плавал в акваланге и утягивал людей под воду с помощью телекинеза, дабы Голос их спасал. Напугал всех так, что на море – полный штиль, а народу на пляже – никого. Небось еще и завтра отдыхающих купаться калачом не заманишь. Потом понаедут тележурналисты – будут расписывать о мистическом водовороте, непонятно откуда появившемся у берега тропического острова. Целых пять смс отправил с успешным отчетом о выполнении задания, так они даже не дошли: у RL2 мобильный телефон отключен. Ну не гадство ли? Занавески в номере Голоса продолжали оставаться задернутыми. Стало быть, он внутри. Отлично, есть время принять душ. Блондин прошествовал в отделанную изумрудным кафелем ванную комнату, где, повернув никелированную лопасть крана, включил воду. Надо выждать с минуту – все не так в этих тропиках: перед тем как появится теплая, требуется водичку слить. Он повернулся к раковине спиной, содрогаясь от предчувствия холодной струи. На лопатках блондина отчетливо виднелись два неровных, продолговатых розовых шрама…
Настя вернулась в комнату, щелчком сбросив с балкона недокуренную сигарету. Она просто кипела от злости. Несколько раз бесцельно измерив номер шагами взад-вперед, она сняла мокрый купальник, переступив через него красными, обгоревшими от солнца ногами. Встав перед большим овальным зеркалом, Настя придирчиво осмотрела себя, уперев руки в боки. Да, сиськи уже не те, что в восемнадцать, но, по крайней мере, не висят, словно уши спаниеля… бедра чуть дряблые, целлюлит не дремлет, всяко бывает… морщинки на лице она вроде замазала, маникюр на ногтях тоже отличный. Вполне нормальная тридцатидвухлетняя баба, причем очень даже трахательного вида. Но кто из мужиков это ценит? Зажрались. Пять дней как она в отпуске, и до сих пор ни с кем не познакомилась – вечерами читает книжку на кровати одна, как дура. И чего этот мужик с кудрявыми волосами и бородкой так ее испугался? Взял и слинял в номер, как будто она ему оргию предложила. Эх, определенно – нет в жизни счастья… Открыв мини-бар, Настя вытащила 50-граммовую бутылочку «Смирноффа» и привычно ахнула ее одним глотком. На глазах выступили слезы. А вот назло всем чертям оденется, пойдет на дискарь одна – и будет так зажигать, что народ офигеет. Натягивая шорты, Настя вспомнила разговор на балконе и вспыхнула румянцем. Ё-моё. Да кто он такой? Кем этот тип себя возомнил, в конце концов? Богом, что ли?
Глава тридцать седьмая
Апокриф
(воскресенье, 18 часов 00 минут)
Секретный кабинет главного архива Небесной Канцелярии был построен овальной формы. Стен как таковых не было видно – их заменяли прилепленные друг к другу, превосходно выполненные книжные шкафы из орехового дерева со множеством толстенных, прогибающихся под тяжестью полок: на каждой из них книги стояли в двенадцать рядов. Эти шкафы замыкались с двух сторон на некоем подобии гранитного алтаря с полированными греческими колоннами, где покоились огромные песочные часы цветного муранского стекла. В центре архивного кабинета находился стол, вырубленный из цельной глыбы уральского малахита, поверхность его почти полностью была завалена архивными папками и древними книгами. Над одним из фолиантов ожесточенно спорили Калашников и Габриэль. Малинин тактично прохаживался возле алтаря, изо всех сил прислушиваясь к разговору.
– Я вам снова говорю, – если моя жена подвергается столь серьезной опасности, то я отказываюсь от участия в расследовании, – рубил воздух рукой Калашников. – Мне только еще семейных проблем не хватало. Вызывайте сейчас же колесницу, я уматываю обратно в Город.
– Но мы же условились… – взывал к его разуму растерянный Габриэль.
Отчаянно хлопая крыльями, он в полном расстройстве метался вокруг Алексея, словно курица вокруг цыпленка. Тот скрестил руки на груди в наполеоновской позе, смотря в пол, – не хватало только сюртука и треуголки.
– Мне плевать на условия, – упорствовал Калашников. – Голос вас уволит? Вот и отлично. Вашу шарашкину контору давно пора разогнать. Кто так работает? Сначала в вашем же кабинете нас пытались отравить, и это не заставило вас логически мыслить и принять меры предосторожности. А ведь любому, кто прочитал хоть один примитивный детектив, ясно: убийца рано или поздно узнает, что в Раю находится близкий мне человек. И что теперь? Я получаю записку от Алевтины, из которой ясно, что ей угрожают, требуя, чтобы я прекратил расследование, иначе меня точно растворят в святой воде – и вторая попытка будет успешней, чем первая. «Рядом с ним круглосуточно находится наш человек» – вот что ей сказали.
– И вы верите этому? Да они откровенно блефуют, – оправдывался Габриэль, как нерадивый ученик перед учителем. – Согласен, наши ангелы в Небесной Канцелярии существенно подзабыли, что такое настоящее преступление, и не смогли предугадать очевидных поступков злоумышленников. Но теперь-то, может быть, вам уже пора прекратить яриться? Алевтина перевезена на закрытый спецостров, с усиленной охраной и патрульными катерами. Вы можете с ней встретиться в любой момент. Сейчас ищем психотерапевта, чтобы тот ее успокоил. Правда, пока что-то никак не найдем.
– Конечно, откуда у вас психотерапевт? Даже несчастных дворников – и тех нелегально импортировать надо. Как я вообще могу доверять ангелам из вашей охраны после попытки угощения нас святой водой и этой записки? – буйствовал Калашников. – Сплошные интриги, запреты, заговоры такие, что Аль-Кайда курит в сторонке! И это у вас называется Рай?!
– А я чего говорил? – встрял Малинин. – Я же в первую минуту, вашбродь…
– А тебя вообще не спрашивают! – в бешенстве заорал на него Калашников.