Мио, мой Мио !
Шрифт:
– Пастухи играли её на пастбищах много тысяч лет назад, – пояснил Нонно.
Мы поблагодарили его за всё, а потом забрались на спину Мирамис и поскакали дальше.
– Будем беречь наши дудочки, – сказал я Юм-Юму. – И если нам придётся разлучиться, то будем наигрывать эту мелодию.
– Ты прав, Мио, – откликнулся Юм-Юм. – Будем беречь их. И если ты услышишь, что я заиграл на ней, знай, это я зову тебя.
– Правильно, – согласился я. – А если ты услышишь мою дудочку, это будет означать, что я зову тебя.
– Да, – сказал Юм-Юм и прильнул ко мне.
В этот момент я подумал, что он мой самый лучший друг. Конечно, после моего отца-короля. Моего отца-короля я любил больше всех на свете. А Юм-Юм такой же мальчик, как я, и теперь он мой лучший друг, тем более что я уже никогда не увижусь с Бенкой.
Надо же как всё получилось! У меня есть отец, Юм-Юм, Мирамис, и я скачу по зелёным холмам и лугам! Какое счастье!
– А как попасть в те края, что за морем и за горами? – спросил я.
– По мосту Утренней Зари, – ответил Юм-Юм.
– А где этот мост Утренней Зари?
– Скоро увидишь.
В самом деле, скоро показался мост, он был так высок и так длинен, что казалось, ему нет конца и края. Он так ярко светился, точно был построен из золотых солнечных лучей.
– Это самый длинный в мире мост, – сказал Юм-Юм. – Он соединяет Остров Зелёных Лугов с землями, что за морем. Но король приказывает по ночам его убирать, чтобы мы могли спать спокойно на Острове Зелёных Лугов.
– Зачем убирать мост? – удивился я. – Кто может явиться к нам ночью?
– Рыцарь Като, – сказал Юм-Юм.
И как только он произнёс это имя, точно холодным ветром повеяло, и Мирамис пробрала дрожь.
Я услышал про этого рыцаря впервые и потому переспросил:
– Ты говоришь «рыцарь Като»?
И не успел я это произнести, как мурашки побежали у меня по спине.
– Да, – подтвердил Юм-Юм. – Жестокий и беспощадный рыцарь Като.
Мирамис заржала – казалось, это был крик ужаса.
И мы сразу же умолкли.
Мне бы очень хотелось проскакать по мосту Утренней Зари, но сначала я должен был спросить разрешения у моего отца-короля. Поэтому мы возвратились в сад, где цветут розы, и в тот день на лошадь уже больше не садились.
Мы помогали чистить Мирамис скребницей и расчёсывать её золотую гриву, мы гладили её и угощали кусочками сахара и корочками хлеба, которые по нашей просьбе дала нам мама Юм-Юма.
А потом мы построили в саду шалаш из веток, залезли туда и ели там блинчики с сахаром. Ими снабдила нас мама Юм-Юма. Бенкина мама тоже пекла такие блинчики, и мне они тогда очень нравились.
Но с теми, что дала нам мама Юм-Юма, их было не сравнить. До того вкусно!
Ух как мы веселились с Юм-Юмом! Бенка мне много рассказывал, как он строил шалаш у себя на даче на Вексхольме. Мне очень хотелось бы написать ему о том, какой шалаш мы построили с Юм-Юмом. «Ты бы знал, какой я построил шалаш, – написал бы я ему, – какой замечательный шалаш построил я здесь, в Стране Далёкой».
Любят ли звёзды слушать музыку?
Назавтра мы снова отправились к Нонно. Сперва мы никак не могли его отыскать, но вдруг из-за холма донеслись звуки старинной песенки. Нонно сидел и наигрывал на дудочке, а вокруг него паслись овечки.
Увидев нас, он перестал играть. Нам показалось, что он рад нашему появлению. Мы достали свои дудочки и заиграли втроём. И получилось на удивление хорошо.
– Жаль, что некому нас послушать, – заметил я.
– А трава? А цветы? А ветер? – проговорил Нонно. – Деревья тоже слушают. Вон, например, те ивы, склонившиеся над ручьём.
– Да? – удивился я. – Им тоже нравится?
– Даже очень, – заверил меня Нонно.
Мы ещё долго играли травам, цветам, и ветру, и деревьям. Но я всё-таки сожалел, что ни один человек нас не слышит.
– Ну, хочешь, пойдём сыграем моей бабушке, – предложил Нонно. – Я ведь живу с бабушкой, – пояснил он.
– А далеко идти? – поинтересовался я.
– Довольно-таки далеко, но, если играть на дудочках, дорога не покажется чересчур долгой.
– Это точно, – согласился с ним Юм-Юм. – С музыкой дорога всегда короче.
Ему, так же как и мне, хотелось познакомиться с бабушкой Нонно.
Я читал в сказках про добрых бабушек, но настоящей, живой бабушки я в своей жизни не встречал. Вообще-то на свете очень много всяких бабушек. Но у меня-то ведь её никогда не было. Мы взяли с собой овечек, и ягнят, и, конечно, Мирамис. Таким караваном мы и отправились в гости к бабушке Нонно. Мы шли медленно, как обычно ходил Калле. Ягнята и овцы, должно быть, удивлялись, куда это мы их гоним? Но вообще-то путешествие им, скорее всего, понравилось, потому что они всё время скакали вокруг нас и резвились.
Мы шли долго, миновали множество холмов и наконец остановились у домика, в котором жил Нонно.
И его домик был такой же, о каком мне приходилось читать в сказках. Невысокая весёлая хижинка, крытая соломой, возле которой буйно цвели кусты сирени и жасмина.
– Тсс! – шепнул нам Нонно. – Устроим бабушке сюрприз.
Мы выстроились перед окном – Нонно, Юм-Юм и я.
– Раз, два, три, начали! – скомандовал Нонно, и мы заиграли такую весёлую песенку, что наши овцы и ягнята пустились в пляс.
В окошко выглянула старушка с очень добрым лицом. Это и была бабушка Нонно.
– Ой, какая прекрасная музыка! – захлопала она в ладоши.
И мы ещё долго играли для неё, а бабушка всё не отходила от окна, слушала.
Бабушка Нонно была очень старенькая и напоминала добрую старушку из сказки, только эта бабушка была настоящая, живая.
Наигравшись от души, мы вошли в хижину.
– Есть хотите? – спросила нас бабушка.
Конечно же, мы хотели. После такой дальней дороги мы не отказались бы что-нибудь перекусить. Бабушка достала буханку хлеба и нарезала толстыми ломтями. Это был простой, слегка чёрствый чёрный хлеб. Но в жизни я не ел хлеба вкуснее.