Мир Ашшура. Дилогия

Мазин Александр Владимирович

– Давай на мое место, а я – на твое. И все дела.

– Перебьешься.– Палач провел ногтем по лезвию, покачал головой и взял точильный камень.– Вы, воры, к делу не пригодны. Вам, ворам…

– Эй,– возмутился Мормад.– Я теперь не вор! Бери выше! Эгеринский шпион! Или не слышал, что чернильная сопля болтала?

– Плевок ты верблюжий!– Палач повысил голос, чтобы перекричать скрежет точила.– И папаша твой был такой же! Тоже болтал, пока удавка не затянулась. А как затянулась – примолк. Только ногами

дрыгал.

– Неужто ты папашу моего вешал? – восхитился Мормад.– Выходит, ты у нас – семейный палач, а, жирняй? Слышал, Большой Нож? У Владыки вон семейный лекарь, а у меня – семейный палач! Вот радость-то!

– Вот я тебе клизму горячим маслицем поставлю – порадуешься,– беззлобно посулил заплечный мастер.

– Маслице-то свежее? – озабоченно спросил Мормад.

– Свежее. Вчера на рынке покупал.

– И дорого взяли?

– Шесть монет бочонок.

– Недешево.

– А мне что? Деньги казенные.

Прикованный за руки к вбитому в потолок крюку (цепь подтянута так, что стоять можно только на носках), Фаргал чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. И мог только удивляться, как Мормаду хватает сил перешучиваться с палачом. Зная, что их ждет.

Дверь открылась, и в подвал вошел маленький старичок-фетс. Лекарь.

Фаргала фетс осматривать не стал, а вот Мормадом занялся основательно.

– И не жаль тебе лекарств? – говорил товарищ Фаргала.– Ты бы лучше дал вот тому, кабанистому,– кивок на палача,– яду какого-нибудь. Для моего здоровья – самое то!

И зашипел от боли, когда лекарь костяной лопаткой стал втирать мазь в воспаленные раны.

– Я твой язык засушу и буду им спину чесать,– парировал заплечный мастер. И, обращаясь к лекарю: – Что скажешь?

– Где их держат, в яме? – спросил фетс.

– Угу.

– В яме он долго не протянет. Скажи этим.– Лекарь показал на потолок.

– Добряк косоглазый,– фыркнул Мормад.– Побыстрее загнуться – все, о чем я мечтаю.

Фетс наполнил чашку темно-красной жидкостью. В подвале запахло молодым вином.

– Пей, дурачок! – Он поднес чашку к губам Мормада.

– Эй, желтолицый, ты что ему даешь? – забеспокоился палач.

– Укрепляющее. Без дурмана.

– А, ну ладно. А то, сам понимаешь…

– Я закончил,– сказал лекарь.– Не забудь насчет ямы.

– Это как прикажут. Может, они и до рассвета не доживут.

В узкие оконца-прорези под потолком проникал свет, подкрашенный тонами заката. Может быть, последний живой свет, который видит Фаргал.

«Я не верю, что буду мертв»,– подумал юноша.

«А я не верю, что я исчезну. Я – щит, стоящий у края бездны. И я бессмертен…»

Двери

подвала открылись, заглянул солдат:

– Эй, шкуродер, управитель зовет!

– Иду.

Палач снял засаленный фартук.

– За этими присмотреть? – спросил солдат.

– Куда они денутся!

Фаргал и Мормад остались вдвоем. Но палач был прав: если ноги прикованы к полу, а руки – к потолку, надо быть магом, чтобы освободиться.

– Ты как? – спросил эгерини.

– «Пока – неплохо», как сказал один разбойник, которого собирались окунуть в кипяток.

Фаргал невольно улыбнулся.

– Знаешь,– проговорил Мормад, – когда я гляжу на тебя, во мне просыпается надежда. Может, потому что ты такой здоровый? Попробуй порвать цепи.

Фаргал напряг мускулы, железные звенья скрипнули… но и только.

– Скорей бы уж,– тихо сказал его товарищ.– Хуже всего – ждать.

Сквозь панцирь храбреца-насмешника проглянул шестнадцатилетний парнишка, которому страшно и больно. И совсем не хочется умирать.

– Если вырвусь, сделаю все, чтобы вызволить и тебя. Клянусь моей богиней! – сказал Фаргал.

– И я клянусь в том же,– торжественно произнес Мормад.– Не дадим сломать наше мужество!

– А мы тут уже заскучали,– бросил Мормад возвратившемуся палачу.– И замерзли. Не одолжишь пару угольков?

– Потерпишь.– Палач ткнул его кулаком в живот.– Сейчас черед твоего приятеля.

Двери подвала открылись. Явился вчерашний сморчок-чиновник и уселся на табурет спиной к оконцам.

– Владыка Аракдени,– начал он с важностью,– обвиняет тебя в том, что ты, эгерини, хотел его убить. Ты признаёшь?

– Я убью его,– пообещал Фаргал.

– Ох-хо! – вырвалось у палача. Заплечных дел мастер удивился.– Этот эгерини очень хочет сохранить кожу! – заметил он.

Чиновник усмехнулся:

– Значит, ты признаешь, что пришел сюда по наущению своего Императора, чтобы убить нашего благородного Владыку?

Фаргал расхохотался.

Чиновник перестал улыбаться. Он покосился на палача, но тот смотрел на жаровню, где на углях калилось железо.

– Ты веселишься? – Купиг постарался придать своему лицу грозное выражение.

– У Императора Эгерина только и забот, как раздавить вонючку! – пренебрежительно бросил Фаргал.– Мне не было дела до твоего хозяина. Но теперь – есть.

– Ты пожалеешь…– процедил чиновник.

– Я жалею,– перебил Фаргал.– Не выпустил тебе кишки, когда мог это сделать, ты, сын жабы и осла!

– Напрасно оскорбляешь ослов, брат! – вмешался Мормад.– Жабы – да, но не осла. Это был скорпион, зачавший его в навозной куче!

– Ты уверен, что это был скорпион? – Фаргал повернулся к товарищу.– Взгляни на него: точь-в-точь раздавленный слизняк!