Мир Ашшура. Дилогия
Шрифт:
Фаргал отстегнул пояс с деньгами, снял перевязь с мечом, протянул солдату.
– Побереги,– сказал он.
Пояс пограничник небрежно уронил на доски, а вот меч взял с почтением:
– Можно взглянуть?
– Взгляни,– разрешил Фаргал.
И добавил:
– Дар богини!
Глаза молодого солдата стали совершенно круглыми. Фаргал отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Он был младше этого парня, но чувствовал себя вдвое взрослее.
Быстро раздевшись, он пробежал по пирсу и прыгнул в воду. Ух-ха! Карн оказался похолодней храмовой купальни! Фаргал нырнул, проплыл под водой локтей сорок,
Вспрыгнув на доски, Фаргал встряхнул головой. Мокрые волосы липли к плечам и спине. Если бы не обет, данный богине, он давно ополовинил бы эту гриву.
Пограничник все еще разглядывал меч. Да, на такой клинок стоило посмотреть!
Услышав шаги, солдат поднял голову… Нет, этот жрец ничем не уступал своему мечу. Могучие мышцы, вздувшиеся от плавания, легкий шаг воина и юное улыбающееся лицо… Он вполне мог быть сыном самого Ашшура, подумал пограничник.
– Что здесь написано? – спросил он, поднимая клинок.
Как и большинство эгеринских солдат, он если умел кое-как различать буквы, то уж во всяком случае не руническое письмо.
– На нем начертано: «Рублю демонов так же легко, как человеков»,– ответил Фаргал, отжимая волосы и перевязывая их шнуром.
– Ты сражался с демонами? – с трепетом спросил пограничник.
– Пока нет.– Фаргал улыбнулся.– И, скажу тебе, не рвусь. Но богине виднее.
Он подпоясался и взял меч:
– Пойдем, служивый. Честно говоря, форели я тоже пока не пробовал.
– Что так долго, Чанис? – недовольно произнес воин со значком десятника, взглянув на вошедших.– А этот – кто? – Он устремил на Фаргала подозрительный взгляд.
Матерый вояка. И так же, как молодой,– в полном облачении.
– Жрец Таймат,– пояснил Чанис.– Он согласился разделить с нами трапезу.
– Да ну? Покажи медальон!
Фаргал показал.
Взгляд десятника смягчился.
– Извини, священный, у нас – граница, а с этими ворами-карнагрийцами приходится быть все время начеку! – Он постучал пальцем по своей кирасе. – Сходи на кухню, Чанис, скажи, пусть несут. У нас сегодня превосходная форель. С верховьев.
К удивлению Фаргала, обедали они втроем.
– У тебя только один солдат? – спросил юноша.
Десятник насторожился по привычке, но, сообразив: жрец Таймат не может быть шпионом, – пояснил:
– Остальные в разъезде. Ночью в шести милях отсюда высадилась какая-то шайка.
– И что теперь?
– Ловить будем. Что ж еще?
– А как у нас вообще с Карнагрией? – осторожно спросил Фаргал.
– А никак. Вроде бы мир, но в пяти милях отсюда, в Бишере – тысяча всадников и две тысячи пеших. И у карнагрийцев в Нурте примерно столько же.
– Но вообще наши туда плавают или как? А то, я смотрю, пусто здесь, и паром стоит.
– Это время такое,– сказал десятник.– Вон неделю назад три каравана переправились. А что?
– Да надо мне на ту сторону,– ответил Фаргал.
– Зачем?
– Воля богини.
– Ага,– сказал десятник.
Воля богини – значит, воля богини. И толковать нечего.
– Паром из-за одного, даже из-за тебя, капитан гнать не будет,– задумчиво произнес десятник.
– И что мне делать? – обеспокоился Фаргал.– Я ждать не могу.
– Ладно, священный, поможем тебе,– покровительственно проговорил десятник.– Чанис с рыбаками договорится. А ты уж замолви за нас словечко там…– Он кивнул в сторону Ашшуровых гор.
– Замолвлю,– пообещал Фаргал.– Замечательная форель!
– Еще бы! Вина выпьешь, как там ваши обеты, позволяют?
– Если вино хорошее.– Юноша улыбнулся.
– У нас все самое лучшее,– сказал десятник.– Такую реку охраняем!
Через два часа Чанис сообщил Фаргалу, что нашел рыбака, готового перевезти его на ту сторону.
– Сколько ему заплатить? – спросил юноша.
Молодой солдат засмеялся:
– Священный слуга изволит шутить!
– Спасибо,– поблагодарил Фаргал. Два года он провел в храме и еще не успел привыкнуть к тому, как в Эгерине относятся к жрецам Таймат.
Маленький парусник пришвартовался рядом с паромом.
Фаргал спрыгнул в лодку, Чанис отдал конец, и кораблик тут же понесло вниз по течению. Фаргал уселся на скамью и с интересом смотрел, как два загорелых рыбака споро поднимают парус. Под дощатой решеткой хлюпала вода и бились несколько серебристых рыбешек. Но вот затянут последний узел, белый, выгоревший на солнце треугольник прогнулся от ветра, лодка плавно развернулась и галсом, против течения, пошла к противоположному берегу. Серая чайка ударила в воду и взмыла вверх, стиснув в клюве добычу. Фаргал достал флягу, встряхнул, убедившись, что она еще наполовину полна, и протянул кормчему.
Зеленая стена чужого берега, разделенная желтым выступом крепости, понемногу приближалась.
– Там от берега – лес. И чужая страна. Я плыву в неизвестность, и это Она Повелела мне так. Я плыву и не знаю, с кем встречу зарю. Но спокоен и твердо себе говорю: Неизвестность – пустяк. Ты же воин, и встретишь Судьбу, не мигнув И не дрогнув…Молодой рыбак с уважением, искоса, смотрел на шепчущего Фаргала. Он думал: жрец молится. Наверное, он был прав.
До берега осталось совсем немного. Фаргал видел крепостные камни, омываемые рекой, узкий длинный причал и сторожевую башню с развевающимся флагом. Вставший на дыбы лев, увенчанный золотой короной, герб Карнагрии, оскалил длинные клыки. Вот так же двенадцать лет назад скалился на маленького Фаргала дикий кот.
Юноша улыбнулся и положил руку на оголовье меча.
– …Ты же воин, и встретишь Судьбу, не мигнув И не дрогнув. И если чужую страну Надо взять на клинок, Ты возьмешь ее в сладостной ярости битв, Ради той, что из облачной выси глядит. А раз так, даже если ты будешь убит,— Все равно!