Мир без России
Шрифт:
На первый взгляд, она перечисляет те же самые «интересы» США, которые были в «листе интересов» официальных документов Вашингтона при Клинтоне. Но при внимательном сопоставлении обнаруживается, что у Райс отсутствует «гуманитарный блок» (права человека, демократия и т. д.). Кроме того, заметно усилен военный аспект при реализации национальных интересов. Наконец, упор сделан на взаимодействие прежде всего с крупными державами (big powers) типа России и Китая, а не со всем «мировым сообществом».
Такой подход, теоретически берущий свои основы из различных концепций силы, базируется на реальностях геостратегической ситуации в мире, нежели на идеологических различиях между государствами. Райс справедливо считает, что прежде всего надо отстаивать именно национальные интересы США, а не «гуманитарные интересы» или интересы «международного сообщества», к чему весьма часто взывала клинтоновская администрация. Райс оговаривает, что их, конечно же, нельзя абсолютно сбрасывать со счетов. Она просто подчеркивает, что они реализуются в процессе достижения национальных интересов в рамках геостратегического (силового) подхода. В этой связи она приводит красноречивый пример с Россией. Вся эта демократия (о чем в свое время шумел Дж. Картер) была реализована в отношении Советского Союза благодаря геостратегическому давлению Рейгана на СССР. Советы проиграли силовую борьбу, и после этого там возникла демократия и прочие свободы. То есть это результат прежде всего жесткой игры на геостратегическом поле.
Столь же справедливо она критикует администрацию Клинтона за подписание различных многосторонних договоров, от которых нет прока, как минимум, по двум причинам: если в них, несмотря на многосторонность, не участвуют те государства, от которых зависит результат действия договора, или если нельзя проконтролировать выполнение условий договора. К первому типу относится Киотский договор об окружающей среде (в связи с потеплением климата). В нем все равно не участвуют Китай и множество развивающихся стран, которые наносят заметный ущерб мировой окружающей среде. Ко второму типу относится, например, Договор о запрещении испытаний ядерного оружия.
Вообще Райс весьма скептически (и я с ней в этом полностью солидарен) относится к всевозможным «нормам» международного поведения. Все это иллюзии. «Нормы» определяются интересами великих держав, а не интересами абстрактной справедливости и прочими гуманитарностями. Она совершенно права, когда пишет: «Реальность такова, что несколько крупных держав могут радикально повлиять на международный мир, безопасность и процветание». А все эти рассуждения о нормах, ценностях, демократии и прочем, может быть, хорошо обсуждать в академической среде, но не в реальной политике. Исходя из такой посылки, Райс подчеркнуто выпячивает идею о необходимости США быть сильным государством, прежде всего в военном смысле. Но эту военную мощь необходимо использовать именно для решения геостратегических задач, а не для «реализации наших ценностей», например, в рамках «гуманитарной интервенции», хотя и они априори не исключаются (в этой связи она критикует вмешательство США на Гаити и в Сомали).
Райс не одобряет клинтоновскую администрацию за излишнее внимание к «гуманитарным» аспектам в политике по отношению к Китаю. Она полагает, что эта сфера должна решаться другими, так сказать, ненавязчивыми методами (обменом студентами, поддержкой частного предпринимательства и т. д.). Но не это главное. Главное в другом: «Китай не является державой «статус-кво», а такой, которая стремится изменить баланс сил в Азии в свою пользу. Уже это одно делает его стратегическим соперником, а не «стратегическим партнером», как однажды было названо клинтоновской администрацией». Она предлагает: «Политика Соединенных Штатов в отношении Китая требует нюансов и баланса. Важно содействовать процессу внутреннего изменения Китая через экономическое взаимодействие, одновременно сдерживая китайскую силу и амбиции в области безопасности. Необходимо сотрудничество, но мы никогда не должны бояться идти и на конфронтацию с Пекином, когда это соответствует нашим интересам».
Можно не соглашаться с такой жесткостью, но этот подход вытекает из законов международных отношений, в которых правит сила, а не благие пожелания и намерения.
Обращаю внимание читателей на то, как четко Райс связывает реальные национальные интересы США с политикой безопасности. Политика — это деньги, и тратить их необходимо на реальные интересы, а не на реализацию аморфных «интересов». И коль сделана заявка на реализацию реальных интересов, то надо идти до конца, используя, если надо, и военные средства, а не ограничиваться пустой болтовней о «мире во всем мире» — таков лейтмотив политической реалистки Конди Райс.
Райс считается специалисткой по России. Действительно, она долгое время изучала военную политику СССР/России. Но этого оказалось недостаточно, чтобы оценить перспективы внутриполитической и экономической ситуации в России. По этому вопросу она делает ту же ошибку, как практически все политологи США. Она в критических тонах оценивает нынешнюю ситуацию, называя, например, экономику России «мутантом» с «остатками средневековья». Она критична и в отношении займов по линии МВФ России, качества руководства в стране и прочих негативных вещей. В этом плане ее оценки дословно совпадают с оценками Фонда наследия. Но для того, чтобы все эти негативы преодолеть, ей кажется, что необходимо время, необходимо появление нового поколения. И тогда все будет ОК, как по-западному. На самом деле все русологи и специалисты по России не понимают одной вещи: Россия никогда не «проглотит» капитализм западного образца, в России никогда не будет ни демократии, ни рынка, опять же в западном понимании. И вот это «никогда» все американские спецы никогда не поймут. И в этом коренится их стратегический просчет в отношении России.
Тем не менее Райс полагает, что на все эти вещи нет необходимости обращать большое внимание, а надо исходить из того, что Россия «все еще обладает многими атрибутами великой державы: большим населением, обширной территорией и военным потенциалом». Здесь, правда, ей логика изменила, потому что страницей раньше она написала, что «Индия не является еще великой державой, хотя обладает потенциалом стать таковой». Но она должна знать, что население Индии превосходит население России почти в семь раз, да и территория немалая. Следовательно, у России есть только один атрибут великой державы — ее ядерная мощь.
Что же делать с такой Россией? Райс предлагает, прежде всего, сконцентрироваться на проблемах безопасности. Она считает: «Во-первых, должно быть осознано, что американской безопасности меньше угрожает сильная Россия, чем слабая и непоследовательная». Подтекст таков: слабая Россия может оказаться не в состоянии проконтролировать распространение ядерного оружия или военных технологий. В этой связи она призывает в полном объеме реализовать программу конгрессменов Нанна — Лугара (финансирование реализации выполнения Договора СНВ-2). Во-вторых, необходимо сконцентрироваться на переговорах о ядерных угрозах. По ее мнению, русские военные начали слишком большое внимание уделять ядерному оружию из-за уменьшения обычного арсенала. «Русское сдерживание более чем адекватно против американского ядерного арсенала, и наоборот». Идея: все это надо сокращать. Далее примечательное «но»: «Но этот факт больше не должен быть увязан с договором, которому почти 30 лет и который является реликтом враждебных отношений между Соединенными Штатами и СССР». Имеется в виду Договор 1972 г. об ограничении систем противоракетной обороны. От него следует отказаться, поскольку существуют принципиальные ядерные угрозы, например со стороны Северной Кореи или Ирана, а также возможность расползания ядерных технологий из России и попадания их в нехорошие руки. И в этом вопросе «было бы глупостью сотрудничать с Москвой, когда ядерные технологии передаются тем самым государствам, против которых американцы защищаются». Другими словами, США должны полагаться на себя и не связывать руки Договором ПРО, поскольку Россия продолжает сотрудничать со странами-«изгоями».
«Наконец, Соединенным Штатам необходимо осознать, что Россия великая держава и что мы будем всегда иметь интересы, которые могут конфронтировать точно так же, как и совпадать».
На мой взгляд, Раис справедливо предлагает отказаться от Договора 1972 г., который был подписан в иной исторической обстановке, при иной раскладке геостратегических сил. Все поменялось, значит, должны меняться или обновляться договоры. Тем более, что любая международная бумага фиксирует, подчеркиваю, только фиксирует реальное соотношение сил в мире, но не меняет этот мир. Думаю, что российские власти вынуждены будут смириться с отказом США от Договора ПРО точно так же, как советские власти смирились с нарушением Ялтинской системы, провозглашавшей незыблемость границ в Европе. Но события конца 80-х — начала 90-х годов показали, что даже границы оказались очень даже «зыблемы».