Мир без России

Арин Олег

В отдельном подразделе о СНГ указывается, что для США жизненным интересам безопасности отвечает эволюция России, Украины и других стран СНГ в демократические рыночные экономики, интегрированные в мировое сообщество. Правда, при этом сделано много оговорок, суть которых сводится к тому, что путь к демократии, так сказать, тернист и непрост. Короче, далек от завершения. Но в национальных интересах США «помочь им (всем странам СНГ. — О. А.) создать законы, институты и научить мастерству, необходимому для рыночной демократии, бороться с преступностью и коррупцией и развить права человека и верховенство законов» (p. 32). Естественно, как только упоминаются права человека, тут им в голову приходит сразу же Чечня, в связи с которой авторы «Стратегии» вынуждены огорчиться, так как «средства, которые Россия использует в Чечне, подрывают ее законные цели сохранения территориальной целостности и защиты граждан от терроризма и беззакония» (там же).

В «Стратегии» указывается также: «Мы энергично работаем над тем, чтобы усилить контроль над экспортом (имеется в виду оружие. — О. А.) в России и других странах СНГ и предотвратить распространение военных ракет и ядерных технологий в страны типа Ирана, которые вызывают у нас беспокойство» (там же).

«Стратегия» выражает удовлетворение тем, что, несмотря на то, что Россия была недовольна расширением НАТО и косовским конфликтом, русские подразделения плечом к плечу служили с натовскими войсками в Косово и Боснии. В этой связи «Соединенные Штаты останутся приверженцами дальнейшего развития российско-натовских отношений и украинско-натовского особого партнерства» (там же). Обращаю внимание на выделенные мной слова: с Украиной — особое партнерство, с Россией — просто отношения.

Авторы «Стратегии» ничуть не сомневаются, что России все равно некуда деваться, как бы ее руководители ни громыхали по поводу расширения НАТО на Восток.

В других подрегионах: в Восточной Азии и на Тихом океане, в ЮВА, в Западном полушарии, на Ближнем Востоке, Южной Азии и в Африке — Россия вообще не упоминается ни в каком качестве.

Из сказанного следует такой вывод. В стратегической политике США Россия учитывается в двух случаях: с позиции сокращения ядерного оружия и на европейском участке через навязывание концепции НАТО на безопасность в Европе. Причем откровенно оговаривается, что позитивное отношение США к России зависит от следования курсу капиталистических реформ, т. е. демократии и рыночной экономики, что отвечает национальным интересам США.

И второй крайне важный момент: во всех остальных регионах Россия для США перестала быть субъектом, с которым стоит считаться.

«Соединенные Штаты. Стратегический план по международным делам»⁵⁰

Теперь рассмотрим госдеповский документ. Не только российский, но нередко и американский читатель может не сообразить, какая разница между данным и предыдущим документом. На первый взгляд и тот и другой разбирают вроде бы один и тот же круг вопросов. Госдеповский документ отвечает на этот вопрос следующим образом.

«Стратегия национальной безопасности» выделяет приоритеты администрации в терминах политики и ее инструментов, применяемых для реализации принципиальных угроз международной безопасности США. Они в большей степени отвечают функциям министерства обороны и разведывательных органов под руководством президента. Документ же МИДа (=госдепартамент) вырабатывает комплексное и системное видение национальных интересов Соединенных Штатов. Кроме того, «План» формулирует цели (goals) США на международной арене и деятельность правительственных органов за рубежом. Этот «План» не является стратегическим планом внешней политики. Разница в следующем: «Международная политика является своего рода тентом, который покрывает полностью национальные интересы Соединенных Штатов. Международная политика распространяется на сферы от традиционных проблем высокой политики, относящейся к обеспечению национальной безопасности и поддержанию международной стабильности, до защиты американских граждан за рубежом и, кроме того, имеет непосредственное отношение к проблемам окружающей среды, здоровья своих граждан и всем глобальным вопросам. В контрасте с этим внешняя политика как термин, употребляемый в данном документе, является интегральной частью международной политики, которая концентрируется на отношениях с другими государствами и международными организациями в реализации этих национальных интересов» (p. 4).

В «Плане» также раскрывается разница между национальными интересами и стратегическими целями. Стратегические цели отражают намерения, которые достигаются через стратегию, программы и деятельность, в то время как национальные интересы формулируются для того, чтобы объяснить, для чего это делается. Например, США тратят около 900 млн долл. каждый год на программы поддержки демократии по всему миру. Хотя эта цель одна и та же, однако интересы в различных странах в реализации данной цели могут отличаться. Так, инвестиции в демократизацию России имеют отношение к интересам национальной безопасности США (первая категория интересов), в то время как в Гаити они касаются озабоченности в связи с иммиграцией (вторая категория), а в Шри-Ланка наши ценности вынуждают нас поддерживать демократию ради них самих (третья категория). Правда, в некоторых случаях происходит взаимное переплетение целей и интересов. В той же России поддержка демократии отвечает не только интересам национальной безопасности США, но и интересам прав человека и утверждения законности.

Поскольку в английском языке существует много слов, которые на русский переводятся как «цель», необходимо знать нюансы или специфику различных «целей». В «Стратегическом плане» Госдепа за 1997 г. четко оговаривается разница, в частности, между словами goal и objective на одном из примеров. Так, стратегическая цель (Strategic Goal) означает уменьшение угрозы Соединенным Штатам и их союзникам, проистекающей от оружия массового уничтожения или дестабилизирующего обычного оружия. Под операционной целью (Operational Goal) понимается усиление многостороннего режима в поддержку нераспространения ядерного оружия, контроль над его экспортом и ядерная самозащита на международной арене. Цель — Objectiive или Performance Goal — предполагает многосторонние переговоры по Договору о сокращении расщепленных материалов в первом квартале 1999 г. Иначе говоря, objectiive — это конкретная цель с обозначением сроков ее выполнения, в то время как goal — это принципиальная цель с нефиксированным временем ее достижения. Нижеизложенный «План» внешней политики США нужно воспринимать именно с точки зрения вышеизложенных нюансов.

В соответствии с «Планом» национальные интересы США состоят из 7 пунктов, а стратегические цели (goals) в международных делах — из 16 пунктов:

защитить жизненные интересы, обеспечить мир; предотвратить агрессию; устранить и разрядить кризисы; сдержать распространение оружия массового уничтожения, продвинуться в деле контроля над вооружением и разоружением;

расширить экспорт, открыть рынки, обеспечить глобальный рост и стабильность и содействовать экономическому развитию;

защитить американских граждан за рубежом, организовать въезд визитеров и иммигрантов и обеспечить безопасность границ США;

вести борьбу с международным терроризмом, преступностью и распространением наркотиков;

поддерживать установление и укрепление демократии и прав человека;

оказывать гуманитарную помощь жертвам кризисов и бедствий;

улучшать глобальную окружающую среду, стабилизировать рост мирового населения и защищать здоровье людей.

Реализация названных интересов должна привести «к созданию более безопасного, процветающего и демократического мира для выгод американского народа».

Стратегические цели в международных делах:

— Региональная стабильность: усилить безопасность Соединенных Штатов и предотвратить нестабильность, вытекающую от угроз жизненным и важным интересам Соединенных Штатов и их союзников.

— Оружие массового уничтожения: сократить угрозу Соединенным Штатам и их союзникам от оружия массового уничтожения (ОМУ).

— Открытие рынков: открыть мировые рынки, чтобы увеличить торговлю и свободное перемещение товаров, услуг и капитала.

— Экспорт США: расширить экспорт США до 1,2 трлн долл. к началу XXI века.