Мир без России

Арин Олег

Долгом США является лидерство. Именно в этом суть национальной безопасности Америки, считает Куэйл, а вместе с ним и большинство лидеров республиканской партии.

Россия в представлениях Фонда наследия

В январе 1998 г. Фондом наследия была организована конференция на тему «Состояние российской внешней политики и политика США в отношении России»³⁹, в которой приняли участие специалисты по России.

Хотя все участники, за исключением С. Сестановича, весьма критически оценивали внешнюю политику России, равно как и политику США в отношении России, однако аргументация их критики может представить интерес. Так, Стефан Блэнк, профессор Института стратегических исследований Колледжа сухопутных сил США, основной упор делал на несоответствие внешнеполитических задач Москвы реальному статусу России в мире. По его мнению, Россия все еще рассматривает проблемы безопасности в терминах военных возможностей и игры с нулевой суммой, которые как бы ставят Россию на равную доску с Соединенными Штатами. Все военные программы ориентируются на сохранение традиционных вооруженных структур, соответствующих стратегической роли и миссий, которые уже не отвечают новым реальностям. И поскольку Москва все еще сохраняет «неоимпериалистические и гегемонистские цели», то расширение НАТО на Восток вполне оправдано, тем более что, как говорил бывший министр иностранных дел А. Козырев, «ослабление НАТО служит только тем, кто жаждет империи и автаркии»⁴⁰.

С. Блэнк приводит выдержку из статьи С. Рогова (директор Института США и Канады), в которой пишется: «Вашингтон должен признать исключительный статус Российской Федерации в формировании новой системы международных отношений, роль, отличающуюся от той роли, которую играют Германия, Япония или Китай или другие центры силы на мировой арене». Это требование на исключительный статус, иронизирует Блэнк, полностью совпадает с мистикой «державности». «Такие требования, исходящие от правительства, которое фактически находится под опекой МВФ и МБ и которое проиграло холодную войну, являются не только не заслуженными, не приемлемыми для Европы и фантастичны сами по себе, но они просто нереализуемы… Это хуже, чем преступление, это грубейшая ошибка». «Сегодняшняя политика (США) базируется на предпосылке, что Россия должна рассматриваться как великая держава, равная Соединенным Штатам. При этом в расчет берется ее потенциал, а не реальная сила, которая постоянно уменьшается как в абсолютных, так и относительных измерениях». Блэнк продолжает: «Российская мощь уменьшается по всем направлениям и все более становится неадекватной для решения международных проблем. Прокламирование Россией многополярности служит только приобретению «статуса», а не предполагает ответственности в позитивных деяниях за рубежом». «Трагедия же состоит в том, что Россия все еще преследует такие цели и проводит такую политику в Европе, которая не соответствует ее мощи, которая нестабильна и которая в конечном счете опасна для ее собственной безопасности». И может ли такое государство заслуживать доверие?

Другие участники конференции отвечают на этот вопрос доказательным «нет».

Анжела Стэнт, профессор Джорджтаунского университета, обращает внимание на одно явление, которое она называет «приватизацией внешней политики». Об этом она пишет с некоторым удивлением, поскольку речь идет о России. Однако удивляться здесь нечему, т. к. Россия за последние десять лет превратилась в капиталистическое государство, по своей внутренней организации адекватное государственно-монополистическому капитализму, только российского типа. А в любом ГМК параллельно сосуществуют две внешние политики: государственная политика и политика монополий, о чем мне уже приходилось писать на примере Японии⁴¹.

А. Стэнт подтверждает эту банальную истину на примере сегодняшней России. Она пишет: «Российская внешняя политика все в большей степени стала «приватизированной», т. е. энергетические компании и индустриально-финансовые круги преследуют свои собственные коммерческие интересы, которые не всегда совпадают с задачами министерств иностранных дел и обороны и даже Кремля». Она, правда, указывает на «специфичность российского варианта», имея в виду, что эти компании (Газпром, «Лукойл» и т. д.) тесно переплетены с правительственными чиновниками. В качестве примера она называет имена Б. Немцова и А. Чубайса, чьи интересы «в большей степени ориентированы на экономическую интеграцию с Западом, чем на геостратегическое влияние».

Все это немножко смешно, поскольку такого типа «переплетения» интересов можно обнаружить в любой стране капитализма и даже не обязательно государственно-монополистического типа. Но американская исследовательница, привыкшая ожидать от России однозначно огосударствленной внешней политики по старым советским стандартам, искренне поражена описанными ею «отклонениями» в нынешней внешней политике России. Что значит не знать работ Ленина о капитализме. Всегда есть шанс «открыть Америку».

Как бы то ни было, в выступлениях участников конференции — а среди них был и Марк Гейдж, член Комитета по международным отношениям палаты представителей США, Роберт Фридман, президент Балтиморского еврейского университета, Пола Добрянски из Совета по международным отношениям — звучал настоятельный призыв в адрес администрации Клинтона пересмотреть внешнюю политику Вашингтона в отношении России, поскольку российская внешняя политика противоречит национальным интересам США. Единственным диссонансом в этом контексте было выступление С. Сестановича, помощника госсекретаря, отвечающего за Новые независимые государства. Не отрицая наличия множества проблем в американо-российских отношениях, он тем не менее выразил оптимизм в возможности их решения. Его оценки в этом плане близки оценкам С. Тэлботта. И в этом нет ничего удивительного, поскольку любой правительственный чиновник в любой стране всегда оптимист.

Россия «представляет угрозу Соединенным Штатам, Западу и русскому народу»

Слова, вынесенные в подзаголовок, принадлежат еще одному участнику конференции — Ариэлю Коэну, главному эксперту по России, которого я бы поставил в первый ряд среди лучших аналитиков США по России. Он, как и положено представителю Фонда, постоянно критиковал администрацию Клинтона за неадекватный подход к России, сопровождая свою критику рекомендациями, что надо делать в отношении Москвы. Его взгляды — это отражение подхода тех кругов США, которые рассматривают Россию в категориях «ни друг — ни враг», но в любом случае как государство, которое необходимо подчинить интересам США Призыв к реальности выглядит следующим образом. «Клинтоновская администрация и конгресс, — пишет А. Коэн, — должны осознать, что сегодняшняя Россия с ее ВВП только чуть выше, чем у Индонезии, и ниже, чем у Мексики, а жизненные стандарты подобны бразильским — не является глобальной державой, как ее когда-то представлял Советский Союз»⁴². В то же время, считает А. Коэн, под руководством Примакова (речь идет о 1997 г., когда Примаков был министром иностранных дел. — О. А.) формируется стратегический альянс с Пекином и Тегераном. Идея «мультиполярного мира» и «коалиции» равных может потенциально трансформироваться в антиамериканскую и евразийскую коалицию. Это привносит серьезную угрозу интересам безопасности США и их союзникам в Европе, на Ближнем Востоке и в районе Тихоокеанского кольца. По его информации, в течение 1996 г. более 3 тыс. российских ядерщиков переехали в Китай работать над модернизацией стратегических ядерных программ КНР. Россия подписала договор о передаче Китаю технологии газовой центрифуги, используемой для обогащения урана, и ядерно-ракетную технологию для создания MJRV, которые могут вооружить одну ракету 12 боеголовками. Россия также согласилась продать технологию для строительства истребителя Сухой-27, а также миноносцы, вооруженные современными ракетами, китайским ВМФ. Передача этого массива технологий позволяет Китаю перепрыгнуть через поколения военных НИОКР, экономя Пекину миллиарды долларов. Это также даст Китаю возможность угрожать территории США и американским союзникам на Тихом океане. Кроме того, эти технологии, после отработки в Китае, могут найти путь в Иран, Сирию и другие враждебные США государства.

Коэн при этом полагает, что России в таком «стратегическом партнерстве» уготовлена только роль младшего партнера. К тому же Россия не сможет получить адекватную отдачу от КНР. Единственное, что его успокаивает, что не все в России разделяют подобную (примаковскую) политику в отношении КНР.

Что же касается США, то они «должны надавить на Россию, чтобы заставить ее сократить передачу ядерной техники Китаю» и даже остановить этот процесс («US must stop it»). В других работах он постоянно подчеркивает, что партнерство между Россией, Китаем и Ираном «представляет опасность для США и их союзников»⁴³.

В одной из глав очередного ежегодника «Проблемы 2000 г. Краткое пособие для кандидата»⁴⁴ Ариэль Коэн в обычном своем стиле продолжает критиковать администрацию Клинтона за неадекватный подход к России. В частности, он приводит цифру в 27 млрд долл., переданных России через МВФ с 1992 г., которые не были использованы по назначению, т. е. на реконструкцию экономики. Частично они были разворованы в недрах ЦБ России и министерства финансов, частично, «возможно», использованы для финансирования войны в Чечне. В целом же, по мнению Коэна, с 1992 г. администрации Буша и Клинтона предоставили России финансовой помощи на сумму 4 млрд долл., а также оказали поддержку в предоставлении еще 48 млрд долл. на базе многосторонней помощи в виде кредитов МВФ, Мирового банка и Семерки индустриальных государств (Г-7).

Оказание подобной помощи на фоне антизападной риторики, характерной для Ельцина в последний год правления, представляется Коэну нелепой. В списке антизападных деяний России вновь упоминается военно-технологическое сотрудничество с Китаем, идея Е. Примакова о формировании «тройственного блока» (Россия, Китай и Индия), продажа ракетной технологии и ядерных реакторов Ирану, ущемление свобод в религиозных вопросах, уничтожение мирных граждан в Чечне.

Главной ошибкой администрации Клинтона, считает Коэн, является иллюзия, будто бы Россия станет страной демократии и рыночной экономики западного типа. На самом деле этого не произошло, и поэтому такой результат требует иного подхода и политики.