Мир богов. Книга 2
Шрифт:
«Кузнечики», распустив крылья, по спирали спускались вниз. Мы всё летели и летели, и вскоре мне стало казаться, что труба бесконечна — совсем как та, что ведёт в Тартар.
При воспоминании о привилегированном греческом аде у меня засосало под ложечкой, но твердеющая масса, которая всё больше ограничивала меня в движениях, заставила думать о более насущных делах. С трудом подняв руку, я постучала «кузнечика» по голове.
— Эй! Не подскажешь, как избавиться от липкой дряни?
— Достаточно пожелать, — последовал стрекочущий ответ.
До меня дошло, что это означает, и я с радостным воплем сорвалась в самостоятельный полёт. Магия! Я люблю тебя!
Вот теперь мне сам чёрт не брат! Охваченная радостным
Меня вёл внутренний указатель, и когда труба раздвоилась, я без колебаний нырнула в левый рукав, а затем в правый. Ещё несколько поворотов и я на всех парах вылетела под открытое небо.
Ура! Солнце и цивилизация! Я подождала «кузнечиков», но они не появились. Ладно, обойдусь без них. Магия и живой мир при мне, остальное уже не столь критично.
Во избежание конфликта с аборигенами — не исключено, что у них предвзятое отношение к магии — я опустилась на землю и пошла к дому, утопающему в ажурной зелени, знакомой мне по сумеречному миру; только здесь она была живой и её листва чуть слышно шелестела под утренним ветерком. Когда я ступила на подъездную аллею, ведущую к воротам ограды, неприметные бульбочки на деревьях вдруг с треском раскрылись. Из них вылетели насекомые, похожие на золотых бабочек с прозрачными ярко-синими крылышками, и закружились в воздухе. Это было так красиво, что я остановилась, наблюдая за их хаотичным полётом.
— Когда юджисы роятся, это означает, что созрел сапойс, их любимая еда. Вызревший сайпос — редкий деликатес, но если не поторопиться и не собрать его в течение часа, то он будет страшно горчить, — сказал ломкий мальчишеский голос.
— Чем плох незрелый сайпос? — спросила я, по-прежнему любуясь порхающими юджисами, похожими на волшебных фей.
— Тем, что он так сильно вяжет, что его не взять в рот.
— Понятно, — сказала я и обернулась.
Мой собеседник действительно был молод, но не настолько, как я ожидала. Судя по виду, ему лет шестнадцать. Правда, не исключено, что он просто рослый и выглядит старше своих лет. Я бросила на парнишку оценивающий взгляд. Классические черты лица, чистая слегка смугловатая кожа, тёмно-рыжие кудрявые волосы и почти такого же цвета глаза. Плюс к этому пропорциональное телосложение. Одежда незамысловатая: прямая рубашка кремового цвета, свободные тёмно-зелёные штаны и коричневые кожаные сандалии; в общем, ничего особенного, но ему идёт. Впрочем, таким симпатягам, как он, идёт всё, что они ни наденут. А ещё я подметила, что, в отличие от своей одежды, парень далеко не прост, и дело даже не в уме, что светится в его глазах. Учительский опыт говорил мне, что он — сложная натура, а такие склонны к неожиданным решениям и поступкам. В общем, несмотря на приветливое выражение лица, с ним будет сложно найти общий язык.
— Нейто, — представился юноша.
— Очень, приятно, а я Сирин, — сказала я, почему-то выбрав не Ирину, а имя, данное при рождении.
— Идём, Сирин! — сказал мой новый знакомый, с ходу перейдя на «ты», и, нимало не смущаясь, взял меня под руку. — Я напою тебя майю и угощу сайпосом, чтобы ты сама оценила его несравненный вкус. Уверен, ты такой вкуснятины ещё не пробовала.
Естественно, я не стала отнекиваться. К тому же организм будто ждал этого приглашения. Стоило Нейто напомнить о еде и питье, и он всеми возможными способами заявил мне, что умирает от голода и жажды. В общем, в желудке начался такой бурлеск, что мне стало неудобно.
Когда Нейто открыл двери дома — кстати, они были не заперты — я притормозила, сообразив, что в его возрасте ещё живут с родителями, ну или с какими-то другими взрослыми родственниками.
— Тебя не будут ругать, что ты без спросу привёл меня в дом? — поинтересовалась я.
— Не переживай! Я живу один, — ответил Нейто.
В
Внушительные размеры холла наводили на мысль, что дом изнутри значительно больше, чем снаружи. Впрочем, не исключено, что это не магические ухищрения, а ложное впечатление, вызванное тем, что холл абсолютно пуст. Из мебели разве что деревянные панели на стенах, и пологая железная лестница с ажурными перилами, ведущая на второй этаж, причём всё это в белом цвете, в том числе блестящий мраморный пол и куполообразный потолок. Единственное цветовое пятно — это люстра, чьи многочисленные плоскости и грани переливались всеми цветами радуги. Выполненная в стиле хай-тек она явно диссонировала с общим оформлением холла, чей архитектурный стиль тяготел к средневековью.
Я перестала рассматривать люстру и повернулась к Нейто.
— Нам туда, — ответил он на мой невысказанный вопрос и подвёл к стене справа.
Панель ушла в сторону и открыла вход в просторное помещение, залитое ярким солнечным светом; он падал через окно, которое принято называть французским. Створки с витражными стёклами были распахнуты настежь и несколько юджисов кружились около солидного криволапого буфета. Кроме местной экзотики кухня Нейто мало чем отличалась от кухни в Вечерней Звезде. Справа высилась большущая изразцовая печь с множеством конфорок и несколькими духовками. Слева камин с горкой дров и мойка из нескольких корыт. По стенам развешаны кастрюли и прочие приспособления для готовки; помимо этого, стеллажи для хранения мелкого рабочего инвентаря и лари для продуктов. Видимо, изначальные хозяева дома были фанатами средневековья, а может, именно тогда его и построили.
Нейто усадил меня за длинный разделочный стол, немало претерпевший от кухонных ножей, и взялся хозяйничать. Прежде чем открыть дверки буфета, он замахал руками, отгоняя юджисов. «Кыш, сладкоежки! Ума не приложу, как вы сюда проникаете», — проворчал он себе под нос. Действительно, стайка юджисов попыталась влететь в окно, но их не пустила силовая завеса.
Глава 41
После обильного завтрака Нейто выдал мне обещанные майю и сайпос. Майю по вкусу походил на апельсиновый сок с пряностями, а вот сайпос, похожий на крохотные бледные розочки, сравнить было не с чем. Нейто был прав, такого я не пробовала, хотя Чантико основательно избаловала меня деликатесами. Скажу без преувеличения, сайпос это гениальная симфония, предназначенная для вкусовых рецепторов, и я, позабыв обо всём, с наслаждением ждала, когда на языке растает очередной шарик волшебного лакомства.
Сытость способствовала довольству собой, а оно, в свою очередь, влекло к философским сентенциям и мне подумалось, что любовь, музыка, танцы — всё это прекрасно, но самое безоблачное наслаждение дарит нам еда. Нейто одобрительно посмотрел на меня, и я догадалась, что снова выбалтываю мысли вслух.
— Согласен, — проговорил он и протянул мне бокал, наполненный чем-то ярко-синим, с золотыми вкраплениями.
Меня насторожил цвет напитка: слишком уж он походил на раскраску юджисов.
— Что это? — спросила я, чувствуя, как уходит эйфория, вызванная сайпосом.
— Настойка из юджисов, — подтвердил Нейто мои опасения.
— Извини, чего-то не хочется, — попыталась я отвертеться от его угощения, но не тут-то было.
Взяв поставленный мной бокал, Нейто вновь протянул его мне.
— Сирин, хочешь ты или нет, но тебе придётся это выпить, — настойчиво произнёс он и в качестве весомого аргумента добавил: — Это привязка. Иначе ты не сможешь удержаться в данном временном потоке, и тебя вынесет туда, откуда ты явилась.
— Так бы сразу и сказал, — вздохнула я и, преодолевая отвращение, поднесла бокал к губам.