Мир царя Михаила

Михайловский Александр Борисович

Я оглядел притихших, штабных, командиров крейсеров, транспортов и миноносцев.
– И еще, господа, последнее распоряжение Главморштаба. Вы должны немедленно провести на своих кораблях ревизию и сдать на берег все лишнее дерево, всю мебель и шлюпки, за исключением тех, без которых невозможно нормальное функционирование корабля. И не думайте о том, как вы будете спасать команду в случае самого худшего. Никак!

После боя крейсера “Варяг” с японской эскадрой, из-за применения противником фугасных снарядов, дающих большое количество осколков, все шлюпки “Варяга” превратились в решето. Зато лишнее дерево на борту увеличивает пожарную опасность и требует дополнительных усилий пожарных дивизионов. Степан

Осипович пишет мне, что любой командир германского корабля, вышедший в бой с таким количеством горючего материала на борту, как у нас, был бы немедленно отстранен от командования, и отдан под суд. За ненужный риск, которому он подверг свой корабль и команду.

Но не вешайте нос, господа. В течении трех-четырех дней сюда подойдут все боеспособные корабли Балтийского флота и боевая броненосная эскадра Кайзермарине, под флагом адмирала Тирпица. И тогда англичане вряд ли рискнут сунуться в Датские проливы. Так что нам надо продержаться совсем немного. На этом все, господа, все свободны.

26 (13) марта 1904 года. Полдень. Северный полюс. АПЛ “Северодвинск”. Перископная глубина. Скорость 3 узла. Курс Норд.

Огромная, похожая на кита, стодвадцатиметровая туша атомной подводной лодки медленно скользила под нижней кромкой ледового поля, ощупывая ее импульсами своего ГАКа. Она искала подходящие разводья в многолетних ледовых полях, чтобы в них можно было всплыть, не рискуя получить повреждения. Но вот трещина, точнее, затянутая тонким льдом полынья, образовавшаяся во время недавней подвижки ледовых полей, была наконец найдена, и полностью застопорившая ход подлодка начала отрабатывать всплытие. Делала она это медленно и аккуратно - ведь в случае серьезных повреждений местный судоремонт вряд ли смог бы их исправить.

Кроме того, на борту “Северодвинска” еще находились августейшие персоны - залог японско-российской дружбы. Поэтому капитан 1-го ранга Верещагин поднимал свой корабль на поверхность аккуратно, словно его грузом были хрусталь и свежие яйца. Хруст, скрежет, шуршание льда по обшивке, от этих звуков сами по себе бегут мурашки по коже. И вот уже глубина - “ноль”, лодка в надводном положении. Можно открывать люк и насладиться “натуральным” наружным воздухом, а не той синтетической смесью, какой вынуждены дышать подводники на глубине. Кто не пробовал - не поймет. Это такая же разница, как между родниковой и дистиллированной водой.

Полюс. Макушка мира. Точка с координатой - девяносто градусов Северной широты. Температура воздуха - минус двадцать два градуса по Цельсию, ветер умеренный - один-два метра в секунду, небо ясное, бледно-голубое с прозеленью. Ярко красный шар солнца висит низко над самым горизонтом и любой бугорок, торос или, например, рубка подводной лодки отбрасываю длинные темно-синие тени. По местным понятиям погода просто курортная.

С палубы “Северодвинска” ломами уже сброшены застрявшие глыбы льда. Настал исторический момент - Император Всероссийский Михаил II стоит на Полюсе - самой северной точке земного шара. Все - снято.

Вслед за императором на лед сошли, кутающаяся в теплую меховую куртку его невеста - принцесса Масако, немного обалдевший от происходящего Великий князь Александр Михайлович, епископ Николай, командир АПЛ “Северодвинск” капитан 1-го ранга Верещагин, и, как принято в таких случаях говорить, другие официальные лица.

В просверленных ледобуром лунках установлены андреевский флаг, триколов Российской Федерации, являющийся в 1904 году флагом судов торгового флота, и желто-бело-черный императорский штандарт. Официальные лица выстраиваются на фоне флагов. Улыбочку, господа! Стоп - снято!

Потом еще раз попозировать, но на этот раз уже на фоне подводной лодки, вместе с командой, конечно, за исключением тех офицеров и мичманов, что в данный момент несли

вахту в БЧ-1 и БЧ-5. Снова - снято.

Ну, и для протокола - всем шампанского, и еще один групповой снимок, на этот раз, что называется неофициально и “без галстуков”.

И не удивляйтесь такому панибратству - на “Северодвинске” самое младшее звание в экипаже - мичман, то есть “на деньги” 1904 года - прапорщик по адмиралтейству, человек в мундире, с кортиком и правом входа в кают-компанию и офицерское собрание. Одним словом, вся команда поголовно “ваши благородия”.

Но все это так, к слову, поскольку, приняв участие в “протокольных мероприятиях, они немедленно вернулись на лодку и разошлись по своим боевым постам. Им еще надо было довести свой корабль до Балтики, что не так просто как кажется. Между прочим, один такой подледный переход через Северный Полюс, даже в XXI веке приравнивался для команды как участие в космическом полете.

Командир всегда поднимается на борт последним, вслед за гостями. Он же принимает решение и контролирует задраивание люка, убедившись, что снаружи не осталось никого и ничего. Еще несколько минут, и под шипение выпускаемого из балластных цистерн воздуха, “Северодвинск” медленно уходит на глубину, оставив после себя черную, парящую на морозе полынью. Его путь теперь лежит на юг, строго вдоль Гринвичского меридиана, до тех пор, пока через трое суток, на широте острова Ян-Майен, не придет время взять курс на южную оконечность побережья Норвегии.

Четверть часа спустя. Каюта командира АПЛ “Северодвинск”. Глубина 100 метров, скорость 25 узлов, курс Зюйд.

Император Всероссийский Михаил II,

Великий князь Александр Михайлович

Капитан 1-го ранга Верещагин Владимир Анатольевич.

Прошу вас, господа, - сказал капитан 1-го ранга Верещагин, разливая по миниатюрными серебряным стаканчикам хрустально чистую водку, - давайте помянем русских героев-полярников, всех сразу - от безвестных архангелогородских поморов, издревле ходивших в этих северных морях на своих кочах и карбасах, до таинственно пропавшего два года назад полярного исследователя барона Толля.

Выпили молча, не чокаясь и не закусывая. Посидели, слушая тишину.

– Да, - наконец сказал Великий князь Александр Михайлович, - как-то у вас, Владимир Анатольевич, все очень просто получается. Шли мимо, и между делом заглянули на Северный полюс, воткнуть флаг на макушке мира, и утвердить приоритет. И кстати, в вашем прошлом, кто был на Северном полюсе первым?

– В нашей истории первым достиг Северного полюса на собачьих упряжках американец Роберт Пири, - ответил капитан 1-го ранга Верещагин, - и было это всего через пять лет от нынешнего момента, в 1909 году. Хотя по этому поводу были большие сомнения. Но, не будем зря чернить человека, посвятившего большую часть своей жизни исследованию Севера.

Вот, Александр Михайлович сказал, что мы как бы заглянули на Северный полюс между делом. Но, простите меня, мы просто не имели права, как это вы сказали, “не заглянуть”. История освоения Севера написана кровью, так же как и история покорения морских глубин или небесных высот. Лучшие люди бывает при этом гибнут, делая ошибки по незнанию или неопытности. но без этого невозможно движение вперед. Мы, с одной стороны, должны были зажечь маяк перед новым поколением исследователей, а с другой стороны, предупредить их о грозных опасностях. Отправляться на полюс на деревянных промысловых шхунах с двенадцатисильным мотором - это всего лишь завуалированная форма самоубийства. И тут, Михаил Александрович, государство должно взять это дело в свои твердые руки. Надо утвердить российский суверенитет над арктическими архипелагами, такими как Грумант, он же Шпицберген, Землей Франца Иосифа, и далее на восток. Через сто лет потомки скажут вам большое спасибо.