Мир царя Михаила

Михайловский Александр Борисович

После выступления Енса Кристенсена председатель Фолькетинга Херман Триер дал слово премьер министру Дании, Йохану Генриху Дёйнцеру. Кстати, тоже члену партии “Венстре”.

– Господа, - начал он, - я полностью поддерживаю слова, сказанные только что уважаемым господином Кристенсеном. Нам придется сегодня сделать выбор. Да, он будет нелегким, но это будет наш выбор, сделанный самими датчанами. В противном случае выбор будет сделан за нас. И отнюдь не подданными нашего королевства.

Выбор - это тщательное взвешивание всех “за” и “против”. И мы взвесили все, прежде чем принять то решение, которое мы сегодня просим вас одобрить. В присоединении к Балтийскому Союзу

мы видим больше плюсов, чем минусов.

Прежде всего, это то, что нас будут защищать флот и армии двух могучих европейских государств. Их силы во много раз превышают силы нашего маленького королевства. Вы, наверное, знаете, как доблестный флот Российской империи разгромил прекрасно подготовленный и обученный флот Японской империи. Так что они реально могут защитить наше побережье от посягательства любой, я подчеркиваю - ЛЮБОЙ другой европейской державы.

И еще. В ходе переговоров мы узнали от наших будущих союзников, что они намерены загружать мощности датских предприятий военными заказами. В частности, Россия заказала большую партию ружей-пулеметов Мадсена, а так же собираются поставить на ремонт в наши доки несколько своих боевых кораблей. Впрочем, о чисто коммерческих преференциях, которые обещает нам присоединение к этому Союзу, мы поговорим позднее. Но, решая вопрос - ратифицировать или не ратифицировать этот договор, об этом не стоит забывать.

Выступивший после датского премьера министр иностранных дел Дании граф Раабен-Леветцау пояснил, что уже ведутся переговоры о присоединении к Балтийскому Союзу других стран, расположенных в бассейне Балтийского моря. И скорее всего, к этому Союзу присоединится Шведское королевство и Норвегия. Это означает, что в акватории Балтийского моря могут находиться лишь военные корабли стран Союза. Прочие же могут пройти через Проливы лишь по предварительной договоренности и с разрешения всех стран, участниц этого Союза. И срок пребывания иностранных кораблей на Балтике не должен превышать более трех недель.

Дальнейшее обсуждение, после выступления этих трех, пожалуй, самых авторитетных политиков Дании, прошло, в общем-то, достаточно спокойно. Были, правда, отдельные реплики и даже выкрики с места некоторых депутатов Фолькетинга, главным образом тех, кто имел явный проанглийский и профранцузский вектор своих интересов. Но таких оказалось меньшинство, и, видя, что их старания торпедировать ратификацию договора на общий ход заседания никакого влияния не оказывают, они быстро угомонились.

В общем, часа через три председатель Фолькетинга Херман Триер поставил на голосование вопрос о ратификации договора о присоединении к Балтийскому Союзу. Большинством голосов договор был ратифицирован. Известие о том, что за него проголосовало подавляющее большинство депутатов Фолькетинга, было встречено бурными аплодисментами.

Выступившие после министры иностранных дел Германии и России поблагодарили депутатов Фолькетинга за мудрое решение, и обещали, что безопасность и независимость Датского королевства будет оберегаться объединенными силами их империй так же, как и безопасность России и Германии.

После этого заседание было закрыто. Сидевшие все это время на галерее для прессы журналисты, тайно проникшие во дворец Кристианборг, тут же помчались в редакции своих газет и на телеграф. Завтра же мир взорвется сенсационным сообщением - отныне вход в Балтийское море военных судов иностранных государств, которые попытаются с недобрыми намерениями туда проникнуть, закрыт теперь раз и навсегда.

25 (12) марта 1904 года. Утро. Копенгаген.

Контр-адмирал Андрей Андреевич Вирениус.

Дошли мы с Божьей помощью,

до Копенгагена, а тут такое творится! Вся же эта свистопляска началась с того момента как в Джибути, девятого февраля мы получили известие о начале войны с Японией. Пятнадцатого февраля я получил из Петербурга приказ возвращаться назад, и еще через три дня, после того, как Франция, которая, кстати, была нашей союзницей, объявила нейтралитет, мы были вынуждены покинуть Джибути.

Мы прошли через Суэцкий канал, и в Средиземном море начали досмотр встреченных нами торговых кораблей на предмет военной контрабанды. Боже мой, что тут началось! Какой визг и вой поднялся в английских и французских газетах! Пришлось досмотр приостановить.

Отряд собрался в заливе Ханья на Крите. Мы не досчитались миноносца N 221, который погиб во время шторма, сразу же после выхода из Порт-Саида. Наскоро приведя в порядок корабли, мы решили зайти по дороге в Бизерту, где оставить для ремонта миноносец “Буйный” получивший во время шторма повреждение носовой части. Но тут в залив пришло небольшое судно, зафрахтованное русским посланником в Афинах. На нем был один из работников дипломатический миссии, который передал мне секретный пакет. В нем было послание, подписанное самим Государем.

Нам предписывалось, по возможности не заходя во французские порты, срочно следовать домой. Бункероваться было предложено в итальянских и испанских портах. И быть особо внимательными при встрече с британскими и французскими военными кораблями.

Собрав военный совет на “Ослябе”, и посовещавшись с командирами кораблей моего отряда, мы приняли решение отравить миноносец “Буйный” для ремонта в Таранто. Там же мы решили загрузиться углем, и идти в испанский порт Ла-Корунья, где мы снова забункеруемся. Там мы возьмем максимально возможное количество угля, чтобы нам его хватило до датских или немецких портов.

До Ла-Коруньи мы шли почти неделю. Даже после бункеровки в Таранто - уголек итальянский, кстати, оказался довольно посредственным - “Ослябя” опять показал чрезмерную прожорливость топок, и ему едва хватило угля, чтобы дойти до Ла-Коруньи. Правда, он тащил на буксире два номерных миноносца. Мимо Мальты и Гибралтара мы прошли с максимальной осторожностью, ночью. Ходовые огни были притушены, на кораблях была объявлена боевая тревога, комендоры все это время находились у орудий. Но, Слава Богу, все обошлось.

В Ла-Корунье испанцы дали нам всего семьдесят два часа для погрузки угля и принятия на борт провизии и пресной воды. Матросики работали как проклятые, набивая уголь во все закоулки кораблей, но в срок уложились. Судя по тогдашней европейской прессе, нам теперь был заказан путь в любые порты Англии и Франции, поскольку эти державы стали нам в одночасье враждебными и лишь Германия и отчасти Дания были готовы дать приют нашим исстрадавшимся кораблям.

Третьего марта мы вышли из Ла-Коруньи. Сразу же после выхода в море к нам подошли два британских бронепалубных крейсера. Они держались на почтительном расстоянии, но не отставали от нашего отряда. В Ла-Манше британский эскорт был усилен четырехтрубным броненосным крейсером типа “Дрейк”. Было видно, что моряки Ройял Нэви и хотят нас куснуть, но побаиваются это сделать. Тут бы нам от них оторваться, но забитые котлы “Осляби” не позволяли нам делать больше десяти узлов. В самом узком месте в Па-де-Кале британские миноносцы начали пугать нас, имитируя минную атаку… Видно, что лорды Адмиралтейства были очень злы на нас за тот разгром, который наш флот учинил их японским союзникам. Пришлось выдвинуть наши большие миноносцы типа “Буйный” в дальний дозор для охранения эскадры.