Мир чужих ожиданий
Шрифт:
– Хватит меня стращать, я уже всё понял. Но ты не знаешь, что мне теперь делать, и я тоже этого, к сожалению, не знаю. Одно знаю точно – я не хочу больше искать разумных; моя некомпетентность в вопросах знания человеческих душ может быть для них попросту опасной. Я устал быть вечным Уотсоном, и при каждой трудности бегать к тебе или деду за советами. И на данный момент моя работа в «Новой книге» становится окончательно бессмысленной. Но. Я, конечно же, не брошу издательство в такой неподходящий момент. Домучаю этот несчастный Год Писателя, за оставшееся время постараюсь подыскать себе хоть какую-то замену.
– Что ж, поступай, как знаешь - бабушка ненадолго задумалась, - на самом деле, я рада, что ты наконец-то решился разорвать замкнутый круг «дом-издательство-дом». Есть, конечно, опасность, что круг этот станет ещё более замкнутым и будет выглядеть как «дом-дом-дом», и ты окончательно закиснешь в поисках применения себя в жизни. Но тут ведь знаешь как, «Просите, и дано будет вам…»; и если ты действительно захочешь понять своё призвание, то всё у тебя получится, главное – в это верить.
Вернулась Катерина, уже в обычном своём виде, но мрачная, как грозовая туча, на вопрос бабушки «Ну, а у тебя-то что произошло?», она только махнула рукой, и ушла наводить порядок на кухне. Андрей собрался было идти к себе, но бабушка ненадолго его задержала:
– И вот ещё что, Андрей. По-моему, ты совершенно несправедлив к доктору Уотсону и зря считаешь обидным сравнение себя с ним. Ведь по задумке Конан Дойля, именно благодаря Уотсону Холмс прославился на весь мир. В результате, доктор Уотсон приобрёл вторую специальность – он стал выдающимся писателем, не прекращая быть хорошим врачом. А Холмс так и оставался гениальным сыщиком, никуда не прогрессируя. И лишь на старости лет ему пришлось срочно переквалифицироваться в разведчики, видимо, чтобы не отставать от своего знаменитого друга. То, что Уотсон не смог стать отличным сыщиком, говорит лишь об одном: он пытался заниматься не своим делом…
Андрей шёл по коридору второго этажа. Одно из окон было открыто; на подоконнике, сидя спиной к стене и подсунув колени под свитер, курила Дашка. Рядом стоял бокал вина. В мягком свете коридора изумительно сияли её бешено-рыжие волосы; Дашка рассматривала огонёк сигареты, и имела задумчивый вид.
– О чём думы тяжкие? – спросил Андрей, и уселся рядом.
– А я знала, что ты ещё не спишь! – победно изрекла Даша, доставая откуда-то из-за спины ещё один бокал и бутылку. – Сижу вот, скучаю. Чувствую себя женой тайного агента – он ушёл на задание, а я прикрываю тылы. И как назло, все куда-то разбежались: старшее поколение всё в трудах и заботах, им не до полуночного пьянства; Маринка в командировке, Сашка с Татьяной ночуют у него в штабе выборов, Лис пришёл полчаса назад, посмотрел сквозь меня, и ушёл спать… На одного тебя только и надежда.
Андрей налил себе, они чокнулись и выпили.
– Да уж, охранять тылы в одиночку – дело не из лёгких. Правда, там где-то внизу ещё бродит злая и мрачная Катерина – сказал Андрей – но ей завтра в школу, и в собутыльники она не годится.
– Катьку сейчас точно лучше не трогать. С большим трудом я её уговорила, наконец-таки, воспользоваться женскими чарами для привлечения внимания понравившегося юноши – и тут такой облом. Юноша оказался избалованным женским вниманием красавчиком, и на Катерину толком и не посмотрел. – Дашка сладко потянулась, зевнула, и печально добавила:
– Да к тому же, в гостиной сложилась настолько напряжённая обстановка, что я просто вынуждена была вмешаться. Это стало для Кати неприятным сюрпризом, ведь я клятвенно её заверяла, что и близко не покажусь. Короче говоря, Катерина зла на весь белый свет и на меня в особенности…
– Подожди – перебил её Андрей, – ты хочешь сказать, что Виктор…ммм, привлекательный парень?
– Ну да, он очень красивый мальчик. И судя по его виду, не такой высокоморальный, как некоторые. Если б не Катька, я б его – ух! – как пригласила к себе в шоу. И цену сезона с его участием можно было б смело поднять процентов на десять.
– Поразительно… Как же я этого не понял? – пробормотал Андрей.
Дашка картинно вздохнула (она в разговорах с Андреем постоянно так вздыхала, Андрей давно привык) и сообщила менторским тоном:
– Вполне естественно, что ты этого не заметил. Тебе, как и всякому мужчине без половых девиаций, красота других мужчин незаметна и непонятна. Но можешь поверить мне на слово, парень – конфетка! – рыжеволосая и зеленоглазая сирена снова сладко потянулась.
– Дело не в этом. Просто, я знал, кем он работал, но ничего такого не подумал, и про Катьку тоже не допёр…
– А кем он работал?
– заинтересовалась Даша.
– Вот сама у него и спросишь. Думаю, у вас найдётся немало общих тем для беседы, - Андрей тоскливо посмотрел в окно. За огоньками забора царила непроглядная тьма. – Второй день подряд я демонстрирую острую умственную недостаточность, сглазили меня, что ли?
– Не льсти себе, умственная недостаточность как раз самое естественное твоё состояние – елейно ответствовала Дашка.
Андрей никак не мог уснуть, ворочался с бока на бок, переворачивал подушку на холодную сторону, лежал на спине и рассматривал красиво мерцающий потолок.
То есть, думал он, это для меня Виктор - малограмотный хам из трущоб. Дашка же видит в нём красавца-мужчину, и ладно Дашка, её интерес можно считать и профессиональным, но Катька! Господи, ведь на Катерину Виктор действительно произвёл неизгладимое впечатление… Ну, а как же, в её возрасте это должно выглядеть в высшей степени романтично: нищий писатель-суицидник, да ещё и красавчик к тому же! Бунтарь, наглец и спорщик, и её, Катькин, пациент… Чёрт меня дёрнул её позвать, пусть бы помощник его лечил, сказал же, что может.
Андрей снова перевернулся на бок. Ну и что такого страшного в Катькином увлечении? Она уже взрослая, пойми ты и запомни это наконец! И хочешь ты этого, или нет – у неё будут свои взлёты и падения, свои истории, свои ошибки… Но альфонс, мужчина-проститутка – это всё-таки чересчур… Катька такая чистая, такая наивная, он же – грязь из грязи. Альфонс. Интересное сочетание: альфонс-писатель. Разумный воспитанник бывшего разумного. И придётся нам продираться через дебри сумрачного его сознания, и разбираться, кто он всё-таки: альфонс или писатель, грязь или человек; если он, конечно, не сбежит от нас, скажем завтра. Или через неделю. Или Дашка утащит его к Красновым. Пусть они разбираются. Нет, не утащит, к сожалению. Катька ей этого никогда не простит. Так что, разбираться с ним, убеждать, учить и воспитывать придётся именно нам. Разбираться… Разбиральщик великий выискался, инженер человеческих душ. С собой разберись сначала… (Андрей поймал себя на том, что даже думает с бабушкиными сварливыми интонациями)