Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
— Будет Джеда, Герой и Император конников, на принадлежащей самому Хамиду четверке белых жеребцов. Воздушные гимнасты Джаветты представляют Тессию и сальто-мортале в пять оборотов. Потом Семья Рум и их Большие Слоно-ящеры представляют Мамута и…
— Стой, зазывала. Слоноящеры?
— Аттракцион больших животных, Великий Камера, со свирепыми чудовищами из болот Аркадии, укрощенными и дрессированными маленьким мальчиком, который…
— Продолжай. Что еще?
— Великие Риетты, канатоходцы, поразят толпу четырехуровневой пирамидой. Йаруз, отважный укротитель львов, представит зрелище отчаянной…
— Зазывала, я никогда не слышал ни одного из этих имен. Что это за люди, притязающие на воскрешение цирка? — Камера поскреб лысую голову и на мгновение задумался. — На самом деле я вообще не помню, видел ли канатоходца хоть раз в жизни. Как и воздушных гимнастов, не говоря уже об этих ящерах. Это что, какая-то шутка?
— Клянусь жизнью, Великий Камера. Аттракционы сейчас монтируются на Большой Арене.
— Куулис, несомненно, знает об этом.
— Да, конечно. Инспектор Большой Арены заплатил десять тысяч мовиллов за честь представить Большой Аттракцион Хамида.
— Говоришь, Куулис заплатил за честь?
— Я сам оформлял договор.
Камера потер подбородок:
— Куулис расстался с деньгами, это значит, что он ожидает возврата еще большей суммы.
— Это правда, Великий Камера. В уплату Куулис получит четверть всех сборов.
— И полагаю, зазывала, Хамид, кем бы он ни был, ищет клоунов, да?
— Цирк — самое подходящее место для клоуна, Великий Камера. Разве я не прав?
Камера кивнул. Много лет назад он выступал в цирке — очень убогом, на одной из последних на Момусе ярмарок. Это был прекрасный, почти духовный опыт.
— Я хорошо… нет, великолепно зарабатываю, выступая один, сам по себе, на площадях Тарзака. Сколько заплатил бы этот Хамид, если бы я снизошел одолжить свое имя и талант для его программы?
Зазывала ухмыльнулся и покачал головой:
— Великий Камера не понимает. Поскольку ты мастер-клоун Момуса, Великий Хамид предоставит тебе рекламу всего за тысячу мовиллов.
— Я должен заплатить, чтобы выступить?
— Да.
— Что за ерунда? Ты сам сказал, что я мастер-клоун Момуса!
— Верно, верно, Великий Камера. — Зазывала потер руки. — Но ведущий клоун Большого Аттракциона Хамида будет мастером-клоуном Момуса.
Камера кивнул:
— Ясно. Куулиса убедили подобной же логикой?
— Великий Куулис также получает четверть сборов. Ты, Великий Камера, получишь полпроцента за свои медяки.
— А Куулис получит двадцать пять, заплатив десять?
— У Куулиса есть еще и Арена.
— Хм-м. — Камера потянулся под стол, вытащил из-под него кошелек и бросил перед зазывалой. — Прежде чем ты возьмешь эти медяки, ответь на один вопрос.
— Если смогу, Великий Камера.
— Цирки на Момусе умерли из-за отсутствия зрителей. Этот Хамид нашел решение?
Зазывала пожал плечами:
— Великий Камера, когда я задал этот же вопрос Великому Хамиду, его ответ был загадочен.
— Он же не рассчитывает на солдат, а? Алленби не пустит их на планету.
— Великий Камера, он только посмотрел вверх и сказал: "Зрители обеспечены".
Куулис посмотрел на старика, сидящего на низком каменном барьере, окружающем Большую Арену. Хамид смотрел на манеж. Инспектор Арены оглянулся на Джеду и Даввика, пожал плечами и попытался еще раз.
— Хамид, я говорил не только с Дисусом, но и с самим Великим Алленби. Он не растрогался; солдаты останутся на спутниках.
Хамид шевельнул губами:
— Алленби видел парад-алле?
Куулис вздохнул:
— Это не имеет значения.
— Если бы Алленби видел парад, он не смог бы отказывать цирку в жизни.
— Хамид, Алленби заботится обо всей планете Момус. В отличие от нас, цирк для него не весь мир.
— Нас?
Куулис, казалось, обиделся.
— Да, нас.
— Если цирк умрет, Куулис, у тебя все равно останется Большая Арена. У нас не останется ничего.
Куулис плюнул в опилки.
— Хамид, ты не понимаешь. Ради твоего цирка я разорил семью.
— За четверть сборов.
— Без зрителей это двадцать пять процентов от нуля. — Куулис хлопнул руками по ногам. — Без солдат твой цирк — и моя Арена — пропадут. Это и мой мир, Хамид!
Старик поднял голову и кивнул:
— Я должен извиниться перед тобой, Куулис. — Он потянулся за кошельком, потом пожал плечами. — Но я стольким людям должен за очень многое.
Куулис улыбнулся и сел рядом со старым наездником, потрепав его по колену.
— Я запишу это на твой счет.
Джеда поднял руку, потом опустил ее:
— У нас нет медяков, отец. Я не вижу иного выхода.
Старик повернулся к лесорубу:
— Что ж, Даввик, будь по-твоему. Кони… твои.
Даввик посмотрел вниз и покачал головой:
— Это не то, чего я хочу, Хамид. Поверь, я бы предпочел, чтобы ты сохранил их. — Он кивнул на больших ящеров, дрессируемых на дальней стороне Арены, потом наверх, где униформисты устанавливали опорные стойки для проволоки и трапеции. — Но ни мои желания, ни твоя воля не накормят артистов и животных.
Хамид кивнул:
— Заботься о них, Даввик.
Джеда подошел к Хамиду и ласково положил руку на плечо старика:
— Я буду там, отец. И присмотрю за ними.
Старик посмотрел сыну в лицо:
— Ты пойдешь с Даввиком?
Джеда кивнул:
— Я наездник, а… в твоем цирке нет коней.
— Я буду хорошо платить ему, Хамид. — Даввик обнял Джеду за плечи. — А если твой цирк все-таки заработает, я продам тебе коней обратно.
— Спасибо, Даввик.