Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
— Говори яснее, старый наездник.
Хамид кивнул:
— Капитан-предсказательница не понимает. И я не понимал.
— Что?
— Алленби был прав, когда говорил, что ты можешь все, что могут делать машины капитана, и к тому же быстрее. — Хамид ухмыльнулся. — Но наш Государственник недооценил тебя.
— Выкладывай, зачем пришел, Хамид.
— Великая Таила, ты можешь то, чего не могут машины капитана.
— То есть?
— Ты можешь лгать.
Лицо Тайлы застыло.
— Я сказала то, что видела. Если бы все эти солдаты и прочие пришли на Момус, они бы поглотили нас. Нам, нашему образу жизни, пришел бы конец. Это правда!
Хамид кивнул:
— Частично. Но все эти солдаты находятся на орбитальных базах и станциях. Нашему образу жизни они не угрожают.
— Нет! — Таила покачала головой. — Они должны оставаться там. Мы будем в безопасности, только если они не будут посещать Момус — никто из них.
Хамид потер подбородок:
— Таила, каким ты увидела цирк, если солдаты будут посещать нас? Ты увидела, что цирк возродится, не так ли?
Таила закрыла глаза:
— Я устала, Хамид. Оставь меня.
— Ты увидела, что он возродится.
— Да! — Это прозвучало так громко, что Таила сама вздрогнула. — Да, но только среди многого другого…
— Ты увидела наездников, канатоходцев, воздушных гимнастов, номера с крупными животными и хищниками, такими, какими они не были уже много лет: звезды манежа, гвозди программы…
— Хамид, не только это.
— Да, ты увидела не только это, Таила. Ты увидела, как предсказатели прячутся в палаточках в стороне от главной улицы: второстепенные номера. Гадать по руке и картам, говорить деревенщине то, что они хотят услышать.
На глазах старухи замерцали слезы.
— Старик, Алленби будет слушать только меня.
— А что, если я пойду к твоей дочери Салине? Ее уважают. Что увидит она? Что, если я обращусь ко всем великим предсказателям Момуса? Алленби не поверит капитану, но поверит он десяти, пятидесяти, ста предсказателям?
— Они увидят то же, что и я.
Старик пожал плечами:
— Может, и нет. Они моложе. Возможно, они увидят больше второстепенного номера.
Таила засмеялась:
— Ну и что же, по-твоему, они увидят, старый наездник?
— Думаю, они увидят, что со времен заселения Момуса предсказательство изменилось. Наездники, воздушные гимнасты, дрессировщики — мы те же, какими были. Но предсказатели изменились. Они выросли. Богатые предприниматели, мужчины и женщины, приходят к твоему столу, чтобы узнать будущее и составить планы. Вы переросли цирк. Думаю, они увидят это.
Старуха нахмурилась, потом пошарила под столом и вытащила прозрачный стеклянный шар. Положила его на стол и подкрутила лампу. Всего мгновение вглядывалась она в глубины стекла, потом закрыла глаза и кивнула:
— Я не заглянула за пределы этого видения. Пойми мою преданность предсказателям, Хамид. Я увидела это и…
— И солгала! — Хамид ухватился за край стола и встал. Он взял костыли, приладил их под мышки и повернулся к Тайле. — Ты скажешь Алленби?
Таила посмотрела в сердитое лицо старика:
— Да, я скажу ему. — Хамид заковылял к двери. — Хамид!
Он повернулся и посмотрел ей в лицо:
— Да?
— Мне стыдно. Но сегодня вечером у Алленби я видела старого калеку, готового уничтожить весь народ, только бы посадить сына на коня. Разве мой позор больше, чем его?
Хамид посмотрел на старуху, потом опустил голову:
— Нет, Великая Таила. Ты разобралась в моей душе лучше, чем я сам.
— Это мое ремесло.
Хамид посмотрел на нее и улыбнулся:
— Я должен тебе за визит?
Старуха улыбнулась и покачала головой:
— Нет, Хамид. По-моему, мы в расчете. Ты должен идти?
Хамид рассмеялся.
— Да. Хочу напиться как лошадь.
Алленби простился с Куулисом, Инспектором манежа, и оглядел трибуны, заполненные Егерями, штатскими и толпами возбужденных детей, смотрящими вокруг широко открытыми глазами. Арена была ярко освещена восемью прожекторами, предоставленными генералом Кааном взамен масляных ламп, а музыканты на оркестровой площадке играли энергичный марш, готовясь к параду-алле. Подошел Дисус, главный советник Алленби, и тоже остановился возле Арены.
— Чудесное зрелище, правда?
Алленби кивнул:
— Настоящее чудо, однако, человек, организовавший все это. Куулис рассказал мне, что Хамид затеял все это без единого мовилла в кошельке; а теперь погляди на собранные им номера и привлеченных зрителей.
Дисус пожал плечами и лениво махнул рукой на солдат:
— Если Хамид не может идти к Горе…
— Не заканчивай, если тебе дорога жизнь. Лучше найди нам места.
Ухмыляясь, Дисус поклонился и ушел договариваться о местах.
На верхнем ряду напротив входа опирающийся на костыли старик оглядел амфитеатр. Незадолго до начала программы Куулис стоял перед ним и качал головой.
— Все до единого проценты сборов пошли на еду, материалы и припасы. Я веду счета, Хамид. Несмотря на успех, ты не станешь ни на мовилл богаче.
— Я уже вознагражден, Куулис, — сказал он в ответ. Инспектор манежа пожал плечами и покачал головой:
— Дорогая цена за сантименты, друг мой.
— Дело не в сантиментах.