Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
— Ну что, Чолли, похоже, здесь собрались одни весельчаки. Такой публике достаточно палец показать.
Клоун сердито посмотрел на шатер:
— Мне приходилось встречать ребят поживее, это уж точно. — Он прислонил штырь к ноге и вытянул руки. Они немного тряслись. — Ты посмотри на это. Только посмотри! — Чолли опустил руки. — Ужасно. Эта публика тихая, как смерть. Они смотрят на тебя, словно из пустоты. Даже не мигают! — Клоун поднял штырь и постучал им по ладони. — Надеюсь, что-то будет. Надо же мне как-то разрядиться!
— А как другие?
Чолли покачал
— Кто как. Кто-то плачет, забившись в уголок. Представляешь? Стенни, который выступал в самом начале, попытался вышибить себе мозги. — Он пожал плечами. — Бедняга не нашел ничего, кроме водяного пистолета. За ним сейчас присматривают.
Крыса вздохнул:
— Никогда не видел ничего подобного.
— Знаешь, Сэм всегда призывает зрителей притихнуть, когда Риетта делает пирамиду на проволоке.
— Ну да.
— Так вот, было так тихо, что Сэм не стал вмешиваться. Но это мертвое молчание так подействовало на Поля, что он разнервничался и чуть не свалился с проволоки. — Чолли снова постучал штырем по ладони. — Ну, пусть только начнут!..
Оркестр заиграл побыстрее, и Раскоряка выступил вперед, помахивая «зубочисткой».
— Внимание все! Музыканты заканчивают, так что приготовьтесь.
Крыса шагнул вперед.
— Раскоряка, этот парень из дворца уже появился?
Бригадир кивнул:
— Пришел… только что. — Он махнул рукой в сторону освещенного главного входа. — Зашел туда с Хозяином. — Раскоряка прислушался к музыке. — Ну, вот и все.
Все замерли в напряжении, сжав штыри. Музыка оборвалась, наступила мертвая тишина. Крыса почувствовал, как на лбу выступили капли пота.
Из шатра донеслись звуки — зрители поднимались с мест и двигались к выходу. Первым появился Хозяин с каким-то ангарианцем. О'Хара кивнул гостю, помахал ему рукой и повернулся к своим людям, затаившимся в темноте.
— Всем собраться в главном шатре. И оставьте «зубочистки». — Заметив их растерянность, он добавил: — Ну же! Шевелитесь! Ночь коротка.
Крыса бросил штырь на землю, другие последовали его примеру. О'Хара уже направился к главному шатру.
— Мистер Джон, что случилось?
— Не поверишь, пока сам не увидишь.
Они вошли и остановились у нижнего ряда стульев. Джек Крыса обратил внимание, что ангарианцы спустились с верхних рядов и расположились вокруг арены. Их лица напоминали каменные маски. О'Хара показал на освободившиеся сиденья:
— Поднимайтесь туда.
Они двинулись по проходу, и Крыса заметил, что многие исполнители уже там, в том числе и клоун Стенни. Как только все уселись, в шатре снова стало тихо как в гробу. Крыса толкнул О'Хару локтем:
— Что происходит?
— Ш-ш-ш. — О'Хара приложил палец к губам. — Просто смотри.
Ангарианцы, стоявшие вокруг арены, повернулись налево и начали медленно раскачиваться, тогда как другие, оставшиеся в центре шатра, запели. Чистые, звонкие голоса наполнили все пространство, поднимаясь все выше и выше. Те же, которые окружали арену, разбились на группы по четыре и закружились в каком-то странном, быстром танце. Вскоре свободное пространство между
Пение стало громче, и танцующие вытащили откуда-то из-под одежд красные, синие, оранжевые и желтые шарфики. Размахивая ими, они продолжали свой удивительный танец, грациозный, стремительный и красочный.
Поразительный спектакль продолжался двадцать минут, после чего все его участники сгруппировались в центре шатра и вышли в ночь. Ангарианцы, оставшиеся на своих местах в зале, тоже поднялись и стали спускаться к выходу.
О'Хара взглянул на часы, потом посмотрел на Джека Крысу:
— Мы попали в яблочко, Крыса. Это хит!
— О чем это вы толкуете, мистер Джон?
— Все четыре группы выступали по двадцать пять минут каждая. У ангарианцев это равнозначно буре аплодисментов. Видишь ли, когда наши выступали, зрители молчали, чтобы ничего не пропустить. А теперь нам устроили овацию. — Хозяин сложил руки на груди и улыбнулся. — Думаю, у нас будет очень удачный сезон. И это хорошо.
По мере того как цирк катил все дальше по Ангару, зрителей собиралось все больше и больше. Мест на всех желающих посмотреть представление не хватало, и приходилось задерживаться на два-три дня. К тому времени, когда шоу докатилось до Даррасина, многие молодые ангарианцы приходили, чтобы помочь раскатать брезент, за что получали право бесплатного прохода на представление. Во время пребывания в Иолусе неизвестно откуда появившийся и столь же внезапно умчавшийся ураган в клочья изорвал тент главного шатра и расколол два из трех шестов. Через неделю местные торговцы заменили старые лохмотья новой, легкой и прочной тканью, а прежние, используемые с незапамятных времен шесты уступили место новым, гораздо более надежным. Но и тогда, когда представления проходили под открытым небом, публики не уменьшалось.
С течением дней все обратили внимание на перемены в поведении Хозяина. Он все чаще запирался в административном фургоне и просиживал там часами. Иногда случалось, что цирк даже переезжал на новое место, а О'Хара так и не выходил из фургона. В те редкие моменты, когда он допускал к себе кого-то, посетители обнаруживали Хозяина за столом, заваленным бумагами, книгами, планами, картами и таблицами.
После отъезда из Абитина Ловкач случайно встретил О'Хару, торопившегося из кухни к своему фургону. Погруженный в глубокое раздумье Хозяин даже не заметил юридического советника.
— Мистер Джон?
О'Хара остановился, хмуро огляделся и наконец наткнулся взглядом на Ловкача. В следующее мгновение его брови поползли вверх.
— О, это ты.
Теперь уже нахмурился Ловкач:
— Конечно, это я! Мистер Джон, вам бы лучше рассказать мне, что происходит. Если у нас неприятности, то мне следует быть в курсе.
Хозяин потряс головой:
— У нас нет неприятностей.
— Тогда в чем дело? Что вы вечно делаете в своем фургоне?