Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
— Саррат, вы не можете…
— Уведите его.
Полицейский потащил протестующего Тенсила к выходу, а лейтенант Саррат нажал установленную на столе кнопку. Через секунду в кабинет вошел другой полицейский.
— Проходите.
— Что случилось, лейтенант?
Саррат поджал губы и нахмурился:
— Цирк на окраине города… Думаю, нам следует его проверить. Есть данные, что они нарушают закон о вывозе детей.
Дневное представление завершилось. Итили
— Пойдем, Итили. Пора возвращаться.
Девочка нахмурилась и повернулась к Эмили:
— Что? Я не расслышала.
— Нам нужно идти домой. Все дети уже разбежались.
Итили вздохнула:
— Да, наверное. Но это было что-то! — Она посмотрела на шапито. — Правда? Это было что-то!
— Итили!
Услышав голос дяди, девочка замерла.
Красный от злости мужчина, только что появившийся у главного выхода, направился к ней. Подойдя ближе, он замахнулся, чтобы ударить девочку.
— На этот раз, дядя, вам придется убить меня. Иначе я убью вас.
Голос ее прозвучал так твердо и решительно, что Чайне невольно заколебался и опустил руку.
— Неблагодарное отродье! Убежала из дому! А работать кто будет? И это после того, как мы взяли тебя к себе, заботились, кормили, одевали…
Итили вытянула вперед мозолистые руки.
— Посмотрите, дядя! Я сто раз отработала все, что вы мне дали. Я не просила, чтобы меня вносили в список на удочерение! Я не просила, чтобы меня определяли рабыней в ваш дом! — Слезы подступили к ее глазам. — Я не просила моих родителей погибать в этой вашей дурацкой революции!
Чайне схватил ее за руку и повернул к выходу с площадки.
— Думаешь, кто-нибудь другой удочерит такую мерзавку? В твоем-то возрасте! — Он сплюнул на землю. — Убьешь меня, да? Да я не выпорол тебя на месте только из-за людей! Но подожди, сейчас мы приедем домой… — Он дернул девочку за руку и стиснул ей пальцы.
Чтобы не расплакаться, Итили закусила губу.
— Клянусь, дядя, если вы ударите меня еще раз, я вас убью, — пообещала она сквозь слезы. — Вот увидите…
Чайне, прищурившись, посмотрел на нее:
— Ты что? — Он стиснул девочке плечо. — Ты как смеешь…
Чья-то тяжелая рука развернула его, и Чайне оказался перед мужчиной размером с гору. Итили закрыла ладонями заплаканное лицо. Великан рассмеялся:
— Перестань, милочка, не робей. Познакомь меня со своим другом.
Итили засопела и исподлобья взглянула на Чайне.
— Это мой дядя… хотя он и не дядя мне вообще. Он… — Она моргнула от боли — пальцы Чайне по-прежнему сжимали ее плечо. — Он мой опекун. Дядя, это Раскоряка Тарзак. Он здесь работает.
Чайне кивнул:
— Откуда вы знаете Итили?
Раскоряка улыбнулся:
— О, эта девчушка поработала утром на тракторе, чтобы получить бесплатный вход на представление. — Он покачал головой. — У вас, наверное, крепкие пальцы, Чайне. — Тарзак протянул руку. — Приятно встретить человека, который знает, как обращаться с женщинами и держать в руках детей.
Чайне пожал плечами, выпустил плечо Итили и пожал протянутую руку. Итили в ужасе наблюдала за происходящим. Чайне славился крепостью рукопожатия, и теперь девочка смотрела на то, как мужчины стараются пересилить друг друга. Чайне покраснел еще больше, а его соперник только усмехался:
— Приятно… познакомиться с вами…
У Чайне подогнулись колени.
По тому, как побледнело и осунулось лицо Чайне, было видно, что состязание подошло к концу. Раскоряка разжал пальцы и похлопал фермера по спине.
— Да, приятель, дружелюбный здесь, на Долдре, народ.
Чайне неуверенно отступил на пару шагов, а Раскоряка повернулся к рабочим, игравшим в карты у одного из фургонов.
— Эй, Морковный Нос!
Высокий парень в комбинезоне поднялся и подошел ближе.
— Что случилось, бригадир?
Раскоряка еще раз хлопнул Чайне по спине, отчего фермер снова растянулся в пыли.
— Мистер Чайне что-то бледно выглядит. Будь добр, проводи его в лазарет.
Морковный Нос поднял Чайне с земли.
— Конечно, бригадир. О, мистер Чайне, да вы и впрямь побледнели. Ну, пойдемте.
Когда его потащили к лазарету, фермер успел оглянуться.
— Итили, когда я приду, ты должна быть дома.
Морковный Нос схватил его за руку, отчего Чайне снова скорчился от боли.
— Извините, мистер Чайне, всего лишь хотел помочь вам. А теперь пойдемте.
Когда они удалились, Итили посмотрела на Тарзака.
— Спасибо, но вы даже не представляете, что теперь со мной будет.
Раскоряка внимательно посмотрел на девочку.
— Где твои родители?
— Погибли. — Она умоляюще заглянула в глаза великана.
Тот кивнул:
— Тебе придется попроситься самой. Я не хочу, чтобы у кого-то были основания обвинять меня в том, что я тебя втянул.
Итили стиснула кулаки и, чувствуя подступающие к глазам слезы, затрясла головой:
— Не могу! Это запрещено по закону, и у вас будут неприятности. Они вас убьют…
Раскоряка осторожно потрепал ее по плечу.
— Предоставь мне урегулировать все детали. И ни о чем не беспокойся.
Итили бросила взгляд на лазарет, вытерла глаза и посмотрела на флаги, развевающиеся над главным куполом цирка. Потом повернулась к Раскоряке.
— Хорошо, мне нужна работа.
Тарзак кивнул, обнял ее за плечи и легонько подтолкнул к палатке, где находилась костюмерная.