Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона
Шрифт:
«Наука» действительно слабое слово для описания тех приемов, с помощью которых хитроумные джентльмены заставляют публику расставаться с ее денежками. Моя вера в несокрушимую силу глаз пендианцев заметно пошатнулась, а уважение к мошенникам столь же заметно возросло. Требуется немалая смелость — пусть и смелость плута, — чтобы изъять деньги у какого-нибудь крепыша-шахтера, когда поблизости нет никого, кроме дружков и родственников этого верзилы. Полагаю, мое уважение к ловким господам могло бы превратиться в восхищение, если бы их уроки не опустошали мои карманы.
В связи с тем, что мой исследовательский фонд истощился, я стал задавать вопросы и делать записи.
— Есть одна вещь, которой я не понимаю. Почему ты заплатил мистеру Джону двадцать два миллиона за эти привилегии? Ведь получается, ты платишь ему, чтобы продавать его билеты?
Бостонский Франт поскреб подбородок, посмотрел на потолок и зашевелил губами, производя какие-то мысленные подсчеты. Закончив, он взглянул на меня.
— Сколько заработал цирк за прошлый сезон? Миллионов двадцать— двадцать пять?
— Около того.
Он кивнул:
— Предположим, что ты зритель. Ты подходишь к окошечку кассы и покупаешь себе билет за два с четвертью кредита. Ты подаешь мне бумажку в десять кредитов. Я, продавец, возвращаю тебе сдачу, четыре с половиной кредита…
— Нет, ты должен мне семь и три четверти кредита.
Он вскинул брови:
— Не буду спорить, Бородавка. Я должен тебе семь и три четверти кредита, однако ты получаешь четыре и три четверти.
— Но как…
Бостонский Франт усмехнулся:
— Если после всех твоих изысканий у тебя еще осталась десятка, я с удовольствием отведу тебя к Тиму Десять Скальпов, и он покажет, как это делается.
Я бросил на него сердитый взгляд:
— Нет. Я не пойду.
Франт кивнул и улыбнулся:
— Видишь? Ты уже многому научился. — Он сложил руки на груди. — Когда кто-то хочет сходить в цирк, он откладывает на билет, почти всегда крупные бумажки. Может быть, один из десяти дает точную сумму. Таким образом, отдав мистеру Джону два с четвертью кредита — то, что ему полагается, — я останусь с прибылью в три кредита. А если деньги крупные, бывает и больше. Стандарт — это восемь кредитов с двадцатки и двадцать два с полусотни.
— Но что, если покупатель пересчитает сдачу и обнаружит недочет?
— К тому времени его оттеснит от окошка либо очередь, либо пара парней, работающих с кассиром. Когда простофиля подымет шум, кассир скажет, что сдачу надо считать, не отходя от окошка. — Он развел руками. — Ну не разумно же ждать, что кассир станет удовлетворять столь необоснованные претензии. Итак, парень подходит и жалуется, что ему неправильно дали сдачу. Толпа кричит на него, он чувствует себя неловко и обычно просто уходит. Если же он упорствует и начинает чересчур широко раскрывать рот или угрожает привести полицию, то я отвожу его в сторонку и расплачиваюсь, чтобы избежать проблем.
— Но все же ты заплатил Хозяину такую сумму…
— Я имею от продажи билетов столько же, сколько и сам цирк, но не несу таких расходов. При этом мы не берем в расчет карманников и шулеров. Короче, на такой планете, как Ангар, мы с ребятами снимаем от тридцати до сорока миллионов за треть сезона. На богатой, вроде Чайтью, сумма, я надеюсь, будет вдвое больше. — Он снова улыбнулся, блеснув парой золотых зубов. — Ты только подумай, они ни разу не видели цирка!
Франт закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и мечтательно произнес:
— Урожай созрел. Какой урожай!..
24
14 июня 2144 г
Накануне мы вышли на орбиту вокруг Чайтью. Я ворвался в офис Хозяина:
— Как… как вы можете пользоваться услугами этих… этих… обманщиков? После нас ни один цирк никогда не сможет выступать на Чайтью!
О'Хара потер подбородок и кивнул:
— Как продвигается твое образование, Бородавка?
— Мистер Джон… — Я никак не мог успокоиться. — Не понимаю, ради чего вы это делаете? Мы могли бы по крайней мере завершить сезон досрочно. Эркев IV не стал бы требовать свои деньги. Вы же знаете.
Он покачал головой:
— Одна буря, один пожар, пара сорванных выступлений — этого вполне достаточно, чтобы нас не стало. Я не могу пойти на риск и потерять шоу. Поэтому я взял их с собой. Есть и другая причина. — Он нахмурился и сложил руки. — Но это личное. — Он пожал плечами. — Могу ли я рисковать цирком, Бородавка? Выбросить на ветер все только из-за каких-то сомнений, которые не принесут и клочка сена нашим слонам?
— Я… я не знаю!
Я вышел из его каюты и зашагал к середине корабля, где жили семьи, надеясь поговорить с Раскорякой. На мой стук дверь открылась, на пороге стояла Диана, Королева Трапеции.
— Здравствуй, Бородавка.
— Где Раскоряка?
— Он внизу, на шаттле. — Она отступила в сторону. — Входи. Ты, похоже, чем-то обеспокоен. Я вошел, дверь за мной закрылась.
— Да, обеспокоен.
— Что-то с куполами? — Она показала на диван, и я сел. Рядом болталась, уцепившись зубами за канат, Булочка. Диана кивнула. — Работает над номером «Железные Челюсти». Если справится, то сможет выступать уже в этом сезоне.
Я рассеянно улыбнулся девочке и повернулся к ее приемной матери:
— Насчет мошенников, которых взял мистер Джон.
— А что с ними такое?
— У нас что, самое время для шуток? — взорвался я. — Они же все испортят. Все!
Булочка опустилась на пол, а Диана, улыбаясь, уселась напротив меня.
— Уверена, Хозяин не допустит того, чтобы цирк пострадал. Понимаешь, Бородавка, это жизнь.
— Однако именно это он и делает, может быть, сам того не замечая.
Булочка подошла ко мне и остановилась подбоченясь: