Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Тупик. И это понимал каждый боец. Машина заблудилась в бескрайних лабиринтах и бродила до тех пор, пока не сдох топливный элемент. Вряд ли страус сунулся сюда с пустым – и это значило, что провел здесь немало… Для МРШ-2000, когда он загружен не полностью, находится не в бою, а в режиме патрулирования или тем более ожидания – время работы составляет от двухсот до семисот пятидесяти часов, от восьми до тридцати суток. Самое продолжительное среди остальных механизмов. И если учесть что здесь, в Штольнях, загруженность его наверняка была довольно мала – легко прикинуть примерное время блуждания машины. Суток десять. А то и больше, ближе
– Все? Пришли? – спросил Гришка, устало опускаясь на большой камень. – Уж если этот не смог выбраться…
– Меня больше другое интересует – почему у него нет стволов?.. – задумчиво пробормотал Злодей, разглядывая машину.
– Как-то же он сюда попал! – прогудел Дровосек со своего осла. – Может, в памяти осталось?..
– Мы не умеем вскрывать их операционку, – напомнил Серега. – Но это уже епархия Илюхи. Что скажешь, Знай?..
Он повернул голову, отыскивая взглядом научника, и оторопел… Знайка – улыбался!
Увидели это и остальные – и, одна за другой, головы повернулись в его сторону.
– Илюх… ты это… какие-то мысли есть? – первым подал голос Гришка. Говорил он осторожно, с надеждой, будто научник был волшебником, готовым исполнить самое заветное его желание. – Давай, а?.. Ну не подведи, придумай что-нибудь!
– Мысли всегда есть… вот только верные ли? – покачал головой Илья. И все же Серега ясно видел по его физиономии, что он ухватил за хвост какую-то мыслишку. И не просто ухватил, но и смог удержать… – С памятью его ты промахнулся, Железный. Не умеем работать. Да и смысл? Он забрался сюда, но выйти не смог – и значит, не смог воспользоваться и памятью. При том, что машины вообще легко проходят лабиринты – запоминают ходы, повороты и ветвления, и методом инверсии элементарно выходят потом назад. Но этот не сумел. Почему?..
– Выкладывай, – сказал Серега. – Нам, знаешь… лучше хоть что-то делать, чем просто сидеть и в темноту тупить.
– Мне все больше вот что в голову приходит… – Илья стащил шлем и в задумчивости поскреб изрядно отросший уже ирокез, напоминающий сейчас ботву на грядке. – Он наверняка попал сюда через какой-то из этих ходов, – научник ткнул лучом фонаря в зияющие чернотой дыры. – Прошел он, к примеру, по галерее… а она возьми да обвались. Вернуться по ней же назад уже не смог. Искал другие проходы, используя пещеру как отправную точку – не нашел. Но в мелкие-то не совался, габариты не позволяют. Что если хотя бы один из мелких – но выводит в Джунгли? Может, мы в сотне метров от выхода!.. Не все еще потеряно. Искать надо.
– И прежде всего мелкие осмотреть! – вскочил с камня Хенкель. На его черной, в разводах, физиономии, сияла ослепительная улыбка. – Крупные пока исключаем – зачем нам обвалившаяся галерея, если там все равно тупик?..
– Все подряд будем смотреть, – возразил, поднявшись, Серега. – Обвал обвалом – но может и узкий проход остаться. Страусу не пройти, а человек пролезет.
– И найти надо именно обвал, – добавил Знайка. – Потому что с большей вероятностью нужной окажется какая-то из соседних мелких пещер.
За работу принялись немедленно: хотя время было позднее да и подустали за день – все понимали, что использовать нужно каждый час. И тем более теперь, когда оставшиеся три процента топливника подстегивали. Быть в сотне метров от выхода, но так и не достичь его из-за потухшего фонаря… Ситуация не просто абсурдная – обидная донельзя. Смертельно обидная.
Понимая все же, что бойцам необходим отдых, Серега внес некие коррективы, разделив обойму на две смены. Усталость уже брала свое – вечер, а за день прошли немало. Третья группа приступила, остальные обосновались в дальнем углу пещеры, расстелив самонадувайки и спальники. На дежурстве – Дровосек как наименее уставший и абсолютно бесполезный в исследовании лабиринтов.
Первое разочарование наступило практически сразу. Пещеры оказались чрезвычайно запутаны – некоторые ходы ветвились по многу раз, разбегаясь в узлах-перекрестках на пять-шесть рукавов. Лезть внутрь без веревки, закрепленной у входа, – гиблое дело. Точь-в-точь как в самом начале пещерного перехода сказал Гриша: оторвался от пуповины, связывающей с домом, – и пропал, заплутав в клубке. Но всего две веревки, что были в распоряжении обоймы, увеличивали время исследования до бесконечности – на первую же пещеру, не очень и протяженную, затратили около четырех часов. А было здесь таких два десятка.
– Такими темпами за неделю не управимся, – сказал Хенкель во время короткого перерыва, когда люди, расположившись тут же, у пещерок, перекусывали скудным пайком. – И ведь ничего не придумаешь…
– Придумаем, – тыкая пальцем в экран планшетника, задумчиво отозвался Знайка. – Можно и без веревки…
– Это как? – удивился Хенкель.
– Порастеряемся же… – одновременно с ним прогнусил Прапор.
– На то мозги есть, – постучал себя по лбу научник. – У нас на теоретической математике был такой раздел, где мы решали разные головоломки. И в том числе задачки на прохождение лабиринтов. Как пройти лабиринт не заблудившись, если у тебя нет подручных средств и ты знаешь, что выход где-то в пределах досягаемости? При этом – не потеряться, не удалиться от базовой точки, в данном случае – от лагеря…
– Правило руки? – спросил Сотников. – Не подойдет. Здесь петли.
– Не подойдет, – кивнул Илья, рисуя что-то на экране. – Правило руки работает только для односвязных лабиринтов – таких, которые не содержат петель, замкнутых маршрутов. У нас же таких до черта. Но есть другой способ и очень простой. Нужно лишь вникнуть, – и он развернул планшетник экраном к слушателям. – Смотрите…
Суть метода действительно оказалась проста.
Стартовав из точки Y, которая бралась за начало отсчета, человек осматривал поочередно каждую ветвь из этой точки, до следующего узла. Начав движение по конкретной ветви, в начале коридора он делал заметку – рисовал на стенке одну палочку: «I». Дойдя до следующего узла по данной ветви, он снова ставил палочку, пометив ветвь одинаково и на входе и на выходе. Тупиковая ветвь помечалась особо, крестиком на старте, в точке Y. Если же ветвь образовывала петлю и возвращала исследователя в Y – она тоже помечалась крестиком как бесполезная.
Когда ветви, выходящие из узла Y, исследованы, человек шел по каждой проходной ветви, помеченной «I», дополнительно на один узел вперед. Покидая точку Y, он отмечал свой уход еще одной палочкой рядом с первой, получив таким образом «II» – и на выходе из данной ветви, в другом узле, тоже добавлял палочку, получив ветку, обозначенную и на входе и на выходе двумя «II».
В новом узле – к примеру, обозначив его буквой С – он снова осматривал все ветки и метил их по тому же принципу, что и в узле Y. И в следующем, уже третьем по счету узле – к примеру, С – так же.