Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Я мотаю головой и стараюсь снять с ноги ремень. Бык стоит надо мной, весь в копоти и чьей-то кровище – и сейчас мне как-то не очень интересно выяснять, чья же она…
– Мозги суке вышиб нахер! – говорит он, скалясь как настоящий крысоволк, загнанный в угол. – Прижал – и вышиб нахер мозги!
– Кому?
– Чо?..
Я понимаю простую вещь – он под какой-то дурью. Не иначе. Сильной и крепко вштырившей дурью. Он не говорит – выплевывает слова, скрипя зубами и озираясь по сторонам бешеным взглядом. Весь он на нервяке, весь словно сжатая пружина – и с ним надо бы вести себя предельно осторожно…
– Лис, ты идешь?
– Иду, иду… – отвечаю я, а сам начинаю осторожно пятиться.
– Ты чо, не с нами, пидор?!.. – мгновенно вспыхивает он.
Я успеваю
Перехватив автомат за ствол – и полностью игнорируя огнененно-горячий металл – Бык взмахивает им над головой. Я толкаюсь ногами и успеваю уйти из-под удара. Приклад долбит о бетон. Мой автомат при мне и там полна обойма! Я рву его на себя, вскидываю ствол… Бык что-то визжит, весь в боевом раже – я враг, потому что не с ним, этого достаточно! – и я от пуза, почти в упор, бью его длинной очередью поперек груди.
Он заваливается назад, хрипит и затихает. А я поднимаюсь – и, прильнув к стенке, продолжаю идти дальше. Кто обратит внимание на еще одну очередь? Таких нет. Кто обратит внимание еще на одну смерть, если весь Гексагон сейчас – одно огромное кладбище? Полное стрельбы, лязга, грохота и треска бетона.
Я бегу.
Из комнаты впереди по коридору выпрыгивают карлы. Шестеро. Выпрыгивают, как черти из коробочки, серые от пыли поверх черных роб. Почему карлы? Я не знаю, просто анализирую на ходу и прикидываю – как мне быть? Еще дальше по коридору – движение. Его как-то слишком уж много, прямо по центру, – и, понимая, что это нечто массивное, я ласточкой ныряю в ближайшую дверь. И вовремя. Молодчик, Лис! Пять баллов тебе за понимание тактической обстановки. Ну или как оно там называется…
Это кентавр. ШМП-2000. Редкая тварь. Эти машины обычно сразу вывозят на платформах в Джунгли – но сегодня у нас тут праздник непослушания, и Завод решил не церемониться. Кентавр огромен – громада сильно за два метра ростом, бликующая металлом щитков, угловатая от боеприпаса и бронезащиты. Он загораживает сразу половину коридора между блоками – и карлы, выскочив из дверей, оказываются у него прямо под носом. На пятачке шагов за десять. Кажется, они не успевают ничего понять – два ствола, один поменьше, другой побольше, с дульным тормозом-воронкой, плещут короткими струями огня. Что-то с жужжанием летит мимо – и я понимаю, что это пули. Болванки, прошедшие сквозь вспухшие кровавой взвесью тела. Довершает дело гранатомет – он коротко дудухает, и граната, разорвавшись прямо в кучке карлов, хлещет их осколками, превращая в кровавый фарш, ливер с рваной нарезкой. Дело сделано – но кентавр продолжает стоять, оценивая результат; его рыло как будто нюхает воздух, парящий вонью кишок и порохом. А может, даже и так, вполне у него могут быть и анализаторы… Я, сжавшись, отползаю вглубь комнаты, накрываюсь какой-то попавшейся по дороге дерюгой и молю всех богов, чтоб тварь прошла мимо.
До моей двери он не доходит. Кажется, кто-то из крыс нашел РПГ – в коридоре грохочет, коротко шипит струя, и меня накрывает удушливым смрадом пыли и горечи. Порох? Отгоревший напалм? Назовем это так. Я же не знаю, как называется то, что остается после разрыва гранаты РПГ… В комнату валит дым – кентавра завалили прямо у меня под дверью. Я откидываю ветошь…
– Это мой! Я взял!
– Хули ты гонишь! Это я вальнул! Лапы, сука, убрал!
Короткая очередь, булькающий звук… Не поделили. Ублюдки! Кентавра не поделили! Куда его вам?!.. Вы сможете снять оружие? Боезапас? Но даже если да – разве мало их теперь валяется вокруг?.. Кучи! Бери – не хочу! Но наша крысиная алчность не даст нам пощады… Гексагон не победить силами крыс не только потому, что мы не умеем воевать. Прежде всего потому, что, даже победив врага, крысы будут драться за добычу. Сводить друг с другом счеты. Слишком многое накопилось – и я уверен, что многие сейчас просто ищут своих врагов. Природу крыс не победить, не исправить, не перевоспитать с полпинка – даже и ради общего дела. Здесь нет настоящих людей. Здесь есть только ублюдки, забывшие о своей природе ради крох тепла, сытого желудка и опустошенных яиц. Гексагон сделал свое дело с каждым из нас, превратив в настоящих крыс и уничтожив человеческое. И ты знал это, Комбриг. Знал с самого начала.
А раз так – туда вам всем и дорога.
В проеме двери мелькает черное тело – и я вбиваю в него пулю. Теперь каждый сам за себя. Извини, бро. Сдохни ты сегодня – а я завтра. Я поднимаюсь, выглядываю наружу – и осматриваюсь, не решаясь продолжить мой бег. Коридор полон дыма; засасываемый вентиляторами коробов, он быстро течет по центру под потолком и почти стоит у стен – и мне плохо видно окружающее пространство. Тот кентавр появился неожиданно. Может быть, рядом притаился еще один? По мою душу…
Наконец я решаюсь. Встаю, выхожу в коридор. Обхожу кучу мяса, оставшуюся от карлов… Кстати – а что у них с собой? Нет ли полезного? На одном болтается кое-как сшитая сбруя под магазины пять-сорок пять, в карманах – три магазина. Говно… Зачем они мне, если у меня семера? Я отбрасываю их – и на втором вдруг вижу рюкзак. Внутри – о радость! – три широких прямых магазина под семь-шестьдесят два! Подойдут к моему триста восьмому! Я вдруг ухмыляюсь – а ведь я начинаю узнавать их с первого взгляда. Так, глядишь, и профессионалом стану…
Третье и четвертое тело – пусты. Пятое… кентавр, падая, придавил его – и я, завидев, что могло бы мне достаться, прихожу в бешенство. Дергаю кентавра… еще раз… тяну его вверх и на себя, напрягая силы и срывая жилы… Куда там! Разве поднимешь две тонны? На пятом карле – ПКМ; он влип в тело, вплющенный сверху двухтонной тушей, и теперь только дразнит меня своими матовыми воронеными боками. Гадство! А не помешал бы пулемет…
Вскинув калаш поперек груди, я начинаю движение дальше. Мне осталось не так уж и много – но Гексагон сейчас разворошенный улей, и продерусь ли я через его злющих стальных шершней, убивающих все вокруг? Я не знаю. Что главное в драке? Понимание своих сил. Что важнее всего в бою? Не потерять голову. А еще – удача… И я медленно крадусь вдоль стены, всматриваясь вперед, в дымное пространство. Пусть мне повезет. Пусть мне повезет! Пусть… Хотя грех искушать судьбу – до сих пор мне везло дьявольски.
Поворот. За поворотом – очередной длинный коридор, полный огня и дыма.Слева у стены догорает пятисотый, справа и чуть дальше – замер паук. Кажется, его окатили молотовым – он весь черный от копоти, темнеет иссиня-черным панцирем, под которыми кроются пулеметы. Скорее всего, его подожгли уже пустым, без боезапаса – иначе, сдетонировав, он разорвал бы паука на тысячи кусков. Короба тоже висят под панцирем, и боезопас не выдержал бы страшного жара напалма…
Движение! Четырехсотые! Они выходят из дымовой завесы прямо на меня, в лоб – я вижу, как растекается дым по их стальным нагрудникам – и понимаю, что мне уже не скрыться… «…У самых мелких только зрительные камеры. Ни лазерников, нихрена , – как наяву слышу я голос Комбрига. – Спрячься, затихни – и они могут упустить тебя… » Я вжимаюсь в стену – и вдруг чувствую спиной угол. Оглядываюсь… связная потерна! Стальной лист, обычно прикрученный болтами, снесло и задрало – и вглубь стены уходит черный лаз. Он не велик – ну так и я не косой сажени в плечах! И лаз принимает меня со всей моей броней.
Я лезу, продираюсь вперед; в какой-то момент я цепляюсь чем-то из своей снаряги и чувствую, как меня накрывает ужас… Рывок – и я снова свободен! Быстрее! Еще быстрее! Лаз вдруг расширяется – и я вваливаюсь в бетонный куб коллектора. Падаю влево, за угол, выглядываю, стараясь не упустить сектор коридора, видимый из дыры… проходящий мимо лаза КШР поворачивает ствол с подствольным фонарем – и я еле успеваю убрать голову. Пули долбят в бетон и крошат его, выбивая белые, в лучах фонаря, облачка. Я замираю, пытаясь не дышать и унять бешеные удары сердца. Заметил? Нет? Или это лишь проверка?..