Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Блиндаж чист, дальше, дальше…
Цель за бруствером. Стальной череп в окне амбразуры. Зрачок ствола, встречная очередь… Прикрыться огнем, подойти на бросок гранаты, уничтожить. Тройка давит, двое держат фланги. Идут «рогами». Сближение короткими перебежками; на полусогнутых, силуэт до минимума; движение не прямо – вправо-влево, маятником. Первый номер бросок вперед, его подпирают по флангам второй и третий, бьют в амбразуру короткими, не давая высунуться. Короткий рывок до ближайшего укрытия, упал, контроль; второй-третий пошли, теперь уже первый работает в бойницу; подтянулись, прошли чуть вперед, укрылись, контроль; и снова первый пошел, второй-третий
И дальше, дальше, дальше!..
– Убийцы… – глядя на это безумие, зачарованно прошептал Серега. То, что вытворяла на поле спецура, было просто немыслимо. Он бы и слов связных, чтоб описать все это, не подобрал, разве только синонимы. Скорость! Точность! Слитность! Мощь!
А тяжелые орудия на стене не дремлют, любое шевеление с дальних подступов в сторону обоймы пресекая. Но пятно, в центре которого работает обойма – неприкосновенно. Не хватало своих положить…
Фактически это был уже конец боя. Зачистка. Чистить нужно в предельно сжатые сроки – в противном случае механизмы находили друг друга в лабиринтах, группировались в одно боевое пятно, распределяли сектора и садились в жесткую оборону. И выкурить можно лишь с применением броневозов – да и то с потерями как людей, так и боезапаса. И если есть возможность уничтожить врага сейчас, когда он рассеян по тактическому полю и разобщен, – этим и нужно пользоваться.
Оторвавшись наконец от монитора, Серега диким, невидящим взглядом огляделся вокруг. Глаза здесь – а мозги еще на поле, картинка как живая стоит. Наткнулся на изучающий взгляд Наставника – и медленно, приходя в себя, выдохнул. Впечатлений было – через край. Не верилось, что там внизу работали люди. Слишком много в них казалось… от автоматов. И скорости, и точности, и слаженности. Впрочем – это все потому, что боевую работу обоймы он видел в первый раз. И, невольно сравнивая с собой, со своими успехами, с успехами брата-курсанта – понимал, как же далеко простому человеку до бойца ПСО. И – не понимал: как можно подняться до таких высот? Но все же это были свои, бойцы подразделения, когда-то учившиеся в Академии, прошедшие кухню. А значит, и он так сможет. И пусть годы работы впереди… но сегодняшний бой замотивировал его до самой макушки.
И еще сильнее теперь хотелось ему узнать, как люди получили такие умения. Откуда? Кто стоял у истоков?.. Морфы, он это знал… Но кто, черт возьми, эти морфы?!
– Это все от морфов пришло? – не в силах сдерживаться, глупо вопросил он. В груди бурлил восторг вперемешку с гордостью за обойму. – От них мы столько умеем?..
– Ведь знаешь легенду… – усмехнулся Петр Иванович.
– Но это же легенда! – едва не закричал Серега. Сейчас, после увиденного, ему снова нестерпимо захотелось узнать, что же это за существа. – Кто они?! Откуда?! И почему ушли, почему не остались? Где можно найти хотя бы одного? А если найти – что еще он сможет рассказать?!..
Наставник пожал плечами.
– Не знаю, Сергей. Наши истоки во тьме кроются. Историю ты знаешь, у тебя «отлично» по ней. Станешь взрослым, выйдешь в паутину – может, и найдешь однажды то, о чем спрашиваешь… А пока – давай-ка собирай ребят и выводи в транспортную. Сейчас наверняка построение объявят. Посчитаемся – и в казарму. Обед и отбой часов на двенадцать. Сам-то как? Устал, поди, как собака?..
И Серега, прислушавшись к себе, снова почувствовал, как сильно он вымотался. Да только очень сомнительно, что пацаны уснуть смогут – часа три в отсеке будет ор стоять, каждому ведь надо рассказать и поделиться. И только потом свалятся.
И ошибся. Через минуту после отбоя вся казарма уже спала мертвым сном.
* * *
А комендантская служба продолжала свою работу, и закончить ее предстояло не скоро. С Галерей и укрепрайонов, с внешних КПП и казематов Внутреннего Периметра выносили бойцы покалеченных и убитых, раненых и умирающих. С разбитыми головами, с порванными телами, с набухшими кровью повязками, с отрубленными тяжелыми пулями конечностями… Детей и взрослых, женщин и мужчин. Тех, кто защищал свой дом.
Их осторожно грузили на платформы и увозили в Госпиталь. Там скажут, кто жив, а кто мертв, кого еще можно спасти, а кто безнадежен. Тех, кому повезло – по палатам, в терапию, в реанимацию. Кому не очень – в Отработку. Это была война. Война, где не брали в плен и не обменивали, война беспощадная, на истребление. И как всякая война, она брала свою цену.
У пышущего жаром пушечного ствола, в боевом каземате второго уровня юго-восточной башни, глядя через длинную амбразуру вниз, на галерею, по которой ползали тягачи, груженные останками машин, стоял Владимир Иванович Важняк. Глава думал – и думы эти были тревожные. Рядом с ним, привалившись плечом к стене, стоял Ромашкин. И на его лице тревоги значилось куда больше, чем в глазах генерала.
Сегодняшний накат оказался рядовым. И как бы цинично не звучало – потери минимальны. Предварительно Госпиталь оценивал их в пятьдесят три гражданских, два десятка бойцов ПБО и комендатуры и четверых спецов. Но совсем не это волновало генерала. Как Глава общины он больше радел за выживаемость всего Дома, живучесть всей популяции в целом, чем за каждого отдельного члена. Что ж… именно таков удел любого правителя: видеть большее, забывая о меньшем. Куда важнее было другое…
– Давай-ка, Федор Серегеевич, еще раз все в кучу соберем, – оторвавшись от созерцания, обернулся он к главному научнику. – На четыре выпуска хватит?..
– На четыре хватит, – кивнул Ромашкин. – Пятый… тут уже зависит от количества. Шестой – нет.
– А с этих? – Важняк кивнул на громоздящиеся внизу корпуса платформ.
– Их я тоже посчитал, – развел руками научник. – Совокупно с ними, Владимир Иванович…
– А этот ваш «Агент-Альфа»?
– Его мы соберем, на пятьдесят третьем только успевай качать. Но медотсеки…
– Может, ты паникуешь? А, Сергеич?.. – с надеждой в голосе спросил Глава. – Ребята в Джунгли ходят… носят время от времени… учел ты это?
– Не учел, – согласился Ромашкин. – Потому что поступления невелики и неравномерны. Одна-две в год. Даже если принять их во внимание – через шесть лет все равно начнутся перебои. Через семь… ну пусть даже восемь лет – мы останемся без «Букета»! И что тогда?
– Я понял, – вздохнул Важняк. – То есть – нужна большая война. Правильно понимаю?
– Да. И такая, чтоб десятка два медотсеков собрать. Минимум. А лучше три. Только тогда и можно запасец сделать. После наката Второй девятнадцать платформ угрохали. Но запасы сокращаются, фактически половина осталась. А без них… – Ромашкин развел руками.