Мир Эл. Клюква на снегу
Шрифт:
Я шла всё быстрее, словно в панической попытке опередить сгущающийся сумрак. Сейчас главное не задумываться о трагической смерти в пасти дикого голодного животного. Ну вот, и зачем я усугубляю ситуацию?
Солнце село, и лес наполнился мистической какофонией: скрипы, крики сов, шуршание у самых ног. Все вокруг постепенно окрашивалось в безликие темные оттенки, деревья сливались между собой в непреодолимый частокол. Продолжать движение было небезопасно и бесполезно.
Я присела у внушительного камня и огородила себя целым забором из сухих веток. Сомнительная защита от волчьей стаи, но будем надеяться, что им и без меня хватает пропитания. Я молчала и уговаривала себя не плакать, а еще больше – не слушать холодящие душу голоса ночных птиц и животных.
Сложно сказать, сколько прошло времени, я, кажется, даже задремала, как вдруг по моим прикрытым векам проскользнул отблеск света. Вокруг воцарилась такая тишина, что на мгновение почудилось, что я оглохла. Откуда-то справа донесся глухой барабанный ритм, будто несколько человек несмело, но очень ритмично били в бубны. Засмеялись дети, басом зареготал какой-то мужик. Зарево от того места постепенно нарастало, кажется, народ пустился в хоровод, хлопая при этом в ладоши в один ритм с музыкантами. Продолжение вчерашнего банкета? Стоп, там же люди, я спасена! Как-то не сразу до меня дошла эта прекрасная истина, но более медлить я не стала. Воодушевившись своим чудесным спасением, я пробиралась к тому месту не ведая преград. Мелкие лесные светлячки, потревоженные моими торопливыми шагами, взлетали в воздух и окружали меня сверкающим облаком. Но меня это никоем образом не тревожило, ведь счастье от скорого спасения застило мои глаза. Да что там – меня даже не смущало, что разливающийся по лесу свет, исходящий с места шумного гуляния, какой-то сизый, с радужными отблесками, что явно не могло быть заревом от костра. И что кто-то там хрюкал.
– А вот и я! – именно с этим возгласом и улыбкой до ушей я ворвалась на полянку полную чудищ. Секундное молчание, звук упавших на землю бубнов, моё нелепое: – Доброй ночи, товарищи…
Товарищи были еще те: обилие вытянутых ушек, пяточков, копытцев, вперемешку с вполне человеческими конечностями. Некоторые экземпляры напоминали моховые кочки, с когтистыми веточками вместо лап, другие милых барашек, пока не показывали свои пираньи зубы. Не меньше двадцати пар глаз уставились на меня одновременно: маленькие черные, красные, абсолютно белые и светящиеся, как у котов в темноте. Но всё это многообразие было лишь внешним кругом зловещего хоровода. Следующий круг образовывали бестелесные полупрозрачные субстанции, в которых, впрочем, угадывались девичьи тела с длинными волосами. Миловидные лица с приятными чертами начали меняться, иссыхать и превращаться в обтянутые кожей черепа. Вместо глаз сформировались темные провалы, откуда показывала свои короткие щупальца сама тьма.
Но все это меркло на фоне центральной фигуры данного шабаша. На широком плоском камне восседало искрящееся существо, оно буквально состояло из неисчисляемого количества мельчайших крупинок света, именно они издавали это приятное сизое свечение. Мускулистое атлетическое тело этого создания вполне могло бы сойти за мужское, если бы не копыта вместо ног. Человеческая форма головы переплеталась с оленьими чертами: вытянутые закругленные уши, олений нос, разве что немного более плоский, и невероятных размеров ветвистые рога, которые устремлялись куда-то ввысь, растворяясь в свете полной луны. По рогам пульсирующими волнами разливался радужный свет. Рогатая химера повернула голову и уставилась на меня своими человеческими и совершенно добрыми глазами.
Меня словно утянуло из этого существования куда-то на более высокий уровень сознания. Все, что я видела секунду назад – жуткий сон, которого больше нет. Вы когда-нибудь любили всей душой? Вас когда-нибудь любили всем своим естеством? Я, конечно, не специалист, но это именно то, что я почувствовала. Абсолютное душевное спокойствие переплелось с эйфорией. Больше не нужно никуда бежать… ты уже дома. Внутри меня был весь мир, мир полный гармонии и любви. Всепоглощающая нежность к каждой пылинке во вселенной овладела всеми мыслями. Хотелось припасть к траве под ногами и слиться с планетой воедино. Хотелось никогда больше не лишаться этого чувства. Тепло разливалось по всему телу, вызывая приятные мурашки, из глаз катились слезы. Ласковой поступью внутрь проникал живительный бальзам, исцеляющий самые забытые и самые ненавистные обиды.
Резко раздались пронзительные женские вопли, издаваемые девушками-призраками. Меня безжалостно вырвало из рая, добро пожаловать обратно. Доводилось ли вам слышать крик мифической банши? Мне тоже нет, но представлялось это именно так. Мелкие чудища бросились врассыпную, а те, что покрупнее, стали приближаться ко мне. Проклятые светлячки кружились надо мной как рой диких пчел, которым залезли в улей и слопали годовой запас меда. С деревьев вокруг поляны взметнулась ввысь стая неизвестных птиц. Внутреннее чутье кричало мне незамедлительно покинуть этот карнавал, вернее, просто дать деру, чьему совету я тотчас же последовала.
Началась погоня. За мной бежали рогатые боровы, неслись светящиеся жуки и орущие банши. Лучшей ситуации не стоит и представлять.
Еще в подростковом возрасте я смирилась, что никогда не научусь летать, тем не менее, я продолжала летать во сне. Думаю, именно под воздействием этих снов я отрастила себе не самую маленькую пятую точку. Но сейчас не об этом, а о том, что летать я, похоже, все же научилась. Иначе объяснить эту скорость бега в темном лесу просто невозможно. Шум позади придавал всё новые силы. Главное бежать и не задумываться, как я умудряюсь всё не переломать, это однозначно гены дикой лани… или, на худой конец, горной козы. Какой-то хряк начал меня догонять, протягивая свою косматую лапу – я резко метнулась в противоположную сторону и продолжила бежать, подбадривая себя сценами своего растерзанного тела.
Неожиданно земля под ногами закончилась. В теорию плоской земли я не верила, поэтому данный факт вызвал немалое удивление. По меньшей мере, пару метров я бежала по воздуху, а потом покатилась куда-то вниз. Многочисленные папоротники слегка смягчали крутое пике, пока я не вписалась на полной скорости в громадный каменный валун. Здоровенных камней в этом лесу, похоже, было не мало. Основной удар пришелся на левую ногу ниже колена. И почему я сразу не потеряла сознание? Боль была настолько сильной, что появившиеся в глазах вспышки света я чуть было не приняла за гадких светлячков. Зажав себе рот рукой, повалилась набок.
Я лежала в ущелье густо поросшим папоротником. Скорее всего, даже при свете дня было бы трудно меня заметить. Однако какой нюх у этих свиноподобных существ я не знала. Внизу было довольно влажно, даже мокро, мох был настолько пропитан влагой, что при малейшем давлении из него сочилась вода. Звуки погони приближались, я отрывала куски мха от земли и везде где могла, намазывала себя грязью. Одежду, волосы, грудь… После спринтерского бега, это даже освежало. Я легла лицом вниз и замерла, представив, что меня просто не существует. Сейчас мне действительно очень хотелось не существовать в этом месте. Вой и тяжёлое хрюканье то приближались, то отдалялись, так продолжалось не менее получаса. Меня начинал бить озноб. То ли действительно стало холодно из-за того, что я вымокла, то ли воспалялась нога.
Когда все стихло, лес вновь зазвучал уже знакомой ночной мелодией. После пережитого, она казалась родной и утешающей. Ночь тянулась долго. Пытаясь не шуметь, я сделала себе небольшой коврик из листьев папоротника. Усевшись на него, закуталась с головой в вязаный кардиган, стараясь дышать себе за шиворот, чтобы не тратить драгоценное тепло и хоть немного согреться.
Спустя несколько часов в лесу начало светать и в ущелье опустился предрассветный туман, от чего стало еще прохладнее. Нога нещадно ныла, а меня трясло так, что я то и дело пыталась остановить стучащие зубы не менее дрожащей рукой. Очень хотелось верить, что это от нервов или сырости, но я прекрасно понимала, что у меня поднялась температура из-за травмы. Лишь бы не перелом! Если это так – состояние будет только усугубляться, а в этих кустах меня никто и никогда не найдет. Нужно лезть наверх. Густое молоко тумана не давало оценить масштабы и глубину ущелья, поэтому пришлось лезть по следу моего приземления.