Мир Гаора
Шрифт:
– Ессё! Хасю ессё!
Сидевшая рядом с ним женщина поправляла ему руки, помогая попасть ладошкой о ладошку, и радостно кому-то говорила:
– Ему понравилось. Вы видите, ему понравилось.
На неё никто не обращал внимания. Старики о чем-то разговаривали меду собой, и тот, что помоложе, при этом разглядывал Гаора, плотоядно облизываясь. Фордагнайру было откровенно скучно. Какие-то ещё женщины, мужчины...
– Выродки, - как со стороны услышал Гаор чей-то голос,
Преодолевая боль - он уже понял, что ранен, но не понял, куда - Гаор наклонился, поднял растерзанное тело мальчика и пошёл к выходу. Он уже всё сообразил и вспомнил, и уходил, зная, что если задержится на этом поле хоть на мгновение, то пойдёт в ложу и будет убивать этих... зрителей, как до этого убивал собак. Он уже видел калитку, когда на поле выбежал плачущий мужчина в камуфляже, с ходу, оттолкнув Гаора, упал на колени перед одной из собак и стал её теребить, целовать в окровавленную морду.
– Король, Король, - звал он собаку.
– Очнись, Король.
Перед Гаором раскрылась низенькая дверь, и он шагнул в неё, пригибаясь и разворачиваясь боком, чтобы не задеть о косяк телом мёртвого мальчика, и сразу оказавшись среди кричащих мечущихся людей.
– Сволочь, мразь, ублюдок!
– бушевал Фрегор, осыпая пощёчинами стоявшего перед ним навытяжку Мажордома.
– Запорю! Ты, сын рабыни! Не смей! Запорю! Здесь, сейчас, раздевайся, ты...
Мажордом прыгающими, распухающими на глазах губами пытался что-то сказать, но Фрегор, визжа, брызгая слюной и руганью, ничего не слушал, требуя сейчас, здесь, немедленно...
– Рыжий мой раб, мой!
– орал Фрегор, дёргаясь от невозможности выкрикнуть сразу всё вместе, слова у него путались, наползая один на другое.
– Пороть... мой раб, не смей!
Кто-то - Гаор не понял даже кто - властно забрал у него тело мальчика. И краем глаза Гаор поймал, что у трупа чёрные короткие волосы и острый носик.
– Ты, - тыкал пальцем Фрегор в попадавшихся ему на глаза рабов, - ты, ты, порите его, где плети? Плети сюда! Рыжий, ты! Твой удар первый!
"Мне пороть Мажордома?
– равнодушно подумал Гаор, и тут же пришло ясное решение - не буду, не хочу, я не палач".
Но сказать он ничего не успел. Сильная рука плотно, но не жёстко взяла его за руку повыше локтя, и голос Рарга сказал:
– Я им займусь.
– А?
Фрегор удивлённо, как внезапно проснувшись, посмотрел на окровавленного Гаора и крепко держащего его за руку Рарга, такого спокойного и даже невозмутимого. За Раргом, как всегда, пятеро его парней, тоже со спокойными, хотя и мрачными лицами.
– А, да, - кивнул Фрегор, - конечно, Рарг.
И отвернулся,
Кто и куда его ведёт, Гаор понял не сразу. А поняв, дёрнулся, высвобождая руку, и услышал спокойное:
– Не дергайся.
Гаор попытался что-то сказать - он вдруг вспомнил, что его куртка осталась там, на поле - и получил новый приказ.
– Молчи.
Через один из боковых подъездов они вошли в дом, и, зная, что входы на вторую половину есть под каждой лестницей, Гаор попробовал свернуть туда, но его удержали. И он подчинился. Онемевшие поначалу раны от собачьих зубов и когтей болели всё чувствительнее, весь ужас произошедшего медленно, но уверенно доходил до сознания. Мажордом здорово подставил его. Как специально... или специально? Отомстил. За что? Не было у него с ним ничего такого после того укорота. Вот сволочь злопамятная, это получается, месяц сволочуга ждал, чтобы его вот так... а мальчишка, разорванный собаками... похож на Щупика. И Милка... родовой. Как сказала тогда Первушка? "Бывает, и родовым показывают. Тебе ещё покажут". Так она вот об этом говорила? Что затравят? Ну...
Додумать Гаор не успел. Небрежно стукнув костяшками пальцев по косяку, Рарг толкнул дверь, и они вошли в медицинский кабинет. Вставший им навстречу из-за стола гладко выбритый мужчина в белом халате и шапочке негромко присвистнул.
– Во-во, - кивнул Рарг.
– Займись им, док.
Помедлив с мгновение, доктор кивнул и сказал Гаору:
– Иди сюда.
Рарг разжал пальцы, и Гаор шагнул вперёд, встав на указанное место.
– Раздевайся, - последовал новый приказ.
Снимать пришлось только ботинки и носки. Остальное превратилось в лохмотья, и Гаор буквально содрал с себя и бросил на пол окровавленные остатки рубашки, брюк и белья.
– Побыстрее, но побольнее, или с анестезией, но подольше?
– спросил врач.
– Побыстрее, док, - ответил Рарг, - разлёживаться ему не дадут.
Болело всё сильнее, тошнило, и Гаор последним усилием удерживался от обморока, не давая себе упасть.
Потом его осматривали, промывая, прижигая и зашивая раны и царапины. От боли всё плавало в тумане, остатки сил уходили на то, чтобы молчать, не застонать, не заорать от боли, и издалека, как через стену, доносились голоса Рарга и доктора и, как со стороны, его ответы.
– Повернись...
– Рыжий, ты где на фронте был?
– Вергер... Алзон...
– Стой спокойно, не дёргайся...
– Вапса...
– Руку выше...