Мир иной
Шрифт:
Потом последовал удар гильотины, буквально рассёкший его пополам, и казалось разъединивший в мозгу полушария.
Каким-то чудом Плохой удержал концентрацию. Спокойно, — уговаривал он себя, — спокойно. Всё равно это не на самом деле, а только у меня в голове. Эта боль не соответствует ничему во внешнем мире, а значит, мне ничем не грозит. После он не смог отвлекаться даже на такие мысли.
Ещё один удар и ещё. Казалось, мозг рассекали под разными углами, крошили его на части. Тело ломило. Плохой держался лишь на своём упрямстве, но и оно было на пределе. В левую ногу словно воткнули кол.
Затем на его теле, словно начал, тренироваться безумный каратист. При этом Плохой непостижимым образом продолжал оставаться огненной сферой.
Потом на него обрушился нарастающий рёв, он накатывался пульсирующей волной. Слепящий свет: казалось, у него выкипают глаза. Каким-то непостижимым усилием он понял, что свет исходит не извне, а из него самого, из той самой двойной точки. Тогда прорезалось понимание: нет никаких двух точек, есть только одна точка отражающаяся сама в себе. Более того, она не внутри него, она и есть он. Огненная сфера якобы находившаяся снаружи её на самом деле полностью помещалось внутри.
А в следующий миг эта двойная точка вдруг взорвалась, послав ударную волну внутрь себя и изнутри навстречу себе. Она лопнула как передутый воздушный шарик. И обе волны сошлись в ослепительном мгновенном понимании. И боль отступила. Вначале она чуть ослабла, а потом вдруг мгновенно исчезла. Всё закончилось.
Плохой открыл глаза. Он сразу почувствовал в своих ощущениях нечто странное. Нет, они не стали сильнее, но что-то непривычное было буквально разлито в воздухе. Едва заметное, оно, тем не менее было разлито по всюду и даже наполняло его изнутри.
— Получилось, — услышал он радостный вопль Громалка, — у тебя получилось. Знаешь, я совершенно не верил, что ты сможешь сделать это с первой попытки.
Всего лишь со второй, — машинально подумал Плохой, но говорить не стал. Он старательно изучал свои новые ощущения. Они не были сильными, к окружающему миру просто добавились новые трудно уловимые оттенки. Но не только. Казалось, вокруг была разлита некая жизненная сила, ощущение могущества. Оно не было равномерным: были точки концентрации, разряжения, некие линии силы. Они не были такими чёткими, как на шаре Литии или на сфере Громалка. Контуры и ощущения, казалось, были едва намечены. Не знаешь, так примешь за игру воображения.
Разобраться во всём этом с ходу было невозможно. Артём и не пытался. Это было бы всё равно, как только узнавшему об электричестве понять электронному схему.
— Это можно будет, как-нибудь приглушить? — спросил он Громалка, подумав, что будет чересчур непривычно постоянно чувствовать такое.
— Да без проблем. Со временем ты сам сможешь выбирать нужный порог восприятия почти бессознательно. А пока этого проще всего добиться, представив ту же двойную точку и растворив её.
Неужели опять через боль, — недовольно подумал Плохой. Но решил всё же не отступать. Он вновь представил в голове зеркальный шарик. Но на этот раз, подчиняясь какому-то наитию, не стал повторять предыдущее умственное построение. А просто «стёр» его, будто ластиком.
И внезапно все новые ощущения
— Думаю на сегодня достаточно, — сказал Громалк.
И Плохой не стал возражать.
[1] Магическая школа из цикла Джоан Роулинг о Гарри Поттере.
[2] Отсылки к трилогии Владислава Крапивина «Голубятня на жёлтой поляне» и Линской диалогии Альфреда Ван Вогта, где космические мегаообъекты одновременно существуют и на макроуровне».
[3] Психологический термин.
Часть 2: Нестандартный магир. Глава 16: Магиры бывают разные
Артём и сам не мог понять, тренируется он или развлекается, смотря на мир магическим зрением. Пожалуй, одно совмещалось с другим: больно уж интересно было смотреть на расчерченный магическими линиями мир. Артём понимал, что скоро это приестся, но пока наслаждался новыми ощущениями в полной мере. В конце концов, этих самых ощущений было у него маловато, и можно сказать, что он попросту утолял сенсорный голод.
Линии образовывали плоскости, выделяющиеся с разной степенью интенсивности. В расположении этих призрачных граней явно чувствовалась какая-то система, но Артём никак не мог её уловить.
Большинство плоскостей почему-то концентрировалось возле напольных часов. Подумав, Артём передвинул часы. Часть линий сместилась, другая осталась на месте. Надо будет спросить у Громалка, — подумал он.
Мудрейший был прав, и изменение порога восприятия происходило у Артёма уже почти бессознательно. Теперь он сам мог выбирать уровень силы, которую хотел наблюдать. И это было хорошо, ибо постоянное наблюдение маголиний чересчур отвлекало.
Структура была многослойной, и это завораживало. Хотя более глубинные линии были видны хуже, как тогда в тесте Громалка. Казалось, что все эти переплетения линий уходят в другое измерение, в бесконечность, словно сложный узор в калейдоскопе.
Артём поиграл ещё немного с восприятием, но вскоре к собственному удивлению обнаружил, что это уже начало слегка приедаться. Что ж, он никогда не любил повторений. А Громалк обещал сегодня показать, как использовать всё это на практике.
На улице было ещё интересней: больше линий. В основном они концентрировались на деревьях, прохожих и рукотворных объектах. Вокруг камней их было уже значительно меньше. И совсем мало линий проходило сквозь чистый воздух. Но это не значит, что их там не было совсем.
Впрочем, Артёмом уже овладели сомнения: А существуют ли собственно все эти линии и точки в реальности или только в его мозгу? Конечно, остальные тоже их видят, это понятно. Но может быть это какой-то общий фокус восприятия, наподобие зрительных иллюзий. Ведь их тоже многие воспринимают одинаково. Он сделал мысленную пометку об ещё одном вопросе Громалку.
Он ожидал, что особо много маголиний будет вокруг училища, но ошибся. Местный фон не особо превышал, то, что было в других местах. Подумав, Плохой решил, что просто наблюдает естественные связи между эйтами, без всякого искусственного вмешательства.