Мир «Искателя», 1998 № 03
Шрифт:
Данниген сделал знак фараону отойти в сторону.
— Сейчас я выйду и побеседую с вами.
Он зашел посмотреть на Фридлендера.
— Он наш дружок, — сказал я фараону, который вызверился на нас. — Надо смотреть, в кого стреляешь.
Полицейский сплюнул.
— Дурак я, что не убрал и вас, ублюдков, — с отвращением сказал он. — Прибыли бы они, а у меня четыре жмурика, глядишь, и сделали бы меня сержантом.
— Какой у тебя очаровательный умишко, — сказал Керман и попятился.
Обратно в Орчид-Сити мы отправились
Моя версия была более или менее правдивой. Я заявил, что дочь Фридлендера уже два года числилась в пропавших. Это он смог проверить, позвонив в бюро по розыску пропавших без вести в Орчид-Сити. Я сказал ему, что нашел ее, когда она бродила по улицам, страдая потерей памяти, и, отвезя ее на квартиру своей секретарши, тут же сел в машину, чтобы приехать во Фриско и привезти к ней Фридлендера.
Даннигену захотелось узнать, как я догадался, что она дочь Фридлендера, и я ответил, что читал бюллетень разыскиваемых лиц, который рассылается полицией, и узнал ее по описанию.
Он окинул меня долгим хмурым взглядом, гадая, верить мне или нет, а я в ответ вытаращился на него.
— Мне представляется, у вас есть дела и поинтереснее, — сказал он наконец.
Затем я рассказал ему, как прибыл на квартиру Фридлендера, услышал выстрел, вломился в дверь, нашел мертвого Фридлендера и «макаронника», который пытался удрать. Я сказал, что он выстрелил в нас, а мы стреляли в него, и показал Даннигену наши разрешения на ношение оружия. Я сказал, что, возможно, этот «макаронник» — домушник. Нет, я не думал, что видел его раньше, хотя и не исключено. Просто для меня все «макаронники» одинаковы.
Данниген заявил, что я о чем-то умалчиваю. Я ответил, что он, должно быть, читает слишком много детективов, и попросил его отпустить меня, так как у меня уйма дел. Но он начал снова прощупывать меня, задавать вопросы, но все бесполезно. Когда он сидел и с ненавистью смотрел на меня, он был похож на сбитого с толку быка.
Хорошо, что «макаронник» прихватил деньги и золотые часы Фридлендера: единственные вещи в квартире, представляющие ценность, так что получился идеальный расклад для обычного вооруженного ограбления. Наконец Данниген решил отпустить нас.
— Может, это и ограбление, — тяжело сказал он. — Кабы не вы, двое залетных пташек, я бы и думать не стал, но ваше появление заставляет меня сомневаться.
Керман заметил, что если он будет волноваться из-за таких пустяков, то ему до пенсии не добраться до крупных дел.
— За меня не переживай, — кисло ответил Данниген. — Не знаю, что в вас такое, ребята, но стоит только вам появиться в нашем городе, как начинаются неприятности, причем в основном для меня. Не лезли бы вы сюда, а? У меня и так работы по горло, а тут еще вы все время подбрасываете что-нибудь новое.
Мы оба вежливо засмеялись, пожали руки, пообещали, что будем на дознании у коронера, и ушли.
Когда мы проезжали по мосту Окленд-Бей, направляясь домой, Керман мягко сказал:
— Если
— Она и без того трудная. Теперь еще на нас висит Анона. — Я проехал с милю, прежде чем сказал: — Ты знаешь, это чертовски трудное дело. У меня все время такое чувство, что кто-то пытается утаить в мешке огромное шило. Мы что-то упускаем. Мы смотрим на мешок, но не на шило, а в нем-то и все дело. Иначе просто быть не может. Всех, кто его увидел, заставили замолчать: Юдору Дрю, Джона Стивенса, сиделку Гэрни, а теперь вот и Фридлендера. Мне представляется, что и Анона знает об этом шиле. Нам надо что-то сделать, чтобы у нее заработала память, да побыстрее.
— Если она что-то знает, почему же они ее не угрохали? — спросил Керман.
— Это-то меня и тревожит. До сих пор всех их убивали более или менее случайно, но убийство Фридлендера было умышленным. Это означает, что кто-то ударился в панику и что Аноне угрожает опасность.
Керман выпрямился на сиденье.
— Ты думаешь, они попытаются до нее добраться?
— Да. Нам надо спрятать Анону в безопасном месте. Возможно, мы уговорим доктора Мэнселла положить ее в свою клинику в Лос-Анджелесе, и я попрошу Кругера одолжить мне парочку его мордобойцев, чтобы они сидели у двери.
— Может, ты и сам слишком начитался детективов, — произнес Керман и покосился на меня.
Я вел «бьюик» на большой скорости, а сам все размышлял об убийстве Фридлендера, и чем больше думал, тем неспокойнее становилось у меня на душе.
Мы доехали до Сан-Лукаса, и я затормозил у драгстора.
— В чем дело? — спросил удивленный Керман.
— Хочу позвонить Поле, — сказал я. — Надо было сделать это еще в Фриско. Мне страшно.
— Спокойно, — сказал Керман, но вид у него был испуганный. — Уж больно у тебя разыгралось воображение.
— Надеюсь, что так, — ответил я и направился к телефонной будке.
Керман схватил меня за руку и потащил назад.
— Ты только посмотри!
Он указывал на стопку вечерних газет на полке киоска. На первой полосе аршинными буквами стояло:
— Купи газету, — сказал я, выдернул руку и вошел в будку. Я попросил соединить меня с квартирой Полы. Я слышал продолжительные гудки вызова, но никто не отвечал. Сердце у меня бешено колотилось.
Она должна быть дома. Мы же договорились, что Анону нельзя оставлять одну.
Подошел Керман и смотрел на мое напряженное лицо через стеклянную дверь. Я покачал головой, прервал связь и попросил оператора попробовать еще раз.
Пока она соединяла, я открыл дверь.
— Не отвечают. Она пробует снова.
Лицо Кермана помрачнело.
— Поехали. Нам еще целый час езды.
Как раз когда я уже собирался повесить трубку, я услышал оператора, которая сообщила, что линия исправна, но никто не отвечает.