Мир истории. Начальные века русской истории
Шрифт:
Честолюбие Олега не позволяло ему оставаться на положении вассала, и он неожиданно бежал в 1078 году из Чернигова в Тмутаракань, где его ждали и неудачливый Борис Вячеславич, и брат Роман. Войдя в союз с половецкими ханами, «приведе Олег и Борис поганыя на Русьскую землю». С помощью половцев Олег на 39 дней стал князем Чернигова, выгнав родного дядю. Но новая битва на Нежатиной Ниве 3 октября 1078 года, во время которой были убиты и Борис, и вступившийся за Всеволода великий князь Изяслав, заставила Олега снова скакать в Тмутаракань.
На этот раз он бежал без войск и без надежд. Богатый портовый город оказался ненадежным убежищем: половцы убили Олегова брата, а хазары схватили самого Олега и
Четыре года провел Олег «Гориславич» в Византии.
Из них два года он прожил на большом и богатом острове Родос, близ Малоазийского побережья. Молодой князь женился в изгнании на знатной гречанке Феофании Музалон и, очевидно, перестал быть пленником. В 1083 году Олег вернулся в Тмутаракань, жестоко расправился с хазарами и выгнал двух второстепенных князей, незадолго перед тем захвативших город; один из них, Давыд Игоревич, начал разбойничать на Черном море и отобрал все товары у купцов в устье Днепра.
Десять лет прокняжил Олег в Тмутаракани, вдали от основной Руси. Его имя не встречалось за эти годы в летописях, но едва ли жизнь в многонациональном приморском городе была тихой. Мы знаем, как быстро менялись здесь князья, как использовались здесь для устранения соперников коварные византийские приемы вроде вина, отравленного ядом, скрытым под ногтем подносящего чашу.
На Руси в это время снова обострялся социальный кризис; великокняжеская власть широко применяла право суда и сбора вир для непомерного обогащения. Многочисленная армия младших дружинников — «уных» — разъезжала по стране, собирая правые и неправые штрафы, обогащалась сама и разоряла народ. Великий князь Всеволод, пренебрегая советами «смысленных» знатных бояр, совещался с этими «уными», которые пополняли его казну: «Начаша… грабити, люди и продавати».
Положение усложнялось постоянными усобицами князей. Племянники Всеволода требовали у него то одной волости, то другой и по любому поводу брались за оружие: то для того, чтобы воевать в открытом поле, то для того, чтобы исподтишка вонзить саблю в опасного соперника, как это было с Ярополком Изяславичем, заколотым подосланным убийцей. Сильные князья слишком бесцеремонно пользовались своей силой; мир с половцами позволял им обращать эту силу против народа. Слабые князья непрерывно интриговали друг против друга и разоряли Русь своими усобицами.
К внутренним противоречиям добавились внешние факторы: в 1092 году была страшная засуха, «так что земля выгорела и многие леса загорались сами собой и болота». Вспыхивали эпидемии то в Полоцкой земле, то в Киевской, где количество умерших исчислялось тысячами.
Социальный кризис, обостренный этими внешними обстоятельствами, мог вылиться в восстание не в 1113 году, а на 20 лет раньше, но этому помешал еще один внешний фактор: новое грозное наступление половцев на Русь, может быть, тоже связанное как-то с ухудшением жизненных условий в степях и попыткой половецких ханов выйти из своего кризиса за счет ограбления Руси. В том же засушливом 1092 году «рать велика бяше от половець и отвсюду». Половцы штурмовали пограничную линию по Суле и захватили русские села как на левом, так и на правом берегу Днепра.
В этой обстановке умер в 1093 году одряхлевший и больной князь Всеволод, последний из Ярославичей. Открылась широкая возможность борьбы за великокняжеский стол — каждый из «Ярославлих внуков» считал себя претендентом на киевский престол. Ближе всех к киевскому престолу был Владимир Мономах, прибывший к больному отцу в Киев, однако он будто бы добровольно, не желая усобиц, отказался от великого княжения и ушел в свой Чернигов. Но дело обстояло, очевидно, далеко не так, как это обрисовал нам впоследствии придворный летописец Мономаха.
В Киеве сильна была боярская оппозиция, которую возглавлял уже знакомый нам по восстанию 1071 года богатый боярин Ян Вышатич. Интересы этой боярской группы отражает та часть летописи, где возводятся обвинения на Всеволода, пренебрегшего советами «смысленных». Недовольное политикой Всеволода киевское боярство, очевидно, не захотело посадить в Киеве его сына Владимира Мономаха. Приглашен был Святополк, незначительный князь из Турова, но и он не оправдал надежд. Плохой полководец, неумелый политик, заносчивый, жадный до денег, подозрительный и жестокий, он быстро настроил всех против себя и своей политикой еще больше способствовал углублению кризиса.
С этим самым Святополком, своим двоюродным братом, Владимир ссорился и воевал с первых же дней его вокняжения, и на них обоих прикрикнули знатные бояре: «Почто вы распря имата межи собою? А погании губять землю Русьскую».
В 1093 году половцы жестоко разбили русские войска под Треполем и дошли до предместий Киева; Святополк убежал с поля боя лишь с двумя спутниками.
Половцы хозяйничали во всей Южной Руси, «пожигая села и гумна». Современник с ужасом пишет: «Все города и села опустели. Пройдем по полям, где раньше паслись стада коней, овец и волов, — мы увидим все бесплодным; нивы поросли бурьяном, и только дикие звери живут там». Половцы берут в рабство население сел и городов «и ведут в свои юрты к родичам множество народа христианского, людей страдающих, печальных, подвергаемых мученьям, оцепеневших от холода, мучимых голодом и жаждой, с распухшими лицами, почерневшими телами, воспаленным языком, бредущих по чужой стране, без одежд, босиком, обдирая ноги о колючие травы».
В тяжелых условиях киевское боярство стремилось укрепить великокняжескую власть, предотвратить новые усобицы и устранить опасность небывалого половецкого натиска, угрожавшего всем слоям и классам Руси, от бедного смерда до князя. Вотчины многих киевских бояр были расположены в черноземной лесостепной полосе, которая стала ареной хищнических наездов половцев, и это делало «смысленных» особенно воинственными.
Их патриотизм не был бескорыстным, но объективно позиция боярства в тех конкретных условиях наиболее отвечала общенародным интересам, так как половецкий грабеж, сопровождавшийся сожжением сел, убийством и угоном в рабство, был, разумеется, страшнее конфликтов смерда или закупа с господином.
А князья «Гориславичи» между тем продолжали сводить свои династические и личные счеты, не считаясь с интересами родной земли и своего народа.
В 1095 году великий князь Святополк, заигрывая с могущественным половецким ханом Тугорканом, выдал за него свою дочь, но это не спасло Киев от половцев.
Олег Святославич, оттесненный при Всеволоде в далекую Тмутаракань, теперь решил использовать тяжелый для Руси момент. Снова, как и 16 лет назад, он шел на Русь во главе половецких полчищ. Осадив Мономаха в Чернигове, он сжег все предместья и монастыри, взял город, а половцев распустил воевать всю Черниговскую землю. Это было своеобразной платой им за военную помощь.