Мир, которого хотели и который ненавидели

Ксенофонтов Иван Н.

Аннексионистские аппетиты германского милитаризма по ходу работы возрастали. Видимо, немецких представителей «усыпляло» спокойное поведение русской делегации, и они все более «раскрывались». Констатировав согласие Иоффе на предмет создания специальной комиссии для рассмотрения различных технических моментов при решении территориальных проблем, Кюльман предложил перейти к другим вопросам. В первую очередь его интересовало отношение государств Антанты к занятым на конференции в Брест-Литовске принципиальным позициям сторон, был ли, как он выразился, «между Петроградским Центральным Правительством и Державами Согласия» какой-либо обмен мнениями по этому поводу, и если был, то в какой форме³⁸⁴.

Немцы, конечно, только делали вид, будто им ничего не известно об отношении других воюющих стран к мирным переговорам. Их цель заключалась в другом: подчеркнуть, что Россия, предъявляя свои, как им казалось, «нелепые» требования и действуя в сегодняшнем мире, где партнеров оценивают по их реальной силе, так, словно она представляет из себя некую мощную в политическом, экономическом и военном отношениях державу, выступает фактически одна, без какой-либо поддержки, и совершенно непонятно, на что, собственно говоря, она может надеяться при своих внутренних и внешних позициях.

Все это нам было понятно, и Иоффе спокойно проинформировал делегации другой стороны, что бывшие союзники России всегда и обо всем уведомлялись относительно переговоров о перемирии и мире, что проходящая сейчас в Брест-Литовске мирная конференция заседает гласно и детали ее работы известны из сообщений печати. Что же касается последних заявлений русской и австро-германской делегаций, в которых изложены их точки зрения на принципы будущего мирного договора, то точными сведениями об отношении других воюющих держав к этим документам мы пока не располагаем.

Получив ответ, Кюльман не успокаивается и тут же ставит другой «каверзный» вопрос: не выведем ли мы свои войска из оккупированных нами районов Лифляндии и Эстляндии, где население, дескать, уже не раз выражало желание свободно и без какого-либо военного давления самостоятельно решить свою судьбу и объединиться со своими соплеменниками *. Другими словами, Кюльман интересовался возможным присоединением этих территорий к уже оккупированным германскими войсками частям Лифляндии и Эстляндии. Мы готовы сделать это, прозвучал ответ руководителя советской делегации, если, разумеется, при этом будет обеспечен на взаимной основе действительно свободный и демократический порядок волеизъявления народа.

А Кюльман продолжал «выяснять» все новые вопросы, на этот раз уже с помощью генерала Гофмана. Последний, словно спохватившись, что заседание вот-вот закроется, сначала проявил интерес к Финляндии, что означало «в переводе» Кюльмана, в какой стадии находится вопрос о самостоятельности этой территории. Иоффе пришлось напомнить членам германской делегации, что, как явствует из заявления держав Четверного союза на нашу декларацию о принципах будущего мирного договора, «вопросы такого свойства не подлежат международному обсуждению», но тем не менее, отвечая по существу заданного вопроса, мы подтверждаем полное право Финляндии на свободное самоопределение ³⁸⁵.

Покончив с финляндскими делами, дипломат и генерал стали интересоваться, имеются ли у русской делегации сведения о состоянии средств сообщения с Украиной. Если речь идет о пассажирском сообщении, сказал Иоффе, то движение в сторону Украины, равно как между Киевом и Петроградом, и не прерывалось. Вступивший в разговор Гофман объяснил заданный вопрос получением уведомления от Рады, что она «будет считать себя связанной мирными переговорами только тогда, когда в этих переговорах будет участвовать ее делегация» И мне необходимо знать, добавил генерал Гофман, прибудет ли эта делегация, и если да, то каким путем, чтобы иметь возможность заблаговременно подумать об установлении для нее системы телеграфной связи. В словах Гофмана четко просматривалась мысль: немцы будут использовать предательство Радой интересов революционной России в ходе брест-литовских переговоров, они заранее готовы рассматривать ее как самостоятельную государственную силу на мирной конференции.

Вероятно, исчерпав «список» вопросов к русской делегации, на которые немцы хотели бы получить интересующую их информацию, Кюльман с согласия присутствующих через 40 минут закрыл заседание политической комиссии³⁸⁶.

А на следующий день, 15 (28) декабря, в полдень политическая комиссия снова собралась на свое заседание в том же составе³⁸⁷. По предложению председательствующего Кюльмана было решено приступить к обсуждению отдельных статей проекта мирного договора. Кюльман построил заседание в форме зачитывания членом германской делегации Криге предлагаемых немецкой стороной статей. Последний начал их чтение с третьей по счету, предупредив, что, по желанию русских представителей, первые две будут касаться вопросов об оккупированных территориях. После того как все статьи с 3 по 16 были зачитаны, Кюльман попросил Иоффе высказать свои замечания. Глава советской делегации сказал, что по ряду вопросов наша позиция уже была здесь на переговорах определена, по другим же мы выскажемся позднее, равно как и оставляем за собой право, подчеркнул Иоффе, вносить в дальнейшем новые предложения и изменения к зачитанному проекту. Заключая, Иоффе заявил, что мы принимаем к сведению этот зачитанный здесь проект и считаем в целом содержащиеся в нем предложения «приемлемой основой для дальнейшего рассмотрения тех вопросов, которые затрагиваются статьями 3—16»

Заседание уже подходило к концу, когда с кратким словом выступил граф Чернин, сказавший, что ему необходимо будет проконсультироваться с руководством монархии относительно тех начал, которые должны лечь в основу мирных переговоров. И тут же за получением информации к нам снова обратился Кюльман, пожелавший узнать, намерена ли Россия отказаться от укрепления Аландских островов и присоединятся ли к возможному русско-германскому соглашению по этому вопросу другие страны, например Швеция³⁸⁸, Отвечая, Иоффе говорил, что проблема Аландских островов имеет международный характер, но не все страны здесь представлены, что по крайней мере заинтересованные государства, то есть те, кто подписывал этот договор, должны, безусловно, также участвовать в решении проблемы Аландских островов. Что же касается нас, подчеркнул Иоффе, то «новое Российское Правительство в данном случае не имеет никаких агрессивных намерений и не склонно поддаться чьим-либо агрессивным планам»³⁸⁹.

На этом заседание политической комиссии закончилось. Закрывая встречу, Кюльман предложил вечером собраться на пленарное заседание³⁹⁰. Оно носило скорее торжественный, так сказать, предотъездовский характер в связи с намечавшимся перерывом в переговорах. Председательствовал глава болгарской делегации Попов. Принятые нами основные положения заключения мира, говорил он, открывают «совершенно новую эру в развитии международного права»³⁹¹. Надо отдать должное представителю Болгарии, который, даже если иметь в виду обычный для таких случаев дипломатический этикет и проявляемую при этом вежливость в отношении всех приглашаемых делегаций, высоко оценил наш вклад в работу мирной конференции. «Человечество должно быть благодарно в первую очередь русской делегации,— говорил Попов,— в лице которой здесь представлены творческий дух и правовое чувство великого русского народа, и затем мирным делегациям Четверного союза» К

Взявший слово Иоффе напомнил, что на предыдущем пленарном заседании мы предложили сделать в работе конференции перерыв и что текущая встреча, видимо, последняя. Выступал и Ибрагим Хакки-паша, указавший на большой объем работы, проделанной всеми участниками переговоров, и сказавший также, что заседавшие сегодня же турецкие и русские представители рассматривали свои двусторонние вопросы и у него создалось впечатление, что они будут благополучно решены. За достигнутые на конференции результаты, говорил Ибрагим Хакки-паша, мы благодарим русскую делегацию, «которая в течение этих тяжелых переговоров обнаружила много прямодушия, справедливости и практического смысла», ее члены «доказали, что они настоящие представители демократии и вместе с тем отличные дипломаты и государственные деятели»³⁹². Заключая работу первого периода мирных переговоров в Брест-Литовске, Иоффе подчеркивал: «Во время предстоящего перерыва все мы будем чувствовать, что за нами стоят миллионы страдающих людей, которые жаждут мира. Сознание ответственности перед народами, перед человечеством и перед историей даст нам надежду и внутреннюю силу проложить путь ко всеобщему миру. Мир может и должен наступить в ближайшем будущем. С этой надеждой объявляю заседание закрытым»³⁹³. Было 18 часов 40 минут³⁹⁴. Шел 51-й день Советской власти.