Мир, которого хотели и который ненавидели

Ксенофонтов Иван Н.

о назначении Г. В. Чичерина-Орнатского на эту должность был подписан чуть позднее (8 января), когда Троцкий уже вернулся из Брест-Литовска в Петроград⁶²⁷.

6 (19) января Ленин имел беседу с главковерхом Крыленко о положении на фронте, интересовался его мнением по поводу предъявленных нам германских условий мира⁶²⁸. Относительно последнего Крыленко сказал, что он категорически стоит «за принятие безусловно немецких условий и заключение мира»; на это Ленин ответил, что думает так же⁶²⁹. Приблизительно в это же время Ленин принимает болгарского социал-демократа Р. П. Аврамова и в ходе более чем двухчасового разговора расспрашивает о положении в Германии, о его встречах и беседах с левыми немецкими социал-демократами Л. Иогихесом (Тышкой), Ф. Мерингом, Э. Фуксом \ Ленин не случайно интересовался положением в Германии: в эти дни в Берлине и Вене, а также в Варшаве проходили политические стачки под лозунгами прекращения войны и демократического мира⁶³⁰.

Советские органы печати, газеты других политических направлений начали широко комментировать германские условия мира, подчеркивая их грабительский и совершенно неприемлемый для нашей страны характер. Споры разворачивались вокруг вопросов: где выход из создавшегося положения, можем или не можем мы вести революционную войну, при каких условиях возможен мир? Немаловажное значение при аргументации той или иной точки зрения имела, конечно, обстановка на международной арене, прежде всего позиция рабочих масс в странах австро-германского блока, в которых как раз в это время начинало нарастать забастовочное движение.

7 (20) января 1918 года на заседании Совнаркома обсуждался доклад нашей делегации о мирных переговорах в Брест-Литовске, рассматривались политические и экономические вопросы этих переговоров, при этом СНК создал специальную комиссию, которой было поручено в спешном порядке «обсудить и наметить основные положения будущего экономического договора с Германией»⁶³¹. Ленин в это время уже знал о заявлении Московского областного бюро в ЦК РСДРП с предложением созвать совещание для обсуждения вопросов, связанных с брест-литовскими мирными переговорами⁶³².

Этот документ, который датирован январем и на котором значатся фамилии члена Московского областного бюро А. Ломова, Стукова, члена президиума Совета народного хозяйства В. Смирнова, Ольминского, Барышникова, члена исполкома Саратовского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов М. Васильева,

В. Яковлевой, М. Савельева, Сапронова, Логачева, И. Фокина и А. Аросева, гласил: «Считая, что целый ряд новых фактов в области международных отношений, а также и весь ход мирных переговоров настоятельно требуют пересмотра направления нашей международной политики, мы от имени областного бюро Московского промышленного района РСДРП и от группы товарищей предлагаем ЦК РСДРП созвать на (20) 7-е января совместное заседание ЦК с работниками с мест для обсуждения вопроса о международном политическом положении в связи с тактикой пролетарской партии»

В партии уже отчетливо выкристаллизовывались различные мнения по вопросу о внешнеполитической стратегии и тактики в связи с брест-литовскими переговорами. И предъявление нам австро-германским блоком грабительских условий мира поставило эти точки зрения в повестку дня.

Перед заседанием Совнаркома 7 января Ленин набрасывает пока только план тезисов о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира, а уже после заседания правительства пишет свои знаменитые «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира»⁶³³. Эти «Тезисы» он приготовил к совещанию партийных работников, которое предлагалось созвать в заявлении Московского областного бюро в ЦК РСДРП.

О чем в них шла речь?

Ленин начинал их с подчеркивания того несомненного факта, что «почти все рабочие и громадное большинство крестьян» — на стороне Советской власти, и в этом смысле «успех социалистической революции в России обеспечен».

Одновременно он указывал, что гражданская война у нас «еще не достигла своего высшего пункта», что хотя наша победа в этой войне и обеспечена, но пройдет некоторое время, «пока сопротивление буржуазии будет подавлено».

И далее Ленин писал, что серьезную опасность для нас представляют и другие формы сопротивления, которые хотя менее активные и носят невоенный характер (саботаж, подкуп, втирающиеся в наши ряды попутчики и т. д. и т. п.), но без победы над которыми, а это также требует известного времени, «успех социалистической революции невозможен».

«Довольно продолжительное время» требуется для решения великих и трудных организационных задач социалистического преобразования в России, подчеркивал также Ленин, принимая при этом во внимание массы «мелкобуржуазных попутчиков социалистического пролетариата», который сам имеет невысокий культурный уровень.

И здесь Ленин, подытоживая внутренние задачи нашего развития, делает вывод о том, что «из них совершенно определенно вытекает необходимость, для успеха социализма в России, известного промежутка времени, не менее нескольких месяцев, в течение которого социалистическое правительство должно иметь вполне развязанные руки для победы над буржуазией сначала в своей собственной стране и для налажения широкой и глубокой массовой организационной работы».

Переходя далее к определению международных задач Советской власти, которые должны основываться на положении дел внутри страны, Ленин указывает, что «было бы ошибкой» построить нашу тактику «на попытках определить, наступит ли европейская и особенно германская социалистическая революция в ближайшие полгода... или не наступит», что «вероятный момент взрыва революции... совершенно не поддается учету», что пытаться строить свою политику вокруг этого — значит свести дело «к слепой азартной игре».

Брест-литовские мирные переговоры, продолжает Ленин, подошли к такому рубежу, когда нам предъявили или вот-вот предъявят и формально ультиматум: «либо дальнейшая война, либо аннексионистский мир», то есть мир на предъявленных нам германских условиях.

И от нас поэтому требуется неотложно решить вопрос: «принять ли сейчас этот аннексионистский мир или вести тотчас революционную войну». Средние решения, писал Ленин, невозможны, как неосуществимы более «никакие дельнейшие отсрочки», поскольку «для искусственного затягивания переговоров мы уже сделали все возможное и невозможное».

Полемизируя с теми, кто выступает «за немедленную революционную войну», поскольку, дескать, сепаратный мир является сделкой с немецкими империалистами, «полным разрывом с основными принципами пролетарского интернационализма». Ленин подчеркивает, что «если в данный момент нет сил для продолжения войны», то нет «ни малейшей измены социализму» в том, что мы заключаем невыгодный для себя и выгодный для германских империалистов мир.

Неверным, пишет Ленин, является и другой довод сторонников немедленной революционной войны, заявляющих, будто, «заключая мир, мы объективно являемся агентами германского империализма», материально помогаем ему вести войну. Ленин указывает, что «революционная война в данный момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского империализма, давая ему подсобные его целям силы». Вырваться из этого «противоречия» полностью нельзя, говорит Ленин, «не свергнув всемирного империализма», а отсюда следует вывод, что после победы революции в одной из стран «надо решать вопросы не с точки зрения предпочтительности того или другого империализма, а исключительно с точки зрения наилучших условий для развития и укрепления социалистической революции, которая уже началась». Вполне понятно, что и мы в своей тактике должны думать, как надежнее нашей революции «укрепиться или хотя бы продержаться в одной стране до тех пор, пока присоединятся другие страны».