Мир, который построил Джонс
Шрифт:
В стерильно чистую камеру вошел посыльный. Он козырнул охранникам и протянул бумаги Джонса.
– Хорошо,– сказал один из охранников и кивнул Джонсу: – Пошли.
Ожидание кончилось. Он уходит. Джонс, ликуя, последовал за позвякивающим при ходьбе человеком в униформе. Охранник вел его по коридору, залитому желтым светом, через ряд шлюзов с магнитными запорами. Открылась последняя дверь, и за ней он увидел спускающиеся вниз ступени, которые терялись в холодной ночной темноте. По ним разгуливал угрюмый ветер, который тут же стал дергать Джонса за рукава рубашки. Над головой
Он вышел из здания полиции.
Лестница вела прямо на широкую бетонную дорогу. В нескольких ярдах от обочины, на другой стороне, холодно поблескивала металлом тяжелая влажная машина. Охранник подвел его к ней, открыл перед ним дверь и потом скользнул вслед за ним на сиденье рядом. Шофер включил фары, и машина выехала на дорогу.
Они ехали с полчаса. Когда впереди показались неяркие огни небольшого города, тяжелая машина съехала с разбитой неровной дороги на обочину. Она остановилась среди развалин, заросших сорняками. Дверь перед Джонсом открылась, и ему жестом приказали выходить. Охранник, не говоря ни слова, уселся обратно, хлопнул дверцей, и машина с ревом умчалась, оставив Джонса одного.
Он пошел в сторону огней. Сначала ему попалась полуразрушенная бензоколонка. Потом придорожная таверна, бар, закрытая бакалейная лавка и аптека. И наконец огромная, обшарпанная гостиница.
Несколько человек слонялось в вестибюле, главным образом старики: они курили, равнодушно чего-то ожидая, и в пустых их глазах не было ни лучика надежды. Джонс прошел между ними к телефонной будке возле стойки. Выудив из кармана двухдолларовик, он быстро набрал номер.
– Я в Лаурел Хайте,– сказал он тому, кто снял трубку на другом конце провода.– Приезжай за мной.
Потом стал беспокойно бродить по вестибюлю, глядя сквозь засиженное мухами окно на темную дорогу.
Они все будут выжидать, а ему так не терпится начать наконец. Сначала будет речь, потом вопросы, но для него это все просто правила игры; он давно уже знает, что его условия будут приняты без особой охоты и даже враждебно. Они будут протестовать, но в конце концов все сдадутся: сначала издатель, потом генерал Пацек, а потом и миссис Уайнсток, чье состояние поможет организовать место для собраний и кто станет финансировать саму организацию.
Название ему понравилось. Они станут звать себя «Объединенными патриотами». Его предложит Тиллмэн, крупный промышленник, а легализацию уже провел Дэвид Салливэн, член муниципального совета из Нью-Йорка. Все готово, и все обещает идти точно по плану.
Перед гостиницей появился изящный остроносый флайер. Он осторожно опустился, повис у бордюрного камня ограды, щелкнул замок, и крышка кабины заскользила назад. Джонс торопливо шагнул через порог в холодную темноту. Он подошел к флайеру и нащупал вход.
– Вовремя,– сказал он сидящим во мраке кабины людям.– Все собрались?
– Все до одного,– послышался ответ.– Все в сборе и готовы вас слушать. Вы застегнули ремни?
Он пристегнулся. Крышка кабины скользнула на место, вновь щелкнул замок. Через мгновение остроносая машина взмыла в небо. Она взяла курс на Монтану. Джонс вышел на свою прямую дорогу.
Глава 7
На доске объявлений в помещении почты под толстым стеклом среди плакатов о беглых фальшивомонетчиках
УВЕДОМЛЕНИЕ ГРАЖДАНАМ! ЗАПРЕЩАЕТСЯ НАНОСИТЬ ВРЕД ОДНОКЛЕТОЧНЫМ МИГРАНТАМ
Настоящим уведомляется, что межпланетные мигрирующие простейшие, называемые шлындами, особым указом Федерального правительства отнесены к категории существ, находящихся под охраной государства. В соответствии с этим указом запрещается чинить им какое-либо зло, наносить вред или увечья, истреблять, или причинять страдания, или подвергать иному обращению, имеющему целью нанесение раны или убийство. Государственный закон за ^1 30d954A гласит, что любой человек или группа людей, замеченные в нанесений таковых действий особям класса межпланетных одноклеточных мигрантов, называемых шлындами, подлежат наказанию штрафом до ста девяноста тысяч долларов по курсу Западного блока и/или содержанию в лагере усиленного режима на срок до двенадцати лет. Согласно с настоящим указом Департамент здравоохранения при Федеральном правительстве установил, что одноклеточные мигранты, называемые шлындами, являются безвредными, недоразвитыми одноклеточными организмами, неспособными нанести вред ни человеческому здоровью, ни его собственности, и умирают естественной смертью при нормальной температуре земной поверхности. Уведомляется далее, что любой, кто стал свидетелем описанных выше действий, наносящих вред одноклеточным мигрантам, называемым шлындами, и донесший об этом властям, будет вознагражден суммой в десять тысяч долларов по курсу Западного блока.
7 октября 2002 года
Большинство объявлений о фальшивомонетчиках и ракетной почте пожелтели, обтрепались от времени, были засижены мухами. А этот плакат оставался новеньким до конца: примерно через три часа после того, как его повесили, стекло было вынуто, а плакат снят. Его изорвали на клочки и выбросили. А стекло вставили обратно.
Впереди толпы шел рыжий одноглазый человек. Этим он и отличался от таких же, как он, широкоплечих работяг, ведущих за собой толпы... Как только он на мгновение появился в лунном свете, стала видна повязка на рукаве; правая рука его сжимала полевой радиотелефон.
Толпа вообще-то не была толпой в точном смысле этого слова. Скорее она была строго организованной колонной решительных людей. И только позади беспорядочно, без всякой дисциплины шла уже сама толпа, состоящая из школьников, девиц в белых шортах, детей на велосипедах, рабочих возрастом за тридцать, домохозяек со злыми лицами, собак и нескольких стариков, съежившихся от холода. Она ни во что не вмешивалась и держалась в стороне; все дело закручивали эти решительные дяденьки, повиновавшиеся каждому слову рыжего.
– Следующее здание,– шипела рация, словно голос говорящего был опутан паутиной.– Мне отлично видно! Будьте внимательны: нас собираются встретить!
Наверху, прямо над своей жертвой, вращал винтами разведчик. Сама жертва лежала на крыше давно заброшенного пакгауза. Она была совершенно не видна снизу; неизвестно, сколько она пролежала там, высыхая и трескаясь на горячем солнце и выделяя холодную влагу долгими ночами. Ее только что обнаружили во время дежурного облета города.
Он был большой.