Мир льдов. Коралловый остров
Шрифт:
В этой грубой игре силы матросов были более равны, чем следовало бы ожидать, потому что меньшие превосходили высоких быстротой и ловкостью; и часто случалось, что дюжий малорослый малый так уделает иного великана, что тот плашмя падал на лед. Не всегда, однако, так бывало; немногие отваживались сталкиваться с Питером Гримом, ловкость которого соответствовала его необыкновенному росту. Боззби довольствовался тем, что бегал галопом вокруг и толкал мяч только тогда, когда судьба посылала его к нему. В таком бою его сторону держал жирный повар, упитанное тело которого не могло ни выдерживать толчков при столкновении, ни равняться с товарищами в быстроте бега. Но на своем месте Мизл
– Смотри вперед! – закричал Грин, помощник плотника. – Корабль на всех парусах летит прямо на твой нос.
Мивинс, у которого мяч был перед носом, увидел своего сослуживца, бежавшего на него со злостным намерением. Он спокойно откатил упавший возле него мяч на несколько футов, потом швырнул его так, что тот взвился высоко над головой Соммерса, и, как антилопа, помчался вслед за мячом. Мивинс полагался на свою почти нечеловеческую быстроту. Его высокое, худое тело не могло выдерживать толчков товарищей, но зато в быстроте никто не мог с ним равняться; он очень искусно избегал столкновений, отскакивая в сторону и предоставляя своему противнику бежать в силу приобретенной скорости. В настоящую минуту ему угрожал толчок со стороны Питера Грима, бежавшего прямо на него.
– Берегись! – запищал Дэви Соммерс, заметив опасность, угрожающую его начальнику.
Мивинс прыгнул в сторону, чтобы избегнуть столкновения, позволяя Гриму пробежать мимо.
Грим, однако, знал своего противника: в одно мгновение он свернул в сторону и побежал за ним.
– От этого ветра не ожидай чего-нибудь доброго, – сказал матрос, к ногам которого подкатился мяч, спокойно толкая его в середину толпы.
Грим и Мивинс вернулись назад и некоторое время смотрели на всеобщую свалку. Казалось, что мяч неизбежно будет раздавлен столпившимися, каждый из которых наперерыв старался сообщить ему толчок, сбив своего противника. В продолжение нескольких минут этой свалки много ужасных ударов, направленных на мяч, пришлись по ногам игроков, и много веселых криков окончились болезненными стонами.
– Так не может продолжаться дольше! – кричал повар с лицом, сияющим веселостью, исходя потом и выплясывая вокруг свалки. – Вот он!
В это время мяч вылетел из круга, как граната из мортиры. К несчастью, он пролетел прямо над головой Мизла. Не успел он еще опомниться, как налетевшая толпа опрокинула его навзничь и промчалась по его телу, как горный поток по травяной былинке.
Между тем Мивинс опередил всех и толкнул мяч так, что чуть не разбил его; мяч пролетел между О’Рили и Гримом, которые были впереди всех. Грим бросился за ним.
– Я тебя, дюжая образина! – пробормотал ирландец про себя и бросился головой вперед на плотника, как стенобитная машина.
Как ни был велик Грим, но он отшатнулся, избегая стремительного толчка, и О’Рили, воспользовавшись случаем, догнал мяч и швырнул его в сторону от всех, исключая Боззби, который свирепо шагал по ледяному полю. Боззби, увидев, что мяч летит на него, уже начал собираться с духом, чтобы швырнуть его, но, заметив О’Рили, который мчался на него, подобно локомотиву, отскочил в сторону, спокойно бормоча сам себе: «Иди себе, голубчик своей дорогой, я слишком старая птица, чтобы подставлять свои бока под удар такого безумца, как ты».
Не такие мысли волновали Джека Мивинса. Ему случилось быть на таком же расстоянии от мяча, как и О’Рили, и он поскакал, как серна, чтобы догнать его первым. На его пути лежала небольшая полынья, и необходимость обежать ее
Эта неожиданная развязка вызвала всеобщий смех, смешанный с беспокойством; и все вдруг побежали к месту происшествия, но, прежде чем они добежали до него, голова и плечи О’Рили показались над водой, и когда они прибыли, матрос уже стоял на краю полыньи, отдуваясь, как морж.
– Ну да и холодно же! – воскликнул он, выкручивая свою одежду. – Эй! Где мяч, дайте мне бросить, или я замерзну.
Говоря это, измокший ирландец вырвал мяч из рук Мивинса и швырнул его высоко в воздух.
Он был, однако, слишком тяжел в своей измокшей одежде, чтобы бежать вслед, и потому побежал к кораблю, насколько позволяло ему его мокрое платье, сопровождаемый всем экипажем.
Глава VIII
Фред и доктор отправляются на экскурсию, где между другими редкостями встречают красный снег и белого медведя. – Первый опыт охоты Фреда
Читатель, вероятно, спросит, где все это время были Фред Эллис и Том Синглтон.
Еще задолго до того, как началась игра в мяч, они получили от капитана позволение отлучиться и, взяв с собой охотничьи сумки, ботаническую коробку, геологический молоток и ружье, отправились вдоль морского берега на экскурсию. Молодой Синглтон, как страстный ботаник и геолог, нес ботаническую коробку и молоток, а Фред – сумку и ружье.
– Как вы видите, Том, – говорил Эллис, когда они шли по льдинам, – я большой любитель орнитологии, когда у меня на плечах ружье; но когда я без ружья, тогда, странно сказать, я не такой охотник до птиц.
– Это какой-то особенный взгляд на науку. А не правда ли, что было бы недурно, если бы вы по возвращении из путешествия изложили свой взгляд на науку и представили его какому-нибудь ученому обществу? Вас могли бы выбрать в члены общества, Фред.
– Да, я, может быть, так и сделаю, – отвечал Фред серьезно. – Но для того чтобы вышло что-нибудь порядочное, я думаю сначала запастись, насколько это возможно, энергией и сделать раскрашенные рисунки всех птиц, каких я только увижу в арктическом поясе. А потом уже я попробую сделать описание.
Фред окончил свое замечание вздохом, когда ему пришло на мысль, с какой целью он пустился в эти страны, и хотя свойственная молодости надежда шептала ему, что он может несильно беспокоиться о судьбе отца и позволяла ему веселиться вместе с другими, смеяться, шутить, играть, но бывали минуты, когда мужество изменяло ему и он отчаивался когда-нибудь увидеть отца, и это отчаяние стало чаще овладевать им с той минуты, когда он был свидетелем быстрого крушения неизвестного брига.
– Не унывайте, Фред, – сказал Том, спокойный и серьезный нрав которого нередко поднимал дух его молодого друга, – не унывайте. Это помешает вам предпринять что-нибудь дельное, притом же мне кажется, мы еще и не имеем никакого основания отчаиваться. Мы знаем, что отец ваш доходил до этого прохода или пролива, что у него был большой запас провизии, как это нам сказали в Уппернавике, и что не больше, как год тому назад, он был там. Много ведь китоловных кораблей и кораблей для открытий более года зимовало в этих странах. Притом, сообразите, сколько животной жизни вокруг нас. Они могли запастись провизией на многие месяцы задолго до наступления зимы.