Мир-на-Оси
Шрифт:
– Господа! – Гиньоль вновь наполнил бокалы упологов портвейном. – В результате серьезных и кропотливых социологических исследований, которыми на протяжении двух последних лет занималась моя помощница, – Гиньоль указал на затаившуюся в уголке Мадлону, – мы пришли к выводу, что сочувствующих нашим идеям среди населения Мира-На-Оси гораздо больше, чем можно было бы подумать.
Фраза была закручена хитро, витиевато, а потому и не могла не вызвать восторженного приема у упологов, которые, дружно пригубив бокалы, с одобрением закивали.
– Проблема лишь в том, – вдохновенно продолжил Гиньоль, – что идеи, провозглашаемые ЦУПом, не пользуются популярностью. То есть, попросту говоря, открыто провозглашать себя сторонником идеи угрозы панспермии не модно. Вот эту-то нездоровую
– То есть?.. – начал было доктор Вин-Винтовский и растерянно запнулся.
– Вы хотите сказать… – подхватил было профессор Хруль, но тоже умолк.
– То есть я хочу сказать, что берусь за дело, – прояснил ситуацию Гиньоль. – Мы начнем с массированного выброса материалов в средствах массовой информации. Вам, господа упологи, предстоит подготовить данные. Максимально достоверные, убедительные и непротиворечивые. Читатель должен ощущать нашу правоту не разумом и даже не сердцем, а всем своим естеством. Мы должны не убеждать его в нашей правоте – мы должны помочь ему набраться смелости, чтобы поверить в собственную проницательность. Прочитав статью, он должен – нет! – просто обязан стукнуть ладонью по столу и воскликнуть: «Я так и знал!» Потому что он действительно все это давно уже знал, но не решался поверить! Вы меня понимаете?
Упологи недоумевающе переглянулись.
– Почему? – спросил доктор Вин-Винтовский.
– Что значит «почему»? – удивился Гиньоль. – Вы должны спрашивать не «почему», а «как»?
– Почему он, то бишь читатель, поверит нам, если прежде не решался? – спросил профессор Хруль.
– Все очень просто, господа, – снисходительно улыбнулся Гиньоль. – Потому что за дело берусь я!
– Вы хотите заняться распространением нашего журнала? – с удивительным для его комплекции проворством профессор Хруль нырнул под стол и вылез оттуда, прижимая к груди коричневую папку на молнии.
– Журнала? – не понял, о чем, собственно, речь Гиньоль. – Какого еще журнала?
– «Вестник ЦУПа»! – гордо провозгласил толстяк.
Поставив папку себе на колени, он дернул замок молнии. Замок проехал примерно треть предназначенного ему пути и замер, намертво схваченный зубьями молнии. Стиснув зубы, профессор Хруль рванул замок изо всех сил.
Потом еще раз…
Еще…
Хруль сражался с замком с ожесточением, достойным легендарных героев Первой войны за столбы. Но неподатливая молния оказалась сильнее. Слизнув каплю пота, сползшую по верхней губе, доктор Хруль просунул руку меж зубьев молнии и, скрипя зубами, вытянул из папки нечто, напоминавшее одну из бесплатных брошюр о правилах личной гигиены, стопками разложенных в местах общественного пользования. Именно таким образом – выпуском одноразовых пропагандистских брошюр – решил ответить Городской Совет Централя на многочисленные жалобы сограждан, считающих, что в общественных местах давно пора навести чистоту и порядок, и почему-то уверенных в том, что заниматься этим должны именно ратманы.
– Вот! – Профессор метнул журнал в Гиньоля. Но тот успел уклониться. – Глядите! – второй журнал упал в тарелку Гиньоля. – Нате! – Хруль замахнулся третьим журналом.
– Довольно! – вскинув руку, остановил его Гиньоль.
Толстяк замер с журналом в поднятой руке.
Гиньоль посмотрел на то, что лежало в тарелке. Серая, невыразительная обложка с плохо пропечатанным, невразумительным рисунком, автором которого вполне мог оказаться трехлетний племянник Мадлоны. Как-то раз, когда Мадлона привела его с собой, он изрисовал цветными мелками все стены и пол в прихожей. Гиньоль взял вилку и осторожно приоткрыл ею журнал. Бумага рыхлая, явно неоднократно побывавшая в переработке. Заголовки статей – все равно что строки мышаковского Гимна без слов – набор звуков, из которого не так просто извлечь хоть какой-то смысл.
«Общие тенденции аутентичного подхода к параметрическому феномену с точки зрения парадоксальной иллюзии», – прочитал Гиньоль на первой странице и тут же захлопнул журнал. Будто чего испугался.
– Что это такое? – тихо, едва слышно произнес он.
При этом глаза его, казалось, готовы были начать метать молнии.
Упологи струхнули, сообразив, что совершили какую-то оплошность. Вот только понять, в чем их ошибка, они не могли. Да и не старались.
– Это журнал! – гордо вскинул подбородок профессор Хруль.
– Я еще раз спрашиваю, что это такое?
На сей раз голос Гиньоля прогрохотал подобно громовому раскату. А в довершение он еще и вилку вонзил в лежавший на тарелке журнал.
Хруль попытался втянуть голову в плечи.
Ничего не вышло. Помешал третий подбородок.
– Мне кажется, я понимаю, о чем вы говорите, господин Гиньоль, – медленно, вдумчиво начал доктор Вин-Винтовский. – Вам не нравится обложка нашего журнала…
– Нет, вы не понимаете, – не дослушав, перебил Гиньоль. – Дело не в обложке. Мне ничего не нравится. – Гиньоль двумя пальцами приподнял вилку, на которую был насажен злосчастный «Вестник ЦУПа». – Ничего из того, что я вижу.
– Я понял… – снова начал доктор.
– Нет, вы ничего не поняли! – указал на него пальцем Гиньоль. – Вы поймете лишь после того, как я вам все объясню!
– Я понял, – согласился Вин-Винтовский.
Хруль тоже кивнул. На всякий случай. Мол, мне тоже все понятно.
– Господа, – выражение лица Гиньоля вновь сделалось мирным, почти умиротворенным, а голос звучал почти что ласково. – Скажу вам прямо. Подобная продукция, – он кинул нанизанный на вилку журнал на тарелку, – это, извините за выражение, полный отстой. И именно поэтому ваши идеи не идут в массы. Читателям нужна не самиздатовская макулатура, а глянцевые журналы по сходной цене. И не статьи о тенденциях, параметрах и иллюзиях, а зубодробильные истории о похищениях, нападениях и угрозе инопланетного вторжения. Вперебивку со сплетнями из жизни звезд, анонсами телепередач, кулинарными рецептами и болтовней о моде. – Заметив, что Вин-Винтовский собирается ему возразить, Гиньоль чуть повысил голос. – Так, и только так, господа, совместными усилиями, мы сумеем добиться успеха!
– Но у нас нет денег на глянцевый журнал, – уныло развел руками профессор Хруль.
– Подумаешь, велика беда, – ободряюще улыбнулся Гиньоль. – Зато у вас есть я. Я уже обо всем подумал и договорился с кем надо.
– Мы будем издавать новый журнал? – от изумления едва не подпрыгнул на месте Вин-Винтовский.
– Не сразу, – осадил его Гиньоль. – Раскрутить новый журнал не так просто, как кажется. Для начала мы воспользуемся площадями уже выходящих периодических изданий. Мадлона, будь добра, сообщи нашим гостям, с кем нам удалось договориться о публикациях в ближайших номерах.
Мадлона поднялась из кресла, одернула юбку. Поправила очки. Открыла тонкую салатовую папочку, что держала в руках.
Салатовый был ее любимым цветом.
– Короткая информация об угрозе инопланетного вторжения и о фактах замалчивания этой угрозы государственными органами власти будет размещена в утренних номерах всецентральных газет «Вестник Централя», «Центральные новости», «Самобытный централец», «Центральная жизнь» и «Предприниматель». Развернутые статьи будут размещены в газетах «Как бы не так», «С глаз долой», «Совладелец», «Веские аргументы» и «Ужасающие факты». Оппозиционная газета «Сегодняшняя жуть» готова отдать под наши материалы целую полосу. Также в ближайших номерах разместят предложенные нами материалы женские журналы «Аня», «Саша», «Катя», «Аделаида», «Бриджит», «Фёкла», «Юн-Жин Ким», «Алиса» и «Аврора». Журналы по рукоделию – «Спица и крючок» и «Мягкая игрушка». Модные журналы – «Блеск», «Глянец», «Софит», «Отблеск». Мужские журналы – «Господин мускул», «Господин сталь», «Господин пень» и «Орки не сдаются!». Молодежные журналы – «Закат», «Рассвет» и «Последний рассвет». Детские журналы – «Играйте с нами», «Спроси у Вовы», «Кроха», «Первые шаги» и «От двух до пяти». – Мадлона захлопнула папку, перехватила ее обеими руками и бесстрашно посмотрела на пришибленных обрушившимися на них новостями упологов. – Таким образом, мы охватываем около девяноста семи процентов статистического населения. Неохваченными остаются только неграмотные и радикальные маргиналы, вроде бомбастеров и бакуганов.