Мир пауков. Башня и Дельта

Уилсон Колин Генри

— Н–ну ладно, — процедил Доггинз сквозь зубы, — коль уж вы сами этого хотите…

Он вынул из чехла «жнец» и снял с предохранителя. Опершись о стенку мешка, направил оружие вниз.

В ярком солнечном свете луч энергии был почти невидим, но когда ударил в землю, во все стороны полыхнуло голубое зарево. Пауки жухли, таяли, земля обугливалась. Тут сонмище черных силуэтов бросилось бежать, сталкиваясь и налезая один на другого в слепом ужасе. Найл зачарованно следил, как те из них, что припустили в сторону города жуков, вдруг останавливаются, словно натолкнувшись

на невидимую стену. Мгновение — и они, дернувшись, уже бегут обратно. Это была та же массовая паника, что и нынче утром, — мгновенно передающийся слепой предсмертный ужас, напрочь лишающий разума и самообладания.

Шар снова свирепо подкинуло, на этот раз от жара, толстым щитом взбухающего над землей, подобно взрыву какого–нибудь несоразмерно большого фейерверка. Найла бросило на колени. Жар на мгновение стал таким невыносимым, что он испугался, как бы не затлела ткань. Мешок неистово мотало из стороны в сторону. Кое–как встав, выглянул — земля опять маячила где–то далеко внизу.

— Я буду править, ты выпускай газ! — крикнул Доггинз.

Он подал Найлу шнур выводного клапана. Следующие пять минут Доггинз демонстрировал чудеса воздухоплавания, временами вписывая шар прямо в струю ветра. Найл держал шнур, но не пытался его использовать: порифид было проще контролировать силой воли. Существо, похоже, замечательно чувствовало мысленные команды, выделяя и поглощая газ с точностью, позволяющей аккуратно лавировать при спуске. В момент, когда ветер едва не занес их на один из изогнутых шпилей, Найл сподобился поднять шар так, что тот проплыл буквально в нескольких сантиметрах над острием.

Вот внизу уже бегут люди, стараясь поспеть за шаром. Впереди толпы Найл распознал жену Доггинза, Селиму. Спустя минуту шар зацепился за ветви высокого дерева, погасившего основной запас скорости, скребнул по стене дома и в конце концов приземлился возле выложенного мозаикой бассейна. Навстречу уже тянулись руки, участливо помогая выбраться из обвисшего складками мешка. Селима, порывисто обняв мужа за шею, усердно его нацеловывала. Найла тесно обступили люди, наперебой задавая вопросы. Незнакомая молоденькая девушка надела ему на шею цветную бумажную цепь. На рукаве повис какой–то мальчуган с просьбами покатать его на шаре. Поднялась суматоха: шар сделал попытку опять подняться в воздух. Когда Доггинз потянул молнию, освобождая его полость от давления, пахнуло таким смрадом, что тут же послышались негодующие возгласы, а какого–то ребенка стало неудержимо рвать. Найл, задержав дыхание, поспешил выйти под ветер.

Он пристально вглядывался в лица, выискивая Одину, но той нигде не было. На секунду в отдалении мелькнули длинные светлые волосы. Сердце отчаянно забилось; нет, это оказалась жена Доггинза, Лукреция. Работая локтями, Найл протолкнулся к ней.

— Где Одина?

— Одина? — Та будто не понимала. — А–а, она у жуков.

Лицо женщины было унылым, осунувшимся.

— Что–то случилось?

Она как–то странно, искоса посмотрела на него.

— А ты сам не догадываешься?

Она пронырнула к мужу, нетерпеливо оттерла в сторону

Селиму и что–то прошептала ему на ухо. Улыбка у Доггинза моментально сошла с лица, сменившись тревожным волнением. Найл тоже протиснулся к нему следом за женщиной.

— Что там такое?

— Беда.

— Пауки?

Губы Доггинзу скривила горькая усмешка.

— Нет, гораздо хуже. Меня вызывают ответчиком на Совет.

— За что?

— Подозреваю, за возмущение спокойствия, — ответил Доггинз, пожав плечами.

— Мне тоже пойти?

Лукреция резко вклинилась:

— Хозяин послал за одним тобой!

— Не разрешается. — Доггинз скорчил гримасу. — Возвращайтесь с Лукрецией домой. Еще увидимся.

Он повернулся и пошагал в направлении городского зала. У Селимы был такой вид, словно она вот–вот бросится за ним вдогонку, но взгляд Лукреции осадил ее.

Найл посмотрел Лукреции в глаза — так и точит, так и точит.

— Ты мне можешь сказать, что случилось?

— Что случилось? — Она с сарказмом возвела брови. — Да так, ничего. Ты всего–навсего развязал войну, вот и все.

Селима тихонько тронула юношу за локоть.

— Пойдем сейчас домой. Ты, наверное, устал.

Лукреция, раздраженно хмыкнув, отошла.

— Не понимаю, — сказал Найл. — Он же спас вам жизнь?

Селима невесело улыбнулась.

— Это решать Хозяину.

Ее безропотность раздражала.

— Неужели вы им не гордитесь? Он спас ваш город от пауков!

— Может быть. Только у нас вчера еще был с ними мир.

Оба молчали, проходя вначале через зеленый газон, затем направились гладкой мраморной дорогой к городскому залу. Тут на глаза Найлу попался сиротливо лежавший на обочине сдутый шар, и он сразу вспомнил об остальных.

— Сколько шаров приземлилось?

— Два. Правда, видели еще третий, он пролетел мимо.

Они приблизились к площади перед городским залом. Жуки уже не толпились на широком газоне. Когда шли по траве, к Найлу подбежала какая–то женщина и требовательно остановила, схватив за руку.

— Тебе что–нибудь известно о моем сыне Йорге?

— Он улетел на шаре. Если его сейчас здесь нет, значит, шар унесло за черту города. С ним все должно быть в порядке.

Подошла другая женщина.

— А мой сын, Маркус?

Найл, не выдержав ее взора, опустил глаза.

— Мне тяжело об этом говорить… Он погиб.

Женщина, протяжно заголосив, бессильно опустилась на землю и стала, причитая, биться лбом о твердь. Сердце у Найла сжалось от жалости и чувства вины перед ней. Другая женщина спросила:

— Как это случилось?

— Его… его убил паук. — Он чуть было не выговорил «съел», но хорошо, что вовремя спохватился.

Вокруг скопилось уже изрядное количество зевак.

— Хватит донимать, — вмешалась Селима. — Нам пора идти.

Но тут по ступеням зала проворно сбежал жук и заспешил к ним. Длинной передней лапой он тронул Найла за плечо и зачастил, зачастил щупиками.

— Он говорит, что ты должен отправиться с ним, — пояснила Селима. — Они хотят тебя о чем–то расспросить.