Мир пауков. Башня и Дельта
Шрифт:
Продели его в металлическое кольцо. Найл и Ингельд взялись за один конец, Улф за другой. Уперевшись коленями, потянули изо всех сил. Каменная крышка отделилась сантиметров на десять. Вес оказался непомерно велик, удержать не удалось. Найл сходил в комнату еще раз, возвратившись обратно с еще одним продолговатым куском дерева. Когда крышку приподняли снова, Найл ногой ловко вправил деревяшку в образовавшуюся щель. Затем, используя шест как рычаг, снова подняли каменную крышку и в конце концов отвалили. Лица обдало струей воздуха. Внизу виднелись ступени уходящей вниз, в темноту, лестницы.
Спустя
Сверху казалось, что ступени идут вниз едва не вертикально, словно лестница. Ингельд, согнувшись, медленно села, прижавшись спиной к стене туннеля.
— Ой, простите. Я здесь спускаться не могу, с такой высотищи.
Улф посмотрел на нее ошеломленно.
— Но ведь ты же как–то взобралась наверх!
— Так то вверх! К тому же было почти темно.
Улф язвительно усмехнулся.
— Ну что ж, давай теперь дожидаться темноты.
Дело явно близилось к слезам:
— Извини, но никак не могу.
— Ты что, ночь собираешься провести здесь? — спросил Улф, пожав плечами.
— Но ведь есть же где–то спуск поудобнее?
— Меня и этот вполне устраивает.
Лицо Ингельд постепенно обретало знакомые черты плаксивого упрямства.
— Я здесь спускаться не буду.
Более худых слов Улфу невозможно было и подобрать. Сколько раз Торг выводил его из себя тем, что постоянно потакал упрямству своей бабы, которая вертела им как хотела. Улф посмотрел на Ингельд с угрюмой решимостью.
— Поступай как знаешь. Мы спускаемся и ночевать будем на равнине.
Ингельд не привыкла, чтобы к ее словам относились так наплевательски.
— А что прикажешь делать мне?
— Можешь возвращаться и ночевать в крепости.
— Куда, к паукам?!
— Так чего ты больше боишься, пауков или темноты?
Улф изготовился спускаться, держась лицом к ступеням.
— Пойдем, Найл.
Паренек неохотно повиновался (отец был, безусловно, прав, но все–таки и Ингельд было жаль) и стал спускаться за Улфом след в след. На деле спуск оказался не таким опасным, как представлялось вначале; помимо ступеней там в скале были проделаны и углубления для рук. Еще тридцать метров вниз по склону, где ступени, делая поворот, исчезали за выпирающим горбом камнем, и спуск внезапно сделался пологим. В этом месте Ингельд видеть их уже не могла. Улф указал Найлу сесть. Они посидели минут пятнадцать, сжевали по опунции и по маисовому хлебцу. Затем Улф освободился от поклажи и снова полез вверх. Через несколько минут он возвратился, ведя за собой Ингельд. Глаза у женщины припухли от слез, губы были недовольно надуты, но непрошибаемое упрямство с лица сошло.
Ступеней тех было тысячи три, не меньше. Путь вниз шел как бы по спирали, временами теряясь в расселинах, временами вновь выходя на склон утеса. Пошли долиной, где кверху вздымались массивные прямоугольные
— Что это?
— Даже не подскажу…
— Наверное, тигр? — неуверенно произнесла Ингельд.
— Неужели такие существа и вправду водились на Земле?
— А то как же!
— Пауки истребили всех крупных животных, — сказал Улф.
— Тогда почему они оставили человека?
— Потому что человек беззащитен. Нет у него ни когтей, ни бивней, ни острых клыков.
— Зато у него есть оружие!
— Оружие можно отнять, — мрачно заметил Улф. — У тигра не отнимешь когтей, пока не убьешь его самого.
Двинулись дальше. Последние десятки метров оказались для спуска более сложны: порода здесь вся была выщерблена ветром. У основания была и вовсе выдута, так что пришлось вначале побросать вниз поклажу, а затем, не дойдя последних пяти метров, и самим прыгать вниз на рыхлый песок. Вскинув головы, путники обнаружили, что лестница — та самая — исчезла из виду. Видно, строители предусмотрели, чтобы ее не было заметно врагам.
Перебравшись через плато, путники избежали худшего: кружного пути через самую гиблую часть пустыни. Открывшийся впереди пейзаж во многом напоминал родные места. Правда, растительности здесь было побольше. Воздух, в сравнении с тем, что на плато, был удушающе жарким. Внутренне Найл глубоко сожалел, что они оставили цитадель так быстро (сожаления не убавляла даже стычка с пауками). Для него это было нечто, с чем прежде никогда не доводилось сталкиваться: чудесная, чарующая тайна.
Солнце завершало свой круг по небу. Долгий спуск утомил путников. Улф решил устроить привал, пока не взойдет луна. В подножье каменного склона местами встречались впадины — некоторые, судя по всему, достаточно глубокие. В поисках места под ночлег путники прошли на запад уже больше мили, но все впадины были ничтожно мелкие. В конце концов набрели на рощицу — не то кустарник, не то деревья — наподобие той, что на плато. Выбрав те, которые пониже, раскинули сверху куски шелка, образовав навес, и устроились на отдых. Ингельд демонстративно улеглась в стороне; все не могла простить, что Улф поступил по–своему, не посчитавшись с ней.
Когда солнце кромкой почти уже коснулось горизонта, Улф пробрался в самую гущу поросли и, скрестив ноги, сел, опершись спиной об изогнутое древесное корневище. Отец думал установить связь с Сайрис. Под единым для всех небом он и она могли видеть закат одновременно. Связь между собой они условились устанавливать в тот момент, когда солнце касается горизонта. Этот миг должен приводить их умы в слияние.
Найл чуть придвинулся, чтобы лучше видеть отца. Улф был измотан и, вместо того чтобы расслабиться, мог просто заснуть. Поэтому Найл рассудил, что за отцом лучше приглядывать: если того одолеет дремота, можно будет издать какой–нибудь шорох, и отец, заслышав, проснется. Тут Найл остолбенел от ужаса.