Мир пауков. Маг и Страна Призраков
Шрифт:
Влив в нее какую–то часть своей жизненной силы, он чувствовал, что та сейчас уносит в себе часть его сущности. Грустное, и в то же время странно приятное ощущение.
— Значит, была в квартале рабов, — подумал вслух Симеон. — Странно. Ты не думаешь…?
— Боюсь, что да. Укрытие находилось в полусотне метров от нового озера. На нее могли напасть именно на той улице. Симеон запустил пальцы в ежик седых волос.
— Нонсенс. С чего Скорбо состоять с ними в союзе? Какая от этого ему и им польза? Найл покачал головой.
— Затрудняюсь ответить.
— Чего я не могу понять, — поделился Фелим, — так это как Скорбо удавалось хранить все это в тайне. Ведь другие пауки могли спокойно прочесть его ум?
Видно было, что он, как и другие, разделяет то же заблуждение насчет телепатии.
— Не совсем так. Мысли укрыть нетрудно, особенно если У других нет причины тебя подозревать. Скорбо был начальник стражи, поэтому никто из подчиненных на смел соваться ему в мысли. Что же касается начальства — Смертоносца–Повелителя и его совета — те бы просто не захотели туда лезть.
— Почему?
Объяснить такое было нелегко.
— Скорбо был простолюдин, обыкновенный солдафон незнатного происхождения. Им было бы просто неинтересно, что там делается в его уме. Они сочли бы это недостойным себя.
Взгляд Симеона упал на завернутую в тунику коробку, которую Найл входя поставил на стул.
— Что это?
— Я ее отыскал в прибежище. Это что–то вроде озерной травы. Помнишь, бурые те ошметки на теле у девушки?
Он осекся, их растерянные взгляды встретились. У обоих одновременно сверкнула одна и та же мысль. Симеон хватил себя кулаком по лбу:
— Мы же потратили всю сыворотку!
— Ты точно уверен? Там же еще оставалось во флаконе… И флакончик и шприц на поверку оказались пусты.
— Ну и идиот же я! — простонал Симеон. Найл перевернул флакончик вверх дном; действительно, ни капли.
— А самим еще сделать нельзя? — спросил неуверенно Фелим.
— Похоже, придется, — ответил Симеон со вздохом.
— Как она делается? — поинтересовался Найл.
— Ну, это достаточно просто. Прежде всего достаешь сколько–нибудь паучьего яда. Затем, разбавив, вводишь его кому–нибудь микроскопическими дозами, пока не выработается сопротивляемость. После этого кровяная сыворотка становится противоядием паучьему яду.
— У нас не может быть в аптечке? — спросил без особой надежды Фелим.
— Нет, по одной простой причине. Никогда не было возможности достать паучьего яда. Они, очевидно, не хотят, чтобы человек развил сопротивляемость.
— Я уверен, что Дравиг мог бы это устроить, — сказал Найл. — Сколько надо времени, чтобы изготовить сыворотку?
— Две недели. Может, три.
— А какая разница, сколько та девушка пролежит без сознания? — спросил Фелим.
— Пока она без сознания, — ответил ему Симеон, — ее нельзя допросить. А она теперь наше единственной связующее звено с магом. — Он досадливо покачал головой. — Как же, черт возьми, мы оба умудрились о ней забыть?
Вопрос риторический, но повстречавшись взглядами, оба поняли, что подумывают об одном и том же.
Через несколько секунд в комнату вошел Бойд. Он оторопел от неожиданности, увидев, что столы в комнате пустуют.
— Привет! Куда вы их девали?
— Мы нашли противоядие отраве, — сказал Фелим.
— Жаль. А то у меня появилась еще одна мысль.
— Что за мысль? — проворно спросил Симеон.
— Теперь какая разница.
— Все равно поделись, — предложил Симеон.
— Что–нибудь вроде этого, — Бойд поднял руку и стащил у себя с головы нечто, напоминающее металлическую ленту для волос, бледно–золотистого цвета.
— Что это? — спросил Найл.
— Называется аппарат Галлстранда. Предназначен для пациентов с повреждением мозга.
Найл взял посмотреть. Вещица так походила на ленту для волос, что он подумал, уж не ошибся ли Бойд.
— Что–то я не вижу, где здесь управление.
— А здесь его и нет. Она состоит из двух веществ, проводника и полупроводника, и, когда концы соприкасаются с кожей, в мозг выстреливаются произвольные импульсы тока. Почему б тебе не попробовать?
Найл натянул ленту на голову, центр расположив на лбу, а места сшива над ушами. Думал, начнет как–нибудь покалывать, вроде как от тока, но не почувствовал ничего.
— Ты уверен, что аппарат исправен?
— Сначала проходит минута или две.
— А потом?
— У меня пошли какие–то интересные вспышки, а затем что–то такое… странное. — Что–то в лице Бонда подсказывало, что он о многом умалчивает.
Все молча смотрели на Найла. Тот в конце концов покачал головой.
— Ничего не чувствую. Ты уверен, что прибор включен?
— Он все время включен. Он же на батареях.
— Может, они сели.
— Маловероятно, — уверенно сказал Бойд. — Он потребляет всего несколько милливольт, так что запас фактически вечный.
Найл стянул ленту с головы и подал Симеону.
— Оставь его себе, он твой, — сказал Симеон.
— Мой?
— Его нашли в этом городе, а правишь им ты. Так что все принадлежит тебе.
— Спасибо. — Найл опять натянул ленту на голову, на этот раз лишь чтобы поддерживать волосы.
— У меня работало, — заметил Бойд. — Видно, у тебя с мозгами что–то не так.
Распахнув глаза, Найл тревожно огляделся. Несколько секунд ушло, чтобы понять, где он находится. Он лежал в пустом приемном покое, прямо перед лестницей. Снаружи на улице считай что никого не было. Из коридора в отделении слышался голос старшей сестры, разговаривающей о чем–то с сиделкой. Последнее, что он помнил, это сполохи света внутри головы, вслед за чем вступила резкая головная боль.
Найл поспешно поднялся, радуясь, что никто не застал его на полу — мысль об обмороке вызывала тихий ужас. Лента лежала на полу; он поднял ее и надел обратно на голову. Едва это сделав, понял, что от ленты–то он и потерял сознание. В голове все встало набекрень, как от корабельной качки, так что пришлось схватиться за перила. Найл поспешно сорвал с головы ленту и кинул в широкий карман туники. Головокружение сразу же исчезло, оставив после себя слабость.
Найл опустился на нижнюю ступеньку и закрыл глаза. Полезнее всего было расслабиться и полностью освободиться от мыслей; стоило лишь попытаться думать, как сразу же наваливалась усталость. Но ничего, через минуту–другую унялось. Осторожно встав, Найл с облегчением обнаружил, что в глазах больше не темнеет.